В далеком 1820 году у заместителя начальника таганрогской таможни по отпускной части Ивана Александровича Старынкевича (1785-1846) и его супруги Надежды Антоновны рождается первенец, которого решают назвать… Сократом. Теперь уже неизвестно, что послужит тому причиной – греческое окружение Таганрога, который считается столицей греческой диаспоры Российской империи, или же страстное увлечение отца семейства греческой мифологией и историей, но и почти все последующие десять детей получать имена не из российской действительности – Любовь (1822), Муза (1823), Юлий (1826), близнецы Софья и Вера (1828), Поликсена (1829), Ариадна (1831), близнецы Олимп и Эраст (1837), Клеопатра (1838). Особенно прекрасны эти имена были в сочетании с отчеством Иванович и Ивановна…
Кстати, дедом всех младенцев с этими греческими именами был протоиерей Гродненской Успенской церкви - Александр Старынкевич.
Из этого быстро разросшегося рода Старынкевичей выйдут военные, губернаторы, ученые, поэты, которые оставят заметный след в истории России и других стран. О некоторых я еще упомяну особо.
Но пока же вернемся к нашему первенцу – Сократу Ивановичу Старынкевичу (1820-1902).
Отец его после Таганрога поработает в разных таможнях империи, пока судьба, определяемая вышестоящим начальством, не занесет Ивана Александровича руководить типографией московского университета, при оставлении которой он становится директором университетского благородного пансиона, а после преобразования последнего во 2-ю Московскую гимназию назначается и её первым директором.
В середине 1830-х семья Старынкевич получит от императора Николая I потомственное дворянство. Видимо было за что…
Так что, рос наш герой Сократ Иванович в атмосфере насыщенной знаниями и учебой, а потому и отправляется отцом сперва в Московский дворянский институт на шесть лет, а затем в Артиллерийское училище и офицерские классы.
Кстати, Московский дворянский институт заканчивали Салтыков-Щедрин, Мей, Данилевский и многие другие писатели, ученые, художники и государственные деятели.
После Михайловской военной артиллерийской академии начинается военная карьера Сократа Ивановича, которая приводит его к службе адъютантом при дежурном генерале действующей армии во время Венгерской кампании 1848 года. А в Крымскую войну он участвует в осаде турецкой крепости Силистрия в 1854 году.
Не буду останавливаться на всех перипетиях его военной службы, скажу только, что в 1863 году он становится управляющим канцелярией Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора Павла Евстафьевича Коцебу (1801-1884). Именно это назначение и определит дальнейшую президентскую судьбу Старынкевича.
Правда, Сократ Иванович делает небольшой зигзаг в своей карьере – уходит в отставку с государственной службы и довольно успешно погружается в управление поместьями князя Демидова-Сан-Донато в Подольской и Киевской губерниях.
Пару слов о князьях Сан-Донато. Первый из них – весьма любопытная личность, Анатолий Николаевич Демидов (1812-1870), потомок известного рода Демидовых. Титул князя Сан-Донато получил в 1840 году от тосканского великого герцога Леопольда II в честь демидовского поместья Сан-Донато, одной из самых красивых вилл во Флоренции. А титул понадобился, дабы смог Анатолий Николаевич жениться на Матильде Бонапарт (1820-1904) (племяннице Наполеона I) без ущерба для её статуса принцессы. Как поется в известной песне «Не может по любви женится ни один король…».
Правда брак не сложился, князь впадет в немилость у Николая I (Матильда родственница его жены) и больше в Россию не возвращался. Но родину любит, много занимается благотворительностью.
Между прочим, известная картина Карла Брюллова «Последний день Помпеи» была написана по заказу Анатолия Демидова. Знаменитая Демидовская премия для учёных, внёсших выдающийся вклад в развитие наук (1832-1865) – его детище. Кстати, наш таганрожец Александр Борисович Лакиер получит её в половинном размере (тогда была такая практика) в 1855 за труд «Русская геральдика».
Помните, я упомянул Павла Евстафьевича Коцебу? Так вот в 1874 году его назначают Варшавским генерал-губернатором и командующим войсками Варшавского военного округа. Он тут же вспоминает своего управляющего канцелярией и выдвигает Сократа Ивановича Старынкевича на пост президента. Нет, не Польши, а Варшавы.
Дело в том, что с 1695 года под именем «президент Варшавы» («Prezydent Miasta Stołecznego Warszawy») числится руководитель исполнительной власти столицы, по-нашему – городской голова.
Так, Сократ из Таганрога станет паном президентом Варшавы.
Но не только он из рода Старынкевичей будет связан с Царством Польским. Его дядя, Николай Александрович (1784–1857) с 1844 года член варшавских департаментов Правительствующего сената. Другой дядя – Соломон Александрович (1803–1869) в 1860-х годах займет пост директора канцелярии статс-секретариата Царства Польского. Затем в Польше проявят себя и брат Сократа – Олимп, инженер и генерал, который станет одним из строителей паровой мельницы в варшавском районе Прага и элеватора в Чистом под Варшавой.
Вы скажете семейственность. Может быть. Но никакая семейственность не позволила бы стать Сократу Ивановичи Старыкевичу общепризнанным лучшим президентом Варшавы за всю её историю.
Так за что же он заслужил такую любовь у скажем прямо не совсем простых подданных российской империи?
Начнем с краткого описания «третей столицы империи» – как тогда называли небольшой и довольно зачуханный город Варшаву с населением в 300 000 человек (60% – поляки, 30% – евреи, чуть более 2% – русские и немцы). Центр города был в кольце одноэтажных домишек, а об качество питьевой воды не могло быть и речи – в чае оседал песок. Не было общегородского водопровода.
Польский писатель Болеслав Прус (помните знаменитый «Фараон»?) сокрушался, что «наш простой народ моется редко, а ванну, пожалуй, никогда не принимает». Варшавяне лишь слегка ополаскивали лица и руки в небольшом тазике.
«Грязь – это неотъемлемая часть частной собственности. Если однажды дворы перестанут плохо пахнуть, домовладельцы посчитают себя лишёнными недвижимости». Болеслав Прус, статья газете «Kurier Warszawski».
И после водопровода наиболее серьезной проблемой для города было отсутствие канализации. Представьте, что даже в роскошных дворцах туалеты были не предусмотрены. Весь город, в лучших европейских традициях, был в сточных канавах, по которым плыли нечистоты. Варшавские врачи били в набат, что из-за отсутствия этой самой канализации в городе «без каких-либо эпидемий» умирало около 1500 варшавян в месяц. Генерал-губернатор Коцебу в докладе Александру II напишет: «Нечистоты в прямом смысле плывут по улицам».
И вот, ознакомившись с этим «прекрасным» наследством, Сократ Иванович начинает действовать. Он выезжает во Франкфурт-на-Майне, где лично осматривает подземные туннели местной канализации. Встречается с её создателем английским инженером Уильямом Линдлеем, автором новых проектов канализации в Лондоне, Гамбурге и Будапеште. По результатам встреч Линдлей получает заказ на разработку подобного проекта и для Варшавы.
Старынкевич удивляет всех – он объявляет публичные слушанья по вопросу прокладки канализации, объясняя значение этого нововведения в жизни города.
«Однажды ко мне вошел высокий, щуплый российский генерал. Вошел скромно, спокойной походкой достойного человека, который за порогом оставляет свои привилегии, связанные с занимаемой должностью. «Моя фамилия Старынкевич. Я являюсь президентом Варшавы. К сожалению, не говорю по-польски, но все понимаю. Поэтому вы можете говорить со мной на своем языке. Я пришел к вам, чтобы защитить свой проект…» Свентоховский признался, что ничего не смыслил в технике, добавив: «(...) зато я знаю, что этот президент Варшавы (...) был самым удивительным, какого только можно себе представить». Польский публицист Александр Свентоховский.
