“Кто не любит Генделя,
тот получит пенделя!”
(шутка из газеты “Музыкальный Клондайк”)
Предание гласит, что Георг Фридрих Гендель был не только гениальным композитором, грамотным карьеристом, тонким интриганом, аккуратным казнокрадом, изысканным гурманом, неразборчивым бабником и отъявленным пижоном, а, прежде всего, весёлым толстым человеком, любящим жизнь во всех её проявлениях. Любые воспоминания о Генделе показывают, что это было именно так. Но сегодня – не совсем об этом.
Превосходный мелодист (скажем прямо - не хуже Пахмутовой) и религиозный романтик Джованни Пьерлуиджи Палестрина в XVI веке, кроме удобной римской полифонической школы, основал в Риме общество для развития духовной и светской музыки под названием Братство во имя Святой Цецилии. Общество, по традициям того времени, естественно, являлось тайным и вступить в него можно было исключительно по приглашению не менее двух его членов – музыканты, как известно, всегда любили поиграть в масонов.
Ну и не жалко, и всё бы хорошо и гармонично, чем бы таланты не тешились, лишь бы от отсутствия работы не вешались, как сейчас, но... Но, как всегда, беда пришла оттуда, откуда её не ждали. Из Ватикана. Папа Пий IX, в тот день восставший с почивального ложа не с той ноги, для начала выгнал с руганью собственного келейника, запустив в него тяжелыми папскими тапочками, спросонья не попал ни одной (келейник оказался шустрым - уворачивался), отчего рассвирепел еще больше и тут же понизил в должности сразу нескольких кардиналов (наверное, чтобы служба ликером не казалась), обвинил казначейшу женского монастыря Mater Ecclesiae при Ватикане, почтенную аббатису Терезу, в нецелевом использовании монастырской кассы и обозвал её за такие дела продажной бл… Продажной благочестивицей обозвал, а не то, что вы подумали, пошляки! Ну и, до кучи, официально упразднил давно мозолившую святейшие папские очи странную музыкальную тусовку, которая в тот период как раз набирала обороты – кто-то нашептал понтифику, что Братство Святой Цецилии обладает некими тайными знаниями по влиянию на умы, души, судьбы, погоду и вообще на окружающий мир, а своё учение распространяет по всему свету через коды и шифры в нотах церковной музыки. В те времена любому мало-мальски тайному обществу приписывали не менее тайные знаний.
Такого Папа Пий IX стерпеть не мог. Он вообще многое чего терпеть не мог. Например, когда рыбу мариновали в абрикосовом уксусе, а не в сицилийском лимоне… Но, чтобы уже наработанное не пропадало даром, собственным указом преобразовал конкретное Братство в некую абстрактную Академию и даже учредил орден отличия для ее членов – папа Пий, как известно, был стратегом и прагматиком, не смотря на вспыльчивость, вздорность, а также естественное пристрастие к хорошему тосканскому вину. И потом надо же было чем-то успокоить и смотивировать этих тайных музыкальных олухов, сразу впавших в истерику от такого вот неожиданного «святого благословения».
Ныне то, что в итоге получилось у Папы Пия IX-го, носит гордое наименование «Национальная академия Святой Цецилии в Риме» с нестабильно работающим сайтом www.santacecilia.it. Ее действительными и почетными членами являются многие музыканты Италии и других стран. При Академии существуют полноценный симфонический оркестр и весьма приличный хор, а также музей и научная музыкальная библиотека, о которых в этой заметке речь тоже не пойдет.
Современные конспирологи считают, что само Братство Святой Цецилии в конечном итоге ослушалось вздорной папской цидульки, и, по сути, никуда не делось, а ушло глубоко в подполье, через столетия переродившись в некий тайный полумистический Орден, как поговаривают, существующий по сей день. Судя по некоторым сведениям, великий дирижер Герберт фон Караян состоял в Ордене Святой Цецилии вместе со многими музыкантами Третьего Рейха. Значительно позднее состоял в нем и тенор Лючано Паваротти, а сегодня состоят многие известные артисты и музыканты наших дней – ничего не поделать, музыкальный мир до сих пор во многом держится на кодах, шифрах и тайных обществах.
Но всё это будет потом, а пока... Пока на дворе стоит туманный лондонский сентябрь 1739 года.
15 сентября 1739 года, вот уже больше месяца сидящий без заказов, композитор Георг Фридрих Гендель, вдруг, под интригующим покровом секретности, получает крупненький задаток от тайного Братства Святой Цецилии на написание многочастной кантаты «Ода на день Святой Цецилии» («Ode for St. Cecilia's Day») на стихи одного из адептов Братства, английского поэта Джона Драйдена.
