— Возьми трубку, Дилан, – тихо произнес Калеб, стоя на одной из заправок поздно ночью возле таксофона. – Прошу тебя, возьми трубку.
В трубке раздавались лишь короткие гудки, после чего включился автоответчик:
— Здравствуйте, вы позвонили Дилану Хоггарту, оставьте...
— Черт! – выкрикнул Калеб и швырнул трубку обратно на рычаг, – Проклятье!
Успокоившись, он вновь взял трубку и пошарил в карманах своих грязных джинс. Кое-как ему удалось отыскать немного мелочи.
— Привет, Дилан, – произнес Калеб когда включился автоответчик. – Это я, Калеб. Прошу, сними трубку. Пожалуйста, сними эту чёртову трубку, я тебя очень прошу. Пожалуйста... Сними трубку, Дилан! Помоги мне, умоляю!
Отведенное время закончилось и в трубке пропал сигнал. Калеб повесил трубку и неспеша отправился к себе домой.
Рано утром Калеб, мучаясь от жуткого похмелья, ввалился в одно из придорожных кафе. Внутри уже сидело несколько сонных посетителей, которые пили свой кофе и читали свежую газету.
Калеб прошел к стойке и уселся на стул. Голова у него раскалывалась из-за большого количества выпивки, а длинные сальные волосы лезли прямо в уставшие глаза.
— Опять ты, Калеб? – обратилась к нему недовольная его появлением хозяйка кафе. – Ты хоть когда-нибудь можешь прийти сюда не нажравшись?
— Какое тебе дело? – огрызнулся Калеб.
— Это моё кафе, не забывай, – ответила она. – Здесь устанавливаю правила я. И я не хочу, чтобы ко мне каждый день заваливались пьяные наркоманы врооде тебя!
Посетители стали оборачиваться и с интересом смотреть на них.
— Не все ли тебе равно? – спросил Калеб. – Дай лучше воды, хватит морали читать и так голова болит.
Хозяйка вздернула бровь.
— Ты распоряжения смеешь отдавать мне? – спросила она. – Ты, наркоман больной, приказываешь мне тут? Ты живёшь чуть ли не на улице, у тебя нет семьи, друзей, родных и ты смеешь...
— У меня есть родные! – рявкнул Калеб.
— Если они у тебя и есть, то не удивительно, почему им наплевать на тебя, – невозмутимо продолжала хозяйка. – Ты, Калеб, давно уже попал на дно. Тебе самого себя не жалко то? На тебя смотреть противно!
— Замолчи! – крикнул Калеб и ударил кулаком по прилавку. – Не смей меня учить!
— Ну всё, ты довёл меня. Эй, Питер, проводи Калеба до двери, пока он тут всё не разнёс.
Крупный мужчина подошёл и схватил Калеба за руки. Тот попробовал сопротивляться, но было бесполезно.
— Не указывай мне как жить собственную жизнь! – орал Калеб, пока Питер тащил его к выходу.
Хозяйка даже не отреагировала на эти крики, а лишь принялась заваривать кофе для посетителей.
Питер выпихнул Калеба на улицу и швырнул на асфальт. Тот, потеряв равновесие, упал перед ногами нескольких прохожих, которые с отвращением переступили через него.
— И больше не смей носа сюда совать, алкаш чёртов! – крикнул ему Питер и вернулся в кафе, хлопнув дверью.
Калеб с трудом приподнялся, но его тут же что-то скрутило.
"Ох чёрт" – успел он подумать до того как его стошнило.
Дослушав голосовое сообщение, Дилан откинулся на спинку кресла и задумался.
— Кто это, дорогой? – спросила его жена, которая все это время сушила волосы стоя рядом.
— Не важно, – ответил Дилан. У них с женой не было друг от друга никаких секретов, но некоторые вещи Дилан всё-таки старался скрыть, чтобы лишний раз не беспокоить жену или же просто не обременять личными проблемами.