Самое удивительное, что с нападками на «Проект канализации и водопроводов в городе Варшаве, составленного инженером В. Линдлеем» обрушилось не вышестоящее начальство президента Варшавы, а сами жители варшавских доходных домов, не желающие устанавливать канализацию за свой счет. В ход шли аргументы вплоть до абсурдных – трубы приведут к ухудшению здоровья варшавян, крестьяне не смогут использовать нечистоты для удобрения полей, проект готовит иностранец, а не поляк. В изданной в 1900 год в Кракове брошюре доказывалось, что устройство канализации в Варшаве — это «инструмент иудаизма и шарлатанства», поскольку она «разрушает польское общество» и «отдаляет его от природы».
А тут еще и банкир Ян Готлиб Блиох, стал вставлять палки в колеса, пытаясь впарить президенту Варшавы инвестиционный кредит под высокий процент…
Старынкевич добивается, чтобы император Александр III оплатил часть канализационных работ из строительных займов, а остальные деньги приходят за счет выпуска городских облигаций. Кроме того, Старынкевич вложил в проект собственные сбережения.
Строительные работы начались в 1883 году. За первые семь лет прокладывают 42 км канализационных туннелей и о 107 км водопроводных труб, строится система очистных сооружений и водонапорная башня, водокачка. На дне Вислы оборудовали водозабор.
Можно много и подробно перечислять то, что сделал Старынкевич для Варшавы.
При этом он оставался царским чиновником, а Варшава реформировалась им во славу Российской империи. В своих мемуарах он всегда подчёркивал свой русский патриотизм.
Его имперская идея заключалась в полной – социальной, политической и экономической интеграции польского населения в состав России. Он всегда выступает против польского сепаратизма, являясь сторонником единой и неделимой России, при этом не поддерживает принудительную русификацию. Сократ Иванович вполне с одобрением относится к строительству памятника польскому поэту-бунтарю Адама Мицкевичу.
«Он считал, что поляков совершенно удовлетворило бы, если бы им дали такие же права, какими пользуются русские, с сохранением их национальности и религии. Старынкевич несомненно был русским патриотом, уважающим, однако, традиции польской культуры и осуждающим беззакония российских чиновников». Станислав Конарский
Да, Старынкевич так и не научился говорить по-польски, но вполне понимал язык, общаясь с варшавянами по-русски и на французском.Его статьи переводились на польский его другом, известным журналистом Юзефом Кенигом. Варшавская пресса окрестила его «нашим достопочтенным президентом» «nasz szanowny prezident»), а его квартира на улице Рыща, дом 5 была открыта для всех желающих.
Удивительно, но в отставку Старынкевич вышел беднее, чем вступил в должность — редкостный случай для тех лет! Да и для наших тоже…
Среди прочих мер Старынкевича на посту президента были:
– удвоение доходов города без увеличения налоговой нагрузки на горожан;
– создание сети общественных туалетов;
– запуск первого конного трамвая (1881), а к 1889 году в городе было уже 17 маршрутов конки;
– расширение и укладка гранитом заместо булыжника многих улиц, а также появление первых улиц, мощённых бетоном;
– построен крытый Мировский рынок;
– модернизация уличного освещения (установка порядка 3000 газовых фонарей);
– значительное увеличение числа площадей и зелёных зон в городе, и, таким образом, гораздо более большое приспособление его для комфортной жизни (было посажено более 5000 деревьев, отремонтировано около дюжины скверов, разбит парк Уяздовски) и приведены в порядок парки Саксонский и Красиньских);
– прокладывание телефонного кабеля (1884);
– открытие нового Бродновского кладбища;
– реконструкция колоны Сигизмунда и старых католических церквей (притом, что сам Старынкевич был православным);
– переписи населения (1882 и 1892) в санитарных целях.
Многие русские варшавяне вменяли в вину Старынкевичу «ополячение» и либерализм. Однако, несмотря на подобные мнения, президент Варшавы пользовался доверием и симпатией императора Александра III. В конце августа 1884 года монарх гостит в Варшаве и дарит Сократу Ивановичу золотую табакерку усыпанную бриллиантами с выгравированной на ней императорской монограммой.