Гендель, как известно, тоже не был чужд тайным сообществам – в то время это было модно, респектабельно и довольно перспективно – например, он с удовольствием состоял в филомузыкальной масонской организации Societas Apollini (Общество Апполона). Состоял ли он параллельно в подпольном Братстве Святой Цецилии? Точных данных на этот счет, как водится, не сохранилось, но особенности написанной им кантаты и источник заказа указывают, что, скорее всего, таки да – состоял. И даже подробно ознакомился с его учением. Был ли он активным участником? Вряд ли, но то, что какое-то время симпатизировал – вне всякого сомнения. Тем более, что адепты культа Святой Цецилии к тому времени довольно тесно переплелись с итальянским и английским масонством – особенно через собственную концепцию Великого Композитора Бытия, отнюдь не противоречащую извечной масонской идее Великого Архитектора Вселенной. Нет, они никогда не возражали против того, что «В Начале было Слово…», ещё чего! Но, как музыканты, были свято убеждены в том, что это Слово было если не пропето, то уж совершенно точно – гармонизировано: «С Гармонии, Божественной Гармонии началось сотворение Мироздания...», – утверждал их поэтический глашатай Джон Драйден.
Не глядя подмахнув контракт и приняв увесистый мешочек, Гендель буквально сразу принимается за работу и так увлекается своим новым кантатным детищем, что уже через восемь (!) дней, 24 сентября, заканчивает весьма пухлую партитуру набело, даже не успев весело профукать выданный аванс (а уж это он умел!) – некогда было. Поставив последнюю точку и расписавшись, композитор перелистал то, что получилось, ухмыльнулся собственным гармоническим и мелодическим находкам, внес пару-тройку правок в поэтический текст, после чего положил на ноты пресс-папье и, оповестив заказчика через посыльного, принялся с нетерпением ждать оставшуюся часть гонорара.
Что произошло дальше нам точно неведомо, известно только то, что «братья по разуму» неожиданно отказались заплатить. Да-да, Георга Фридриха, как стало принято выражаться в России в конце XX века, банально «кинули на бабло». И не шулеры-издатели, как оно обычно случается, а свои же «братья по Братству», причем с особым цинизмом! Почему? Сохранились дневники одного из адептов Братства Святой Цецилии, некоего Альфреда фон Брайера, где он пишет примерно следующее: «Понять, что Гендель хотел, трудно, почти не возможно. Какие-то нахальные формы арий, речитативов, хоров... Ничего подобного и столь вызывающего больше нет ни в одной его оратории или опере, так сам ли Гендель всё это сочинил??».
Да... Чего только не придумают, чтобы не заплатить. Но друг и соратник Генделя, филолог Джеймс Харрис, под конец жизни уверял в приватных беседах (правда, источник слабый – разрозненные письменные свидетельства его современников-собутыльников), что заказчики весьма обиделись на Генделя за то, что в своей кантате-оде он отнюдь не прославил собственно Святую Цецилию, как его просили, а вероломно раскрыл особенности тайного учения Братства – в частности, идею Храма Вселенской Музыки, и даже (нет, ну какая наглость!) некоторые мистические обряды, влияющие, ни много, ни мало, на наступление Конца Света! Но Харрису мало кто верил, отмахивались, хлопали по плечу и предлагали налить ещё.
Гендель, в свою очередь, тоже затаил серьезную обиду на собратьев по Братству (а вы бы не обиделись?) и решил отомстить им за такое «кидалово» в своём стиле – изысканно, утонченно, со вкусом, под музыку и чтобы наверняка.
Британская зима 1739 года проходит под знаком войны и ужасных морозов. В ноябре Гендель, разнообразия ради, снимает для своего очередного концерта не набивший оскомину «Ковент Гарден», а королевский театр «Lincoln's Inn Fields». Причем, снимает не на один из основных церковных или светских праздников, как тогда было принято, а на мало заметный день… Святой Цецилии! Об этом – как и о ноябрьских морозах – обтекаемо и непринужденно сообщается в анонсе, помещенном 17 ноября в «Лондон дэйли пост»: «В четверг, 22 ноября (в день Св. Цецилии) в королевском театре «Lincoln's Inn Fields» исполняют «Оду» м-ра Драйдена вместе с двумя оркестровыми кончерто, которым предшествует «Празднество Александра» и органный концерт. Будут проведены особые приготовления для того чтобы держать здание в тепле, и, для большего удобства, переход с улицы до дверей будет покрыт».
Под туманно упомянутой в газете «Одой мистера Драйдена» следует понимать исключительно «Оду святой Цецилии» – никаких других од на стихи Джона Драйдена за пером Генделя не числится, ибо ничего общего с Братством он больше иметь не собирался.
