- Мужчина, я не могу продать вам его без рецепта, - тучная тётка с красным ртом пристально посмотрела поверх очков на мрачного покупателя. Тот вынул листок из кармана и бросил его на тарелку для мелочи.
- Он просрочен. Я вам не продам это лекарство, - женщина в окошке нетерпеливо протянула рецепт обратно.
- Доктор с датой ошибся...видимо.
- Это сильный антидепрессант. Только по рецепту врача, - глядя на пульсирующую вену на лбу покупателя, она медленно перевела взгляд на его шапку, надетую задом наперёд. Обрадовавшись своей находке, она продолжила оглядывать мужчину с мутными серыми глазами. Его пальто рассказало ей, что оно из дорогого твида. Но под ним были не рубашка и не свитер, а растянутая, очевидно, домашняя майка. Довольно облизнув лоснящуюся от помады нижнюю губу, она определила стоявшего перед ней мужчину в третью категорию, или как она сама её называла, в категорию заблудших баранов. Все комплектующие налицо: недельная небритость, красные глаза, может, даже от слёз, и едва уловимый запах кислятины. В первой категории у неё были непоправимо опустившиеся, как её спившийся муж. Во второй - мятущиеся души. Как переживавший грязный развод сын её подруги. Она сыто улыбнулась и, достав с полки ярко-жёлтую упаковку, проговорила:
- Вот эти успокоительные возьмите. Самые сильные.
- Давайте. И воду простую ноль пять, - мужчина сгрёб сдачу с пластиковой тарелки и вышел из аптеки.
Дрожащими пальцами он вынул три таблетки из пачки и в четыре глотка опустошил пластиковую бутылку. Рыжий парень, стоявший рядом с ним на светофоре и почувствовавший на лице брызги, быстро связал их с мокрым пятном на пальто высокого мужчины и сделал полшага в сторону. Раздался телефонный звонок.
- Да, - ответил мужчина на выдохе.
- Гриша, привет. Ты как?
- Так же.
- Сколько дней?
Гриша молча облизал бледные губы и сделал шаг в ответ на зелёный свет светофора.
- Два, - ответил он неравнодушному голосу в трубке.
- Ясно. Пока мало. Хотя бы недели полторы. Потом возвращайся. И...Ты держись, пожалуйста. Дети с тобой?
- У мамы, - Гриша перешёл дорогу и направился в сторону парка.
- У твоей? - на заднем фоне в трубке прозвенел тоненький голос помощницы режиссёра.
- Да.
- Деньги есть?
- Пока хватит. Перевёл им вчера немного. Как сам?
- Порядок. Сегодня снимаем Веронова, но он не ты. Ты же знаешь. Мы все тебя ждём. Я завтра позвоню. Держись, друг.
- Давай, - он сунул телефон в карман и сел на синюю лавочку у входа в городской парк. В нос ударил едкий запах краски.
Гриша стянул с себя чёрную шапку, подставив горячему солнцу сальные сосульки чёрно-белых волос. Вспомнил о ноющем ахилле. По дороге в аптеку ботинки отчего-то сильно натёрли ему ноги. Он пригляделся и понял, что забыл надеть носки. “Надо же”, - подумал он и неуверенно улыбнулся. Следом его брови снова сомкнулись как две тяжёлые тектонические плиты, беспощадно вспучившие бледную кожу лба.
Мимо проходили две молоденькие фифы и бесцеремонно громко, очевидно, от уверенности, что на лавочке сидит опустившийся бродяга, рассудили, что садиться с ним рядом они не станут. Словно бродяги и сами всё про себя знают. Гриша уловил их голоса и громко плюнул на асфальт. Фифы поспешили удалиться в глубину парка.
Готовый уже было встать и пойти в сторону дома, Гриша вдруг споткнулся взглядом о странную и завораживающую своим посылом листовку. Она почти полностью выцвела на солнце, бледные буквы дня через два были готовы покинуть её навсегда. Казалось, обрезки с телефонным номером что-то ему шептали. Он медленно прижал трепетавшие на ветру полоски к столбу и вгляделся в текст листовки. “КУПЛЮ ВАШУ БОЛЬ. ДОРОГО. ЗВОНИТЬ В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ”. Да, он что-то слышал про недавние разработки учёных, якобы способные освободить человека от боли. Но они пока новые и очень дорогие. А тут кто-то сам предлагает заплатить за боль. Два зайца одним скальпелем. “Стоит попробовать”. Он набрал номер с лоскутка бумаги. Ответил грубый мужской бас. Назвал время и место. Сегодня через полтора часа, окраина города.