Бывает и так: идёшь и идешь по городу, думая о том, что ничего нового на этих улицах и не увидишь. Ну, право, что может быть нового в том, что видишь каждый день - вот асфальт, вот трещины на нём, а эти травинки у тебя уже второй месяц наперечёт. Одно время именно они были единственной не-квартирной зеленью, на которую я смотрела с интересом заключенного, которому доступна лишь одна прогулка в день и, кажется, именно эта травка была удостоена такого пристального внимания, которого не видела ни одна травинка до неё.
Хотя я и понимаю, что я, лично, в более выгодном положении, чем многие. В окна моего зиндана, на самоизоляции, было видно и переменчивое небо и его было много. А ведь у многих только лишь каменное горло двора, с железными зубами забора и ворот, и крошевом гальки и грязного снега. Там, внизу ничего сразу не менялось, или менялось так, что лишь пристальный взгляд постоянного наблюдателя мог заметить различия. Но - глаз любого смотрящего, если он конечно, человек, замыливается и вряд ли отметит, пристально наблюдая за сходящим снегом то, что вот - из-под него, на миллиметр, выглянула та или иная трещина в асфальте, та или иная щебёнка.
Мне было много легче - в кусочке неба, над головой - каждое утро, каждый час было изменение: то летели лёгкие и отстранённые зимние тучи, то - яркая, невозможная синь лилась на голые ветки деревьев и грязноватый снег, то ковш Большой Медведицы, постепенно, из ночь в ночь смещаясь - указывал в сторону весны, наполняясь не прекращающейся даже ночью водой капели с крыш...Иными словами, небеса, которыми я любовалась всё время вынужденного сидения, были единственным, что хоть как-то менялось.
Так вот, однажды я прыгнула в сторону, с привычного асфальта, решив пройтись дворами, чтобы сократить или растянуть привычный поход в магазин. Ну и, заодно, надеясь встретить свою давнюю знакомицу-старушку, которая, буквально, пасёт свободно, но недалеко, гуляющего от неё кота. Котяра, как водится у любящей, одинокой старушки - несколько своеволен, пушист и упитан. Хоть прямо сейчас в палату специальных мер и весов как образец того,как должен выглядеть идеальный кот. Однажды я напишу про женщину и её кота, но пока - идём дальше.
Не то, чтобы я раньше не ходила этими дворами с закрытыми глазами, но...Как-то пропускаешь многое в обыденности, закрываешься от этого, неосознанно. А сейчас, после того, как государство, перепугавшись, на два месяца посадило нас под замок - я, подобно прачеттовской Тифани Болит, противостоящей эльфам, открыла глаза. Позволю себе привести эти цитаты из "Вольного народца":
Тиффани толком не знала, который из ее помыслов сейчас взял дело в свои руки. Она устала. У нее было чувство, как будто глядишь на себя откуда-то сверху и немного из-за спины. Она видела, как ее ботинки покрепче встали на землю пастбища, и тогда…
и тогда…
…и тогда, словно поднимаясь из облаков сна, она почувствовала глубокое-глубокое время, на котором стояла. Почуяла дыхание плоскогорья и далекий рев древних, древних морей, заключенный в миллионах крохотных ракушек. Подумала о Бабушке Болит, которая там, под травой, снова становится частью мела, частью земли под волной. Ощутила, как вокруг нее медленно поворачиваются гигантские колеса звездного хоровода и времени.
Тиффани открыла глаза и потом, где-то в глубине себя, открыла глаза снова.
Она услышала, как трава растет, и червяков под корнями травы. Чувствовала все тысячи маленьких живых созданий вокруг, различала все запахи ветерка и все оттенки ночи…
Колеса звезд и лет, пространства и времени, совместились. Тиффани знала сейчас наверняка: где я, кто я и что я такое.
И потом, потом ты находишь объяснение тому, почему мы живём так. В полусне.
Ей удалось отойти немного в сторону, и там она села, обхватив руками колени. Представьте себе, что такое насовсем застрять в этом состоянии, думала она. Придется носить в ушах затычки, в ноздрях тоже, и на голове черный колпак до плеч, и все равно будешь чересчур хорошо видеть и слышать…
Она закрыла глаза, и потом закрыла глаза снова.
Почувствовала, как все это уходит из нее. Действительно похоже на то, как погружаешься в сон, соскальзываешь из этого широко распахнутого, необыкновенного чувства яви просто в… нормальное, повседневное «наяву». Как будто все вокруг затуманилось и приглушилось.
Вот так мы все ощущаем всегда, думала она. Ходим всю жизнь, как во сне, потому что как мы сумели бы жить постоянно такими проснувшимися…
Так вот, в том дворике, сквозь который я прошла с широко открытыми глазами, я увидела отображение души нашего города, которую услышали зелёные городские ведьмы с добрыми и сильными руками. У плохих людей таких цветов и кустов, я уверена, никогда не получится и никогда не вырастет. Собственно, вот:
Вот так, вроде промышленный, тяжелый Энск, с гулом заводов, парами, лязгом стали. А в самом сердце - скрыт куст белой сирени и купавы, выращенный с добром и нежностью.