Факт первый: Тарковский гений.
Факт второй: о «Сталкере» не говорил только ленивый. В какой-то момент в кругах прогрессивной молодёжи обсуждать этот фильм стало модным, причём мнения были диаметрально противоположными. Одни говорили о глубинных смыслах, другие же заявляли, будто весь нарратив «Сталкера» — бессмысленный псевдофилософский поток сознания. Истина, как всегда, где-то посередине.
Прежде всего: «Сталкер» — притча, и, как и положено притче, от начала до конца пронизан символизмом. Здесь и долгие медитативные планы, выверенные до сотой градуса, и слом четвёртой стены, и вечно ускользающая абсолютная истина. От научно-фантастического первоисточника остались только две ключевые точки: сталкер и Зона.
Профессор — физик в самом широком, почти анекдотическом смысле этого слова. Писатель — вечно сомневающийся, мечущийся в безуспешных попытках понять себя, своё место в мироздании. Сталкер — юродивый, по сути фанатик, для которого Зона стала смыслом жизни. Всех этих людей объединяет путь к загадочной Комнате желаний, где исполняются самые заветные мечты.
«Сталкера» часто (и весьма условно) относят к постапокалиптике. С одной значительной оговоркой: если в постапокалипсисе чаще всего возникает конфликт «Герой — Среда» (выживание в суровых условиях, необходимость приспособиться к новому, жестокому миру), то в «Сталкере» противостояние совсем иного, метафорического толка.
Первые двадцать минут «Сталкере» зрителю, избалованному динамикой современного кинематографа, нужно просто пережить. Смотреть тяжело, подсознание требует экшена, движения, а Тарковский будто издевается. И только потом, если получится втянуться, понимаешь: каждый кадр выверен с такой точностью, что превращается едва ли не в произведение искусства.
С сюжетом сложнее, потому что его толком и нет. Всё медленное и тягучее, а у героев проявляется болезненная склонность к чтению монологов о смысле жизни, глядя прямо в камеру, на зрителя. С другой стороны, разве не в этом суть притчи как жанра? И не поймёшь, кто в итоге оказался ближе к истине: Профессор, увидевший в Комнате язву, которая в неправильных руках может превратиться в оружие, Писатель, в последний момент осознавший, кажется, истинную суть Комнаты, или Сталкер с его безусловной верой в Зону.
Для меня наиболее близкой оказалась фигура Писателя, с его цинизмом, болезненной жаждой признания и непониманием своего места во вселенной. Бесконечное противоречие: «Сознание моё хочет победы вегетарианства во всём мире, а подсознание изнывает по сочному куску мяса. А чего же хочу я?». И в этом его сомнении оказывается больше силы, чем в вере Сталкера.
Для Тарковского, конечно, именно Сталкер становится ключевой фигурой, проводником идей самого режиссёра. Он слишком нежен и хрупок для столкновения с несовершенством человечества, слишком верит в Зону, чтобы жить в чёрно-белой обыденности, с женой и дочерью-инвалидом.
Но именно жене Сталкера отведён, как мне кажется, ключевой, финальный монолог, обращение напрямую к зрителю. Ей не нужна ни Зона, ни Комната, и, возможно, из всех героев именно она оказалась ближе всех к пониманию жизни: «Просто такая судьба, такая жизнь, такие мы. А если б не было в нашей жизни горя, то лучше б не было, хуже было бы. Потому что тогда и счастья не было бы, и не было бы надежды».
Кстати, после «Сталкера» становится невозможно смотреть, так уж вышло, последний фильм Балабанова «Я тоже хочу». Слишком уж просто и поверхностно, слишком (прямо)линейно, словно смотришь краткий пересказ.
Итого: медитативная лента о смысле жизни от главного советского режиссёра-богоискателя. Подойдёт далеко не каждому зрителю, но для тех, кто сумеет не заснуть в первые двадцать минут, даст приличное количество пищи для размышлений о человеческой природе и сути бытия.