— Это снова был Калеб, верно? – спросила она и посмотрела внимательно на мужа. Тот молчал.
"И как ей это только удаётся? " – между тем думал Дилан.
— Дорогой?
— М?
— Ведь это был Калеб, верно? Я узнала его голос.
Дилан вздохнул:
— Да, это он. И что?
— Ничего, – ответила она и принялась расчёсывать свои длинные волосы. – Но разве ты не хочешь позвонить ему?
Дилан промолчал и нахмурился.
— Мне показалось, что у него проблемы и он очень нуждается в твоей помощи.
— У него постоянно какие-то проблемы.
— И что с того? Разве это означает, что ты не должен помогать ему? Судя по его голосу...
— Проблемы Калеба меня, а уж тем более тебя, не касаются, – отрезал Дилан. – Я помогал ему много раз, но он вновь и вновь возвращался к бутылке или новому шприцу.
Он посмотрел на жену:
— Ты знаешь как я отношусь к нему, – сказал он. – Калеб дорог мне, но я просто не способен помочь ему. К тому же, он довольно сильный парень. Он существует лишь с одной мыслью в голове: не прожить жизнь стоя на коленях. Глупо ли это? Глупо, но зато как смело. Уверен с ним ничего плохого не случилось. Он выкрутится.
— Так ли ты в этом уверен? – спросила она. – Может, ты говоришь это лишь для того, чтобы успокоить самого себя?
— Даже если так, то что с того?
— А то, что тебе, по всей видимости, не всё равно на него.
— Я и не говорил, что мне всё равно!
На несколько секунд в комнате повисло молчание.
— Мне всегда казалось, – сказала она собирая сумку, – что братья должны помогать друг другу, даже если один из них – безнадежный алкоголик. В этом ведь и суть родства. Я не имею права судить Калеба, как, собственно, и ты. Но из нас двоих ты единственный, кто действительно может помочь ему. А я знаю, как он нуждается в тебе.
Она подхватила сумку и направилась к выходу:
— В любом случае, поступай как хочешь, Дилан, – сказала она напоследок и скрылась за дверью.
Дилан посидел некоторое время, пристально глядя на телефон, после чего все таки снял трубку и набрал номер брата. После коротких гудков его поприветствовал автоответчик.
Не дожидаясь записи, Дилан повесил трубку и вздохнул, решив позвонить в следующий раз.
Пошатываясь, Калеб не спеша шёл по улице, наровя впечататься мордой в каждый столб. Ноги его заплетались, а вся одежда была в грязи.
Несколько часов назад он попытался прилечь отдохнуть на скамейке в парке, но пара патрульных полицейских мигом прогнали его:
— Документы у тебя имеются? – спросил его один из полицейских и обвел Калеба дубинкой с головы до ног. – Если нет, то проваливай от сюда! Ты только людей пугаешь. Уже ступить некуда, везде вы, алкаши блохастые. И из каких только сточных канав вы выползаете, а?
В этот момент Калеб неистово кусал нижнюю губу, борясь со жгучим желанием плюнуть в лицо стража порядка. Благо, он сдержался и поспешил молча убраться прочь подальше от проблем. Конфликт с правоохранительными органами в его планы не входил.
— Найди себе уголок и помри уже спокойно, – крикнул ему вдогонку полицейский. – Эта страна устала от таких как ты!
"В чем то он и прав" – подумал Калеб и скрылся за поворотом.
Сейчас же, идя по улице, Калеб успел уже несколько раз налететь на прохожих, которые с омерзением отталкивали его в сторону. Один из них и вовсе толкнул Калеба так сильно, что тот споткнулся и упал на тротуар:
— Разуй глаза, придурок! – крикнул ему прохожий и, как показалось Калебу, даже намеревался пнуть его, но всё-таки сдержался и просто пошёл дальше.
Прохожие шли мимо Калеба, стараясь не обращать внимания на очередного грязного алкаша, которого судьба выкинула на улицу в общество крыс и тараканов.
