Отсутствие видения восточной части континента и желание примириться с Москвой дают право спросить президента Франции, не будет ли это за наш счет
Brexit в данный момент. Приведет ли это к прогрессирующему краху ЕС?
Я так не думаю. Единый рынок, основа интеграции, хорошо работает и служит всем государствам-членам. Одна только Польша продает товаров на сумму более 800 млрд. Зл. В год. Это показывает силу интеграционных связей и экономических интересов в Европе.
Англичане не убедили.
Сообщество покинуто старейшей европейской демократией, одной из самых богатых стран на континенте. Это важный урок для Союза - оказывается, что прогресс интеграции не является линейным и его успех определен. Вопреки тезисам многих теоретиков и политиков, которые рассматривают это как последнее средство преодоления политической парадигмы, основанной на национальных государствах, сегодня выясняется, что они сохраняют окончательный контроль над европейской интеграцией. Если этот процесс больше не отвечает ожиданиям избирателей, они могут решить покинуть Союз. Независимо от стоимости. Мы наблюдаем за последствиями - метод принятия решений Сообщества ослабевает, роль Комиссии уменьшается, Европейский Совет растет. Государства-члены ЕС пытаются расширить свою автономию и вернуть себе некоторые решения.
Возможно, акцент смещается в сторону национальных государств, но наиболее важные страны разрываются внутренним кризисом. Например, Германия, которая уже два года переживает сумерки эпохи канцлера Ангелы Меркель.
Роль Германии в европейском процессе невозможно переоценить, а после Brexit она будет еще выше. Это видно по немецко-французским дебатам, которые идут с 2017 года, когда Эммануэль Макрон стал хозяином Елисейского дворца . Все его предложения были в большей или меньшей степени основаны на предположении, что после выхода Великобритании Союз будет с большей готовностью перенять французскую институциональную модель и то, как управлять процессом принятия решений. В этом видении европейская интеграция должна быть политическим процессом во Франции.
И где здесь роль для Германии?
Окружающая среда Макрона имеет тенденцию игнорировать тот факт, что после воссоединения Германия переместилась на восток. Они перестали быть Боннской республикой, западноевропейской страной и стали центральноевропейским государством. Безопасность восточного фланга НАТО сейчас является основой Берлина, от которого зависит его процветание и развитие. Вот почему Германия противодействует разногласиям в Европейском союзе, отвергает такие идеи, как «Европа многих скоростей», навязанную Парижем, замедляет создание ядра Сообщества вокруг стран еврозоны и, с другой стороны, участвует в поддержке инициативы «Три моря». Многие немцы считают, что даже Северный газопровод является хорошим способом связи Центральной Европы с Германией.
Берлин фокусируется на инициативах, так как они определены на жаргоне ЕС включительно.
Германия не заинтересована в отделении себя от Центральной Европы, потому что они стали ее частью. Для них приоритетом будет эффективное сдерживание России, дополненное традиционной концепцией в германской политике вовлечения Москвы в диалог. Безопасность Центральной Европы имеет решающее значение для Германии. Только польско-германская торговля составляет 120 миллиардов евро в год. Между Польшей и Францией это 20 миллиардов. Это показывает масштабы участия в регионе и различия во власти между двумя политическими «двигателями» Европы.
