Дочка недавно притащила с улицы воробья. Где достала – непонятно, говорит, под лавочкой у дома сидел, сам в руки пошёл, ласковый и добрый.
Я как эту птицу увидела, так сразу всё поняла и отобрать попыталась
— Солнышко моё, — говорю ей ласково. — Отдай мне воробушка, птичка-то вольная, давай я его отпущу обратно.
— Нет! Я воробушка давно хотела поймать, он теперь у меня в комнате жить будет. — заявляет это чудо и утаскивает воробья в недра квартиры.
«А птица-то наверняка больная!» – думаю я.
«А у нас кошки!» — думаю я, пытаясь подавить начинающуюся панику. И мужа дома нет, чтобы поговорил с ребёнком по-взрослому, как умеет.
С детства у моей какая-то нездоровая любовь к уличным животным. То кота в дом притащит побитого жизнью, то за голубями гоняется. Но чтобы больных воробьёв – это ново как-то.
Захожу к ней, на столе стоит коробка, а она батон в ней крошит. Заглядываю – птичка распласталась по донышку и не шевелится, только смотрит внимательно.
— Ты коробочку закрой, — говорю я ей. — Птичке отдохнуть нужно и к новому месту привыкнуть. А пока пошли кушать, только руки помой обязательно.
Вечером мужу рассказала обо всём произошедшем, пошли в комнату на пернатого полюбоваться. А я про себя прикинуть пытаюсь, какие вообще болезни у птиц бывают, и сколькими из них человек заразиться может.
— Мы пернатого товарища унесём, когда она заснёт, — успокаивает меня любимый тихонько, пока мелкая не слышит. — А ей утром скажем, что сам улетел на свободу.
В комнату к ней я кралась как на новый год – быстро, бесшумно и незаметно. Не дай Господь услышит – сразу крик поднимет, смышлёная она у нас. Во двор выходим, открываем коробку и видим, что воробей-то уже мёртвый.
— И что ей скажем? — Спрашиваю у мужа.
— Как решили, так и скажем – улетел к своей семье обратно.
Проснулись под вопли – дочь первым делом побежала питомца проведать, но нашла только пустую коробку. Так и рассказали, как решили – что папа ночью курить выходил, а воробушек ррраз, да вылетел вслед за ним. Вроде поверила, успокоилась даже. А вечером мне говорит:
— Я знаю, что не улетал он, а просто умер.
— А ты знаешь про смерть? — удивилась я, потому что мы с ней об этом не говорили как-то даже, слава Богу не представлялось необходимости!
— Знаю, конечно, – говорит она. — Мне Миша рассказывал.
Миша – это наш старший, они так-то не ладят, но видимо всё же наставлять младших ему нравится.
Ну и хорошо, на один сложный вопрос стало меньше.