Когда-то, в первом классе, Захар попал в хирургическую больницу. Он мало что помнил, лишь скручивающую боль в животе, заплаканную маму и усатого врача, сказавшего загадочное слово «аппендицит». Почему-то при этом представилось высокое ночное небо со звездами.
Молоденькая медсестра, погладив Зорика по голове, взяла за запястье и начала вслух считать. Скоро цифры начали путаться, и он закрыл глаза.
Очнувшись, Захар не понял, где находится. Какой—то туман, голова тяжелая. Внезапно все прояснилось. Он же по—прежнему в операционной. Только все как—то странно видится. Сверху. Интересно, почему его не отвезли в палату? И вообще, операция—то продолжается. Вон, врачи колдуют над кем—то. Над кем—то…
Мама родная, да это же я! Нет, точно я! Я, что, умер?!
… Потом очнулся он в палате. Мальчишка, лежащий на соседней койке, с интересом осмотрел его и сообщил: «Ну, врачи с тобой помучились!»
— Почему? – спросил Захар, еле шевеля губами.
— А у тебя уже перитонит начался. Еле спасли.
—Я, че, умереть мог?
—Мог, — охотно сообщил сосед, — кишка эта разорвалась, гной разлился и все, еще бы чуть—чуть, и каюк!
Захар зябко передернул плечами.
— Да ты, это, не дрейфь, щас—то уже все в порядке!
…Он никому ни тогда, ни позже не рассказал об этом. Боялся, что не поверят, боялся, что будут дразнить, да и вообще, честно говоря, боялся об этом думать.
Но сейчас у него были такие же ощущения как тогда. Видел, будто сверху, как невысокий мальчик бросился на более старшего, забывая про боль, и ударил.
Мгновенно очнувшаяся ватага кинулась к нему. А Захар, вспомнив Иришкины слова, мысленно сжал руку ближайшего. Сжал изо всех сил, обернулся, ударил… Сила переполняла его. Он быстро понял, как надо смотреть, чтобы вывести врага из строя. Фигуры стали полупрозрачными, и вновь появились мерцающие точки. Достаточно нажать на такую точку и человек выйдет из строя.
Краем глаза уловил Захар движение: прыщавый мальчишка с перекошенной от злости физиономией замахивался на него. Противно пахнуло табачным перегаром. Ну, этому просто можно вделать по ноге, слабак! Свалился? Полежи!
Все же Захар опасался слишком воздействовать на энергетические узлы. Дотронешься как-нибудь сильно и человек потом останется калекой..
Он отвлекся на эту мысль и схлопотал сильный удар под колени. Уже падая, умудрился пнуть одного из мальчишек, а свалившись, дернул за ногу второго. Тот грохнулся рядом.
Свирепея от боли, Захар забыл про благие мысли. А, вспомнив про Фомичева, повернул свою руку в сторону вожака, мысленно нажимая ему на солнечное сплетение. Парень упал навзничь.
Все кончилось быстро. Захар уходил, спотыкаясь, сплевывая кровь с разбитых губ. Ему успели здорово наподдать, но сзади валялись на грязном снегу его противники.
— Ой, это ты? – услышал Захар и поднял голову. Девочка с котенком спешила ему навстречу. Рядом торопливо шагал коренастый мужчина.
— Ты как? – сказала она с заботой, будто давнему знакомому. Мужчина, присмотревшись, приподнял Захару подбородок.
— Лихо они тебя отделали!
Захар мотнул головой:
— Им хуже.
Недавние палачи стояли теперь сзади неровной шеренгой, кривясь от боли. Смотрели вслед.
Мужчина присвистнул.
— Пойдемте отсюда, — заволновалась девочка. Котенок прижался к ней.
— Как ты сумел? – изумлялся мужчина, разглядывая Захара, — Лиза мне сказала, что ты там один дерешься с пятью! Ты, наверное, спортсмен? Занимаешься где-то?
— Папа, — с укором сказала девочка, — не приставай к нему. Он и так еле идет. — Она помолчала и добавила: — Меня зовут Лиза. А это мой папа, Николай Александрович.
— А меня Захаром зовут.
— Я от бабушки шла, Тёпу забирала, мы уезжали, его оставили на время. Папа бабушке остался помогать, а я одна домой пошла. А они… — Голос ее задрожал. — Тёпка вырвался и побежал, а они в него ледяшками швырять стали… А потом, когда ты с ними драться стал, я за папой побежала… Спасибо тебе!
Захар застеснялся и торопливо спросил:
— А почему его Тёпой зовут?
— А потому, что он теплый!
Николай Александрович озабоченно сказал:
— Послушай, Захар, давай-ка мы сейчас зайдем к врачу. На тебя глядеть страшно.
—Не-е! Все в порядке. Одежда испачкалась, вот и все.