Вместо того, чтобы встать на ноги, Калеб облокотился на исписанную граффити стену и закурил. Нервно делая глубокие затяжки, он еле держал сигарету в подергивающихся кончиках пальцев. Дым проникал внутрь и стремительно начинал отравлять его и без того больной организм, но Калебу от этого становилось чуть легче. Хотя эта лёгкость, конечно же, была лишь иллюзией, порождённая никотином. В действительности же Калеб продолжал чувствовать себя паршиво.
Отбросив недокуренную сигарету в сторону, он закрыл лицо руками и в который раз дал волю слезам.
Калеб зашёл в сумрак дома и запер за собой дверь на задвижку. Голова у него все ещё болела, а в карманах не было ни гроша. Теперь то он понимал, что хозяйка кафе действительно была права – он неудачник, от которого отвернулся весь мир и который достиг дна, окончательно погубив себя.
Он взглянул на телефон – пусто, никаких новых сообщений. Значит, не только весь мир отвернулся от него, выбросив на обочину жизни и заставив питаться помоями вместе с кислым пивом, но и родной брат.
Калеб сжал кулаки. Он презирал себя, но это не мешало внутренней злобе прорываться наружу. Злобе на окружающий его мир. Разве он виноват? Разве по собственной воле он сейчас живёт в старой лачуге в одном из самых неблагоприятных районов города без гроша в кармане? Разве он хотел, чтобы люди презирали его и относились как к умалишённому, больному чумой идиоту? О таком он мечтал? Если ещё не так давно он был в перспективе известным музыкантом, который начинал с выступлений на Бродвее, то кто он сейчас? Никто, забытый всем миром и обречённый в будущем умереть лишь с глупыми мечтами в больной голове.
Калеб обвёл взглядом своих покрасневших из-за недосыпания глаз душную комнату, в которой он прожил почти год. Жалюзи были опущены, благодаря чему в комнату не проникал раздражающий Калеба солнечный свет, а в воздухе витал запах виски и никотина.
Вдруг в Калебе что-то надломилось и он дико закричал, согнувшись пополам. Закрыв глаза, он кричал как взбешённый зверь так сильно, что судорога сводила его челюсти, а кожа будто намеревалась порваться. На шее его вздулось несколько десятков сухожилий, лицо покраснело, а вены на висках набухли.
В приступе ярости Калеб резким движением руки смахнул со стола весь сор. На пол полетела целая куча полупустых бутылок, разбиваясь вдребезги и засыпая бетонный пол осколками. Сам не понимая, что творит, он крушил свою комнату, продолжая дико кричать.
Наконец он успокоился и, тяжело дыша, улёгся на рваный диван.
"Зачем я здесь? " – думал Калеб, – "Какой смысл моего рождения? ".
Он схватил одну из уцелевших бутылок и одним глотком опустошил её. Приятное тепло разлилось по его телу, но легче не стало.
Достав из кармана мятый пакетик с наркотой, Калеб высыпал его содержимое на стол и, наклонившись, вдохнул несколько раз. Отлично. Просто замечательно. Но всё равно не то, чувство ненависти к самому себе и жестокости окружающего мира осталось, засев глубоко внутри.
Калеб закурил, после чего в бреду взял блокнот с ручкой и принялся что-то писать.
Стоя на перекрестке, Дилан ждал когда на светофоре зажжется зелёный. За его спиной стоял пожилой священник и с библией в руке проповедовал законы божьи. Отрывки его фраз долетели до Дилана:
—... ибо любовь к ближним есть способ достичь любовь Божью! Любите родных своих, как любите себя. Спасите своих сестер, спасите своих братьев, ибо так завещал нам Господь Бог!..
