Предыдущая часть тут
Шаги контр-адмирала отдавались гулким эхом по коридору станции. Острожский Богдан Петрович, в явно дурном расположении духа, на что прямо указывала его походка, шел по вызову человека, который уже два месяца сидел у командира станции «Ладога-36» настоящей занозой в заднице. Ещё совсем недавно он был царь и господь бог в этом краю солнечной системы, а теперь, этот свалившийся на его голову чудик, имя которому профессор Елизаров, был причиной постоянного нервоза. Тот самый профессор Елизаров, отец, дед и прадед которого служили императорам личными советниками и на счету которых немало открытий, приведших Российскую Империю к её нынешнему величию. Поговаривают даже, что именно прадед, Николай Николаевич Елизаров и стоял у истоков Империи. Не зря же весь их род получил наследственный титул светлейших князей. К слову сказать, Николаи Николаевичи, Елизаровы были все, и прадед, и дед, и отец, как и сам нынешний профессор, который так же, как и его предки, тоже был личным советником императора. На счету этой славной фамилии много громких открытий. Самыми видными стали: генератор поля искусственной тяжести, установка, преобразующая углекислый газ в кислород и глюкозу, а так же обуздание термоядерной энергии. Именно эти три изобретения прославленной семьи Елизаровых дали сильнейший толчок к освоению солнечной системы.
Восемь месяцев назад Богдан Петрович получил высочайшее распоряжение начать постройку корвета нового типа, с соблюдением всех мер секретности, подписанное самим Его Величеством. К его станции, которая только на бумаге считалась научно-исследовательской, стали чаще приходить суда, привозя специалистов, необходимое оборудование и компоненты нового корабля. Работа ладилась, и через полгода на верфи станции стоял уже почти готовый корвет. Хотя корветом его можно было назвать с натяжкой. Очень большой натяжкой. Он был меньше обычного корвета вдвое. Имел минимум орудий и ракетных установок. Экипаж обычного корвета состоял из тридцати офицеров и матросов, а судя по каютам расположенным внутри нового корабля, там могли разместиться от силы человек десять. Когда же прибыл материал для обшивки, Острожский удивился пуще прежнего. К концу монтажа, весь корпус корабля был покрыт материалом, похожим на керамические осколки черного матового цвета и у него напрочь отсутствовали дюзы, вообще не было даже намека на что-либо похожее на них. По форме корабль повторял контуры обычных корветов, но это неровное черное покрытие придавало ему какой-то зловещий вид жука без лап. К концу работы над обшивкой и прибыл Елизаров с письмом от Императора с высочайшей просьбой о полном содействии вышеупомянутому профессору. Конечно же, формально Острожский оставался главным на станции, поскольку она принадлежала флоту, но Елизаров быстро занял его кабинет и стал раздавать поручения направо и налево, включая и самого контр-адмирала. Спустя пару дней, на новом корвете началась установка нового двигателя, привезенного Елизаровым. Если это и был двигатель, то очень уж странной конструкции и Богдан Петрович, бывалый офицер флота и опытный инженер, таких ещё не видал. Поскольку монтировался этот странный двигатель не в корме, а в центре корабля и сопел не имел совсем. На поверхность Оберона была отправлена горнодобывающая бригада, с новым оборудованием, прибывшая вместе с профессором, а Елизаров постоянно требовал людей, на выполнение уж совсем непонятных вещей. Например, он поставил двух матросов в отсеке с двигателем нового корвета и заставил их в течении получаса хлопать в ладоши. В другой раз, группа матросов два часа таскала ведра с водой из нового корабля на станцию и обратно, при этом воду они никуда не выливали, а просто ходили туда-сюда. Вчера один из матросов целый час водил лучом прожектора, освещая странную обшивку корабля, а второй ходил по всему ангару, стуча в барабан, и ещё много чего подобного, больше похожего на бред, чем на работу великого ученого. Самое раздражающее, что Елизаров всегда был весел, улыбался и много шутил, зачастую невпопад и не к месту, а на все вопросы контр-адмирала не давал ни одного вразумительного ответа. Зато поручения самой разной степени идиотизма сыпались, как из рога изобилия каждый день.
Вот и сегодня утром, буквально десять минут назад он получил, из своего наручного коммуникатора, сообщение от Алисы о том, что его срочно вызывает к себе профессор Елизаров.
- Что на этот раз, выстроить моих подчиненных в шахматном порядке и заставить танцевать? – гневно бросил в пустоту своей каюты Острожский.
- Прошу прощения, Богдан Петрович, но о причине своего вызова, Николай Николаевич не уточнил, - произнесла Алиса своим елейным голосом из коммуникатора.
Контр-адмирал удивленно уставился на маленький черный пластиковый браслет у себя на левом запястье.
- Прости, Алиса. Это был риторический вопрос, - Острожский вздохнул, а потом проверил на ощупь, все ли пуговицы его кителя застегнуты. Поправил золотую полоску с двуглавым орлом на правой стороне груди, означающую, что именно он всё ещё командует этой станцией. – Где он, Алиса?
- Он ждет Вас в боевом командном центре, Богдан Петрович.
Контр-адмирал почувствовал приближение сильного приступа гнева. ещё бы, ведь доступ к боевому командному центру был только у него! Да и попасть он туда мог лишь тогда, когда станция переходила на боевой режим. Острожский чертыхнулся и поспешил на встречу с профессором.
Продолжение тут