«Старынкевич не обладал менталитетом, свойственным тому времени. В нем ничего не было от скопидома, ни следа жажды обогащения. Он подробно отчитывался по каждой доверенной ему сумме денег, даже если она была целиком передана в его распоряжение». Анны Слонева (Anna Sloniowa, Sokrates Starynkiewicz).
Весной 1892 года Старынкевич, по причине ухудшения состояния здоровья, подает в отставку и селится неподалеку от ратуши с женой Татьяной Климентьевной. Но и на заслуженной пенсии, он участвует в общественной, культурной и экономической жизни Варшавы. На память Канализационный комитет г. Варшавы вручит Сократу Ивановичу шкатулку из литого гравированного серебра, которая теперь хранится в национальном музее г. Варшавы. Шкатулка украшена планом сети каналов и инструментами каменщика. На крышке надпись на русском и польском языках:
«Канализационный комитет г. Варшавы своему председателю генералу от артиллерии СОКРАТУ ИВАНОВИЧУ СТАРЫНКЕВИЧУ».
Сократ Иванович Старынкевич скончается 23 августа 1902 года. Его похоронят на православном кладбище в районе Воля, а в 1924 году останки президента перенесут в «Аллею Заслуженных» на том же самом кладбище, за церковью.
В траурной процессии примет участие свыше 100 тысяч горожан. Его именем названа площадь в самом сердце Варшавы, где установлены Фильтры.
Его сестра Ольга Ивановна напишет: «Он был истинным русским, который считал, что самым верным средством для разрешения национальных споров и соединения двух народов является благородная совесть, честное и сердечное исполнение своих обязанностей во благо города. Пробуждая в жителях города уважение и любовь к себе, он одновременно пробуждал такие же чувства и для русских вообще».
В июле 1907 года на территории очистных сооружений на улице Кошиковой установят бюст Старынкевича работы скульптора Яна Войдыги, который пострадает в 1944-м, во время Варшавского восстания, но его восстановят в 1996-м на территории городского предприятия водопровода и канализации.
Теперь же хотелось пару слов сказать о его ближайших родственниках. У Сократа Ивановича было пятеро детей: Александр (1856), Константин (1858), Дмитрий (1863), Мария (1865) и Павел (1868).
Константин Сократович Старынкевич (1858-1906). Томский, Харьковский и Симбирский губернатор. 21.09.1906 г. смертельно ранен взрывом бомбы во время террористического акта. Погребен в СПб. на кладбище Александро-Невской лавры.
В газетах писали: «В два часа дня генерал проходил из дома через площадь в губернское присутствие, где в него неизвестным была брошена бомба, при взрыве у него поражены на правой руке пальцы и мягкие части ног. Будучи раненым, губернатор заявил: «Рад пострадать за Царя».
Племянница Сократа Ивановича – Паллада (Палладия) Олимповна (1885–1968), поэтесса Серебряного века. Роковую известность приобрела в 10-е годы XX века после того, как от любви к ней застрелились два человека – сын генерала Головачёва, живший напротив дома семьи Старынкевичей, и внук А. Н. Островского. Была завсегдатаем петербургского кабаре «Бродячая собака» и всеобщей знакомой петербургских литераторов этого круга. М. А. Кузмин посвятит Палладе последний куплет гимна «Бродячей собаки»:
А!..
Не забыта и Паллада
В титулованном кругу,
Словно древняя Дриада,
Что резвится на лугу,
Ей любовь одна отрада,
И где надо и не надо
Не ответит, не ответит, не ответит «не могу»!
В 1915 году состояла в романтической связи с поэтом Леонидом Каннегисером, который застрелит Урицкого.
Её долгая и насыщенная жизнь заслуживает отдельного поста…
Вот такая получилась история про лучшего президента Варшавы из Таганрога с непростым именем Сократ…