Слова старичка священника заставили Дилана на секунду задуматься. Он вновь вспомнил брата, но на этот раз их детство. Вспомнил он, как вместе они проводили жаркие летние дни наподобие этого сидя на крышах соседских домов. Мама часто приносила им холодный лимонад, который дети так любили. Выпив несколько кружек, они принимались стрелять из рогаток по окнам заброшенного дома по соседству, соревнуясь в меткости. Калеб стрелял намного лучше, поэтому почти всегда выигрывал. В принципе, Дилан был и не против, поскольку Калеб был младше него и легко мог закатить истерику из-за любого пустяка. Так что Дилану часто приходилось поддаваться брату. Правда, в случае со стрельбой из рогаток, поддавки и вовсе были не нужны – Калеб определенно был лучшим и Дилан даже если бы захотел, то не смог бы этого оспорить.
Воспоминания настолько сильно захлестнули Дилана, что он даже не заметил как свернул не туда и теперь шёл мимо небольшой церквушки. Из открытых дверей до него донеслись детские голоса. Заинтересованный, Дилан подошёл поближе и заглянул внутрь церкви.
Внутри, стоя неподалеку от алтаря, было несколько чумазых ребятишек. Они явно были сиротами, которые с рождения были вынуждены жить на улице, борясь с голодом и постепенно впутываясь в преступные сети. Все вместе они мелодично пели, образовав некое подобие детского хора:
Спасёшь ли ты меня?
Или просто скажешь прощай?
Они повторяли всего лишь эти две строчки, но они настолько красиво пели, что Дилана парализовало. Он стоял на входе в церковь и никак не мог пошевелиться, слушая детское пение.
Спасёшь ли ты меня?
Или просто скажешь прощай?
Казалось, такие простые слова, но что тогда он, Дилан, нашёл в них особенного? Что так сильно поразило его в их пении? Он не знал.
Спасёшь ли ты меня?
К горлу Дилана подступил ком – он вновь вспомнил брата. Воображение нарисовало ужасные картины: Калеб, совершенно один, мёрзнет на улице, а всё его тело трясется из-за нехватки дозы. Да, это ужасно, но... Это ведь не так, правда? Это просто его воображение и не более. С Калебом все хорошо, он не пропадёт.
Или просто скажешь прощай?
"Чёрт, да что же это со мной? " – спросил сам себя Дилан и ринулся к выходу.
Калеб закончил писать, вырвал страницу из блокнота, перечитал написанное и, оставшись довольным, положил её рядом с собой на диван. После чего встал и, достав из ящика верёвку, принялся вязать узел.
Из глаз его непрерывно текли слёзы.
Сидя в такси, Дилан то и дело заламывал пальцы на руке.
"Только бы с ним всё было хорошо" – думал он и проклинал таксиста за то, что тот ехал так медленно.
Вскоре они выехали на Пирс-роуд, где в разгар дня была невероятная пробка.
Потеряв терпение, Дилан передал водителю денег и со словами "сдачи не надо" выскочил из машины и побежал к дому брата. В голове у него то и дело звучали голоса сирот из церкви.
Спасёшь ли ты меня?
Калеб проверил петлю на прочность, после чего, встав на стол, принялся привязывать один конец к сломанному вентилятору сверху.
Когда всё наконец было готово, он просунул голову в петлю и затянул узел.
Дилан с трудом отыскал дом брата в трущобном районе города. Подбежав ко входу, он обнаружил, что дверь закрыта.
Дилан заглянул внутрь через небольшое запыленное стеклянное окошко.
— Эй! – крикнул Дилан и дёрнул ручку двери. – Калеб, это я! Ты дома?
Никто ему не ответил. Дилан, прищурившись, посмотрел в окошко и заметил смутные очертания какого-то то объекта. Висячего объекта.
"Только не это" – подумал Дилан и с размаху выбил окошко рукой. Осколки порезали руку, но его это не слишком волновало.
Или просто скажешь прощай?
Просунув руку сквозь разбитое стекло, Дилан отодвинул защёлку и дверь наконец открылась.
Ворвавшись внутрь, Дилан пробежал по заваленному осколками полу и обеими руками обхватил трясущиеся тело брата.