Мне тогда было что-то около четырнадцати. Моему другу и однокласснику Жеке К. тоже. Мы с первого класса вместе и дружба наша тем крепче становилась, чем чаще и беспощаднее мы били друг друга кулаками в лицо и фейсом об тэйбл во время урока английского, срывая его соответственно и бесповоротно. Это единственный предмет, который не преподавала наша очень классная руководительница - грозная и очень справедливая Светлана Роневна с грузинской фамилией. Дай ей бог здоровья. На её уроках не подерешься.
Жека увлекался рыбалкой, я тоже увлёкся. О ней отдельный рассказ напишу, как мы решили алкоголь на рыбалку не брать вообще и что из этого получилось по итогу.
Курить мы начали с двенадцати, если не с одиннадцати лет. Точно не вспомню. Жека по примеру своего отца, который курил приму без фильтра, я по примеру своей матери, которая курила магну.
Водку я не пил, но видел как её пьют другие, в том числе и мой друг Жека и его друзья, соседи, мои мама и отчим и их друзья. Видел как крепко пьёт самогон мой дедушка, и по чуть-чуть бабушка - исключительно по праздникам.
Хотя нет, опыт водочный я имел. Как-то осенью помогли с приятелем яблочный урожай в нескольких ящиках занести в квартиру с машины одному незнакомому пацану, он в благодарность распечатал пузырь столичной, выпили на троих прямо в подъезде, я с удовольствием согласился. С радостью даже. Яблоками закусывали. Выпили быстро. Спал я в ту ночь рыгая периодически то в таз, то в унитаз, мама меня «откачивала», без неё не вывез бы. Выдача воспитательных люлей была гуманной, после того, как синдром абстинентный закончился. Я тогда поклялся, что больше к этому дерьму не прикоснусь. У мамы даже сигареты несколько дней из пачки не исчезали.
Прошло время и желание появилось. Все бухают и ничего, веселые и не блюют. Я решил, что теперь уж точно пришло моё время «становиться взрослым», теперь по-настоящему, без рвотных позывов. Но где взять водку? Ответ я получил ровно через неделю - ранней весной 1996-го года.
Я пришёл домой со школы и в прихожей обнаружил картонную коробку с десятью литрами водки в стеклянных бутылках объемом 0,5 литра каждая. Без каких-либо колебаний я извлёк один «пузырь», стоящий в углу и взглянул на этикетку. На ней были нарисованы трезвые люди в чувашской национальной одежде с бутылкой водки на подносе и надписью «сул курки». Бутылку я спрятал и позвонил однокласснику.
- О, нормальная водяра «на посошок», - сказал мне Жека. - Только на двоих много будет, с нами Макс поедет, поможет. Ахахаха! До завтра!
Ура, думал я. Завтра стану по-настоящему взрослым. Настроение от этой мысли замечательное стало.
Наступил следующий день. Была суббота, небо было безоблачным и ярко светило солнце, повсюду плавился снег. Я, спрятав в рукав сокровенное, быстрым шагом перемещался в сторону дома Жеки К., но не пройдя и двадцати метров меня окликнул знакомый голос соседа - десятилетнего паренька по имени такому же как у Жеки, но я его называл «Вьетнам» за его внешнее узкоглазое сходство. А он и не обижался. В общем, «Вьетнам» увязался со мной. Я ему рассказал по секрету, указав на выпирающий левый рукав пуховика, что еду с пацанами бухать в городской парк с видом на Волгу. Он сказал, что тоже хочет поехать, и у него даже есть деньги, которые можно потратить на сигареты с фильтром, которых у нас как раз и не было. Сам узкоглазый не курил, и пообещал, что будет только смотреть как мы пьём и курим, но сам не будет конечно, молодой ещё.
Макс Г. взял закуску - хлеба и колбасы, Жека К. стопку и зажигалку, мы купили лимонад буратино и две пачки элэма выйдя по рублям в ноль. Добирались по двум школьным проездным на четверых. Не впервой.
В