Скандал случился неописуемый – пропустившее такой удар тайное Братство возмутилось столь неожиданным фактом публичного исполнения его частично оплаченного заказа, и даже пообещало Генделю поднять хай в лондонской прессе, организовав негативную критику. Но композитор в письменном виде и почему-то на родном немецком пожелал всем его адептам взяться за руки, дружно пойти лесом и утопиться в Темзе. Так и написал: «Пожалейте этот мир и избавьте его, наконец, от себя – я верю, у вас получится!». В общем, арбайтен цузамен капут, херрен. Темза – это туда!
Ровно через десять дней, 27 ноября, ода была триумфально исполнена во второй раз, что называется «на радость людям и врагам назло» – несмотря на сильный мороз, театр снова был полон. Адепты Братства, уже за двое суток ощущая неминуемый аншлаг, пытались кусать себя за локти и другие труднодоступные места. Получалось так себе.
Так что же хотел нам рассказать Гендель о своём недолгом периоде возможного пребывания в Братстве Святой Цецилии? По всей видимости, до конца это понял только Моцарт, через много лет взявшийся произвести на свет кавер-версию генделевской «Оды» по заказу… правильно, Братства Святой Цецилии, в котором он к тому времени имел удовольствие состоять. Моцарт сразу понял, что в своём сочинении проказник Гендель действительно раскрыл основную мысль учения Братства, изобразив не что иное, как Храм Вселенской Музыки, где Божественная Гармония не просто царит, а приобретает форму конкретных энергий воздействия – не только на человеческие души, умы и судьбы, но и на сами законы Мироздания. Музыка, управляемая с небес Великим Композитором Бытия, и даруемая людям через Святую Цецилию, сама в состоянии стать средством управления Бытием!
По мнению Моцарта, номера кантаты образуют как бы анфиладу часовен (капелл), которые постепенно приводят слушателя к сердцу Храма – недосягаемому алтарю Высшей Гармонии Мира. Каждая капелла посвящена определённому музыкальному тембру.
Притвор Храма открывается звуками увертюры, после которой вступает тенор, проникновенно, словно сокровенное знание, доводя до слушателя уже знакомый нам постулат:
С Гармонии, Божественной Гармонии
Началось Сотворение Мироздания...
Это повествование подхватывает хор, рисуя на потолке причудливую картину Сотворения Мира:
С Гармонии, Божественной Гармонии
Началось Сотворение Мироздания.
Когда упала груда атомов,
Не ведающих повелеваний Провидения,
Раздался Голос с высот небесных:
«Явись из небытия!»
Холод и жар, влага и сушь
Остановились, повинуясь Музыки могуществу...
Музыка здесь представляется как некий могучий Инструмент Творения, придающий тому самому Слову (да-да, тому, которое было в Начале!) энергию животворящей Гармонии. Именно на этом строилось учение Братства Святой Цецилии, когда-то основанное Палестриной. Кстати, не секрет, что инструментальное сопровождение к речитативу и хору Гендель придумал не сам, а позаимствовал его (скажем так, чтобы не сказать хуже...) из «Сочинений для клавесина» Г. Муффата, появившихся на пару месяцев раньше и по заказу… всё того же Братства Святой Цецилии! Впрочем, не секрет, что в эпоху Генделя такие выходки отнюдь не рассматривались как плагиат. Скорее – как дань уважения к автору, чья музыка ворова... ох, простите, – заимствовалась.
А наш путь лежит в следующую капеллу, под гулкими сводами которой нас встречает проникновенное соло виолончели. После него сопрано расскажет нам о безграничных возможностях Музыки. Голос красиво оттеняется виолончелью, словно вторя вечной, как мир, идее:
Без Бога невозможно обитать
В мирах Гармонии,
Столь сладостно прекрасных...
В соседней Трубной капелле тенор и хор с рельефностью «Бородинской панорамы» рисуют нам настоящий батальный эпизод с трубами, барабанами, выстрелами…
Трубы глас резкий
Нас взывает к бою!
Хор в мощном порыве повторяет призывы тенора:
Пронзительный сигнал тревоги –
В нём звуки гнева.
Но громогласно дважды барабан ударил:
«Слушай! Враг пришёл! Атаковать!
Уж поздно отступать!»
Но завершается эпизод отнюдь не поражением, а ярким победным маршем.
Очередная, Античная капелла, встречает нас меланхоличным дуэтом флейты и лютни – божественным сочетанием летящего и приземлённого. На этом изысканном фоне сопрано печально повествует:
В нежных жалобах флейты
Легко узнать скорбь безнадежно влюблённых.
Печальную песнь тихо шепчет им лира...
Следующая капелла – царство струнных. Музыка возбужденно повествует о сильных страстях. Ей вторит тенор:
В тонкозвучии возгласов скрипок –
Внезапная боль и ревность,
Неистовств безумство и ярость,
Угрызенья, глубины страданий.
И чувства те – к даме прекрасной
С презрительным взором...
Ну что же, как говорится, и здесь – «шерше ля фам...».
В большой сводчатой Органной капелле нас обволакивают величественные звуки царя инструментов, подаренного, по преданию, людям самой Святой Цецилией. После красивой оркестрово-органной прелюдии сопрано вопрошает:
О! Каким искусством научить глас человеческий
Достигнуть священного Органа славы,
Святой любовью вдохновлённых звуков
В соединенье с Хором в вышине?
Этот вопрос находит ответ в Часовне Орфея:
Орфей мог укрощать в душе людской свирепость.
Его заслышав лиру,
Деревья с корнем вырывались,
Послушно устремясь за ней.
Следующая маленькая часовенка очень важна по значению. В ней происходит долгожданное явление святой покровительницы Музыки:
Цецилия, нимбом просияв, Вознеслась чудно в поднебесье.
Когда её Орган с дыханьем голоса соединился,
И Ангел, слушая, открыто всем явился,
Путая землю с небесами...
Отсюда и происходит переход в сердце Храма – Алтарный зал. На его огромном куполе хор и оркестр создают грандиозную фреску, повествующую о зловещем Страшном Суде и гневе Божественных сил:
Лишь только прозвучали
Могучие святые песнопенья,
Раздвинулись сферы небес
И воспевали хвалу Великому Творцу,
Всем небожителям блаженным.
Когда в последний страшный час
Начнёт крушиться мир,
Трубу заслышав в вышине,
Смерть станет жить, а жизнь умрёт,
Разрушив музыку небес!
Конечно, всё это так, как многократно описано и в Откровении, и в его многочисленных толкованиях – ничего нового, но... Но почему музыкальные интонации эпизода планетарной катастрофы столь веселы, торжественны и оптимистичны? Словно открылось в куполе окно, через которое в Храм ворвались солнечный свет и яркое весеннее небо. Даже оглушительные вопли двух труб создают, отнюдь не образы ужаса Апокалипсиса, а наоборот – образа Победы. Победы над смертью, над разрушением, образа неизбежного воскрешения из мертвых и яркого, цветастого, радостного славословия Всевышнему! И прячется во всём этом игривая, хулиганская надежда на то, что грядущий Конец света каким-то чудесным образом непременно минует человечество. А инструмент к этому – некий тайный ключ к Божественной энергии, под названием Музыка.
Так что старина Джеймс Харрис в своих пьяных рассказах о силе Музыки в деле предотвращения Конца света, похоже, был не так уж далёк от истины.
Вот такой храм-памятник, созданный по заказу старинного тайного Братства, оставил нам в наследство Гендель. Странное нерукотворное сооружение, похожее одновременно и на храм Луны в Египте, и на собор Святого Петра в Риме, и на храмы Хранителей из книг Владислава Крапивина о Великом Кристалле Вселенной – места, где среди традиционных философий Жизни, Смерти и Музыки всегда находится место неукротимому оптимизму, здоровому позитиву, и светлой надежде на положительный исход. Даже если речь идёт о Конце света.
Сегодня мощи Святой Цецилии, покровительницы Музыки и музыкантов, покоятся в Риме, в алтаре базилики в районе Трастевере. Если вы вдруг попадете Рим, обязательно посетите Трастевере, который находится на западном берегу реки Тибр, к югу от Ватикана. И пусть вас не удивит отсутствие привычных грандиозных достопримечательностей - сила и очарование этого места совсем в другом. Узкие мощеные улочки, старинные средневековые церкви, увитые плющом и виноградом дома теплых терракотовых, охряных и персиковых расцветок, дружные ряды скутеров и крошечных, почти игрушечных фиатов, уютные столики уличных кафе… Кажется, что время здесь, вдали от туристических толп, замедляет свой бег... Не поленитесь, обязательно разыщите старинную средневековую базилику Basilica di Santa Cecilia in Trastevere, посвященную покровительнице Музыки – там вы найдете гробницу перед алтарем и статую из белоснежного мрамора, изображающую деву-мученицу лежащей, с прикрытой тканью головой.
Обязательно воспользуйтесь универсальным советом «видишь крипту – спустись туда, вдруг там интересно!» и посмотрите, что скрывается внизу. Под алтарём можно увидеть захоронение Святой Цецилии и вновь напомнить себе о том, что именно «С Гармонии, Божественной Гармонии началось Сотворение Мироздания...».
Сердечно ваш,
Борис Тараканов.
P.S.
Послушать можно здесь: https://youtu.be/UbGI0tKriqo
Ноты для вас (полный комплект!): http://notes.tarakanov.net/katalog/kompozitsii/oda-svyatoi-tsetsilii/
#гендель #конспирология #тайные знания #тайные общества #италия