Ему хотелось добраться до дома, переодеться, пока родители не увидели, а то расстроятся до невозможности.
— Ну, все, я побежал!.
— Захар, спасибо! – снова начала говорить Лиза. Николай Александрович пожал ему руку.
— Красота-а… — Захар печально смотрел в зеркало. Оно отразило припухшее лицо, ссадины, заплывший глаз.
Грязные джинсы были затолканы в корзину для белья, куртка кое-как почищена.
Хлопнула дверь. Напевая, вошла в прихожую Иришка. Захар вздохнул и шагнул навстречу. Чего уж тянуть-то?
Сестра не стала охать и выговаривать, а сразу взялась за дело.
Следующие полчаса они пытались «скрыть следы». Джинсы были замочены, куртка застирана. Захар, намазанный мазью от ушибов, начесывал на лоб челку, стараясь хоть както-то замаскировать ссадины.
— У тебя даже уши распухшие, — Иринка опустила руки, — Господи, как тебя угораздило—то?
— Ир, я расскажу, только давай сначала поедим, — жалобно сказал он.
— Топай на кухню, — скомандовала она, — ставь суп разогревать, а я пока твои джинсы прополощу. Да, и вот еще что, сейчас поешь и ложись—ка спать.
— Пушинкина, ты чего? Рано же еще!
Иринка ехидно прищурилась: «Да? А мама с папой что скажут, когда увидят тебя, тпкого красавца? Молчишь? Вот и молчи! Ты укроешься с головой, а я им скажу, что ты устал и прилег. А к утру придешь в норму».
… Сон никак не приходил. За стеной слышался Иришкин голос: «Мам—пап, Зорик усталый пришел, мы вместе поели, и он бухнулся спать, так что ужинайте без нас. Кстати, мам, я сегодня стирку затеяла, постирала уже Зорькины джинсы, кофточки свои замочила, ванная будет занята».
Захар снова подумал, как ему повезло с сестрой. Он вкратце рассказал ей историю с девочкой Лизой и котенком. И только—только собравшись с духом, собрался поведать историю со своими способностями, как пришли родители, и Иринка упорхнула.
Сейчас, лежа в постели, он подумал, что все к лучшему, нужно еще попрактиковаться, да и вообще поразмышлять по этому поводу.
* * *
Мамину сестру, тетю Аню, Захар обожал. И очень любил ходить к ней в гости. Происходило это всегда неожиданно. Вдруг собирались и шли в гости к тете Ане. Она преподавала литературу в школе, и всегда рассказывала смешные случаи. Причем, не только про учеников, но и про себя.
— Представляете, — начала она в этот раз, — рассказываю я вчера о Пушкине. А шестой урок, сил нету никаких, аж заговариваюсь. И ляпнула: «Пушкин начал писать стихи, когда был еще молодым Батюшковым!» Смейтесь, смейтесь, это еще что! Ирина Александровна, наша учительница по мировой художественной культуре, позавчера еще хлеще высказалась! Вместо «Шишкинская «Рожь», важно произнесла «Рожкинская Шишь!» Ученики валялись.
Иринка с Захаром валялись тоже. И родители хохотали.
— Ань, расскажи еще что-нибудь, — утирая слезы от смеха, попросила мама.
— Практиканты вели урок английского в пятом классе. Спросили Димку Лузинова: Do you speak English? Он подумал и ответил: Ду ю, но плохо!
— Теть, ну еще что—нибудь!
— Ну, что еще рассказать, — задумалась тетя. – Устроил у нас тут Вовка Скворцов демонстрацию. Я, говорит, могу вещи двигать, не прикасаясь к ним. И правда, линейка металлическая туда—сюда по столу ползает.
Захар насторожился.
— Он на самом деле вещи двигает?
— Да нет, магнит зашил в штанину джинсовую. Коленом шевельнет, вот линейка и дергается. Шарлатан!
Родители опять засмеялись. Захар сказал:
— Я в одной книжке читал, в фантастической, про мальчика, который живым генератором энергии...
— Ага, — поддержала его Иринка, — я тоже читала.
— Так вот, вокруг этого мальчика, в минуты сильного напряжения, возникало силовое поле. Сквозь него пытались пробиться на мотоциклах, и ничего не получалось.
— Так, и что? – заинтересовалась тетя.
— Я думаю, что автор это не придумал. Такие люди и вправду есть. Например, всякие ложки-утюги к себе примагничивают или вещи двигают. И когда у человека сильные эмоции он тоже может сделать что-нибудь этакое…
— Ну, что-то в этом есть, — согласилась тетя. — Помню еще девчонкой, ездила я в деревню к бабушке, вашей прабабушке. Там была одна старуха. Ее все боялись. Она, когда на человека злилась, с ним всякие страсти приключались…
— Какие?
— Ну, какие… Ноги ломали, руки. На одного крыша сарая упала. Слава Богу, жив остался. В общем, страшноватая старуха. Черная вся и сухая. От злости.
— Как это, «сухая от злости»?
— Зло, Зорюшка, сушит человека, выкачивает из него жизнь.
Захар зябко вздрогнул.
— Теть, — жалобно спросил он, — а может она по справедливости их, а? Может, они заслужили?
— Что заслужили? — не поняла та.
— Эти люди. Может, они плохие были? Допустим, обидели кого… Зло какое-нибудь сделали…
— А эта бабка вершила суд! Ты это хочешь сказать?
Захар понуро кивнул.
— Эта бабка не производила впечатление справедливого человека. А вот пострадавших люди жалели.
— Все равно, такие люди есть, — упрямо сказал Захар, — а раз есть сверхспособности, нельзя их использовать только для себя. Вот!
— Это ты фантастики начитался, — ввернула тетя и рассмеялась.
— Ну, тетя, — вступилась Иринка, — Зорик правильно говорит.
— Правильно, правильно. Но, знаешь, Зорюшка, нужно просто самому быть хорошим, тепло нести и по совести поступать. Тогда и способности не понадобятся.
— Согласен, тетя Аня, — уныло сказал Захар. — Но если они есть…
— Ну, у вас-то их нет, — вмешался отец, — а поэтому, давайте сменим тему.
… Вечером они шли домой, растянувшись шеренгой на всю ширину тротуара.
— А я бы хотел какими-нибудь способностями обладать, — неожиданно сказал отец.
— Какими? — заинтересовались все.
— Летать. Летал бы по ночам, или ранним-ранним утром. Здорово, наверное.
Все согласились. Мама мечтательно сказала, что и она с удовольствием поднялась бы в небо на рассвете.
На было улице промозгло, с неба падал то ли снег, то ли дождь. Весна упорно не хотела приходить. Видимо, у нее тоже не было настроения.
Брат с сестрой сидели за учебниками. От математики просто сводило скулы, но Захар упорно пытался понять. Если не будет четверки, Татьяна Николаевна не даст покоя. И премией этой несчастной будет попрекать. Кстати, оказалось, что за первое место полагается ноутбук. Захар был этому чрезвычайно рад, потому что их домашний компьютер постоянно занимала Иринка.
— Люди, вам мама не звонила? — На пороге возник папа.
— Не-ет.
— Давно пора бы придти, а ее все нет. И телефон отключен.
В этот момент щелкнул замок. Вошла мама, грустная, бледная. Папа кинулся снимать с нее пальто, Иринка взялась за сумочку. Все засуетились. Папа вгляделся в мамино лицо.
— Что случилось?!
— Диму уволили, — сказала мама упавшим голосом.
— Дмитрия Петровича?! Да он же отличный специалист!
— Возражал он ей, нас защищал. Говорил, что нельзя так к людям относиться. Господи, Валера! Дима же сто лет с нами проработал!.. Уже двух человек уволила, теперь еще и его. Неужели и это ей с рук сойдет?!
…Дмитрия Петровича Захар помнил отлично. Невысокий, худой, он всегда улыбался. Фамилия у него была странная – Тирон. Мама иногда с ним спорила по работе, но не сердито, а шутливо, и всегда добавляла: «Не-ет, Дим, тебе фамилию менять надо. Не Тирон ты, а Тиран!» И напевала: «Ходила дева по скалам, кляла жестокого Тирона, хотела жизнь отдать волнам!» И все смеялись.
Весь вечер родители сидели на кухне, обсуждали, негодовали. И, наконец, было решено, что маме надо подавать заявление об уходе.
А утром Захар привязался с просьбой зайти к ней на работу.
— Ма-ам, ну возьми! Я там столько времени не был! А раньше—то ведь часто ходил!
— Раньше, раньше… Зорик, что тебе в голову взбрело?! Я же тебе рассказывала, что у нас там сейчас творится.
— Мам, ну я на пять минут, повидаю всех и пойду! Эта Коноваленко меня даже не увидит! Ну, мам! Вот ты уволишься, а я так больше никого и не увижу!
Видимо, этот аргумент стал решающим.
— Ладно, заходи после школы. Но минут на пятнадцать, не больше. Слышишь, Зорик?
…Почему—то на набережной всегда отлично думалось. Может быть, от плеска воды, может оттого, что ступать по гранитным плитам было особенно приятно. А сейчас подумать было просто необходимо. Как же сделать, чтобы эта Коноваленко поняла, что нельзя так обращаться с людьми? Дома не придумалось, да и сейчас не придумывалось тоже. Это ведь не Фомичев, с ней в драку не полезешь!
Так ничего и не придумав, Захар вошел в вестибюль и позвонил маме по местному телефону. Решил: «Будем действовать по обстоятельствам».
