На следующий день ты оставил красную розу на моем рабочем столе с запиской: «Желаю самому прелестному созданию на земле прекрасного дня и надеюсь на его компанию сегодня вечером. Александр». Так началась череда ужинов и походов в кино, приправленных цветами и маленькими сюрпризами. Моя неприступная крепость держалась до последнего, но после очередного цветочно-конфетного манёвра сдалась.
Орхидея подозрительно замерла.
Как-то за обедом Ира спросила у меня в лоб:
- Ну что, у вас же уже что-то было?
Я растерялась и тут же соврала:
- Нет, конечно! С чего ты взяла?
- Да ладно!!! не верю! Все видят, какие между вами искры летают. Но если не хочешь рассказывать, не рассказывай, конечно. Дело твое!
Вечером, только переступив порог квартиры, я, не разуваясь, решительно проследовала на кухню. К счастью, в холодильнике оставалось недопитое просекко, которое я уверенным движением вылила себе в бокал и осушила его одним глотком. Стайка пузырьков разбежалась бисером по глотке. Я плюхнулась в свое любимое икеевское кресло и обхватила голову руками:
«Какая же я дура! Служебный роман! Как я могла в это ввязаться? Мы вместе всего ничего, а все уже все знают. Может, еще не поздно прекратить? Но как? Что сказать?» – в моей голове роилась целая вселенная вопросов и ни одного ответа. Да и было уже поздно: стрела Амура окончательно и бесповоротно пронзила мое сердце.
Время шло своим чередом. Я переехала к тебе, и мы все стали делать вместе: ездили к твоим друзьям, ходили в тренажерный зал – помню, ты всегда говорил, что спорт полезнее выставки (здесь я обычно закатывала глаза, но покорно шла в зал). Мы даже выбрали вместе тебе машину, когда ты захотел ее обновить. На работе, дома - вместе почти всегда. «Любовь - словно сладкий плен», не раз вспоминалось мне тогда. Разве что сладость плена отравлял вопрос, нависший надо мной и буквально разъедавший меня изнутри: что будет с нами дальше?
Близился Новый год. За обедом бурно обсуждались планы на грядущие праздники. Ира загорелась совместной поездкой в Финляндию.
- Ань, ну поехали с нами! Снимем домик на всех! Лыжи, горы, вечером глинтвейн у камина - будет классно!
- Блин, я бы с удовольствием, ты знаешь! Но мы с Сашей здесь на Новый год останемся. Он как-то больше на домашние посиделки настроен…
- А, ну тоже верно. Вы еще наездитесь. Он же до конца января в Москве, верно?
Моя орхидея, все это время не подававшая признаки жизни, обдала меня леденящим холодом.
- В смысле? – выдавила из себя.
- У Саши же контракт кончается, и он возвращается в Амстердам. Ты не знала?
Ира повернулась ко мне всем телом и понизила голос:
- Так, Ань, я надеюсь, ты понимала изначально, что все это несерьезно?
Я не понимала. Вернее, не хотела понимать. Разговор, мысли о котором я все это время так старательно отгоняла, стал неизбежен. Вечером я набралась смелости и, едва ли сдерживая дрожь, спросила у тебя:
- Ты уезжаешь в январе навсегда?
Ты напрягся.
- Ну навсегда – это ты преувеличила, конечно. Просто возвращаюсь в Амстердам. Я же говорил…у меня там следующий контракт.
- А как же я? – жалость к себе подступала комом в горле, не давая сглотнуть.
- Ань, не драматизируй, пожалуйста. У меня в связи с переездом и так много забот. Сейчас вообще ничего неясно, – ты трусливо уклонялся от ответа.
- То есть ты меня в своем будущем не видишь?
- Ну, опять ты передергиваешь. Никто вообще не знает, что будет завтра.
Я почувствовала, что еще одна фраза о «неясности будущего» выжжет меня изнутри. Я сделала глубокий вдох и произнесла не своим голосом.
- Значит, мы расстаемся.
- Как скажешь.
Я не ожидала, что ты так быстро согласишься. Орхидея вонзила в меня все свои заиндевевшие лепестки. «Что я вообще делала с тобой все это время? Почему не заговорила об этом раньше? За что мне все это?» Прирученные мной до этого мысли хлынули метеоритным дождем в мое сознание. Тогда мне казалось, что кусочек льда, в который превратился мой цветок, останется со мной навсегда. Но Снежной королевы из меня не получилось.
Через несколько месяцев я сменила работу на «несерьезную», как сказала бы моя мама. Теперь пишу статьи для иностранного издания. Меня все отговаривали, но послушала я только ЕЁ и ничуть об этом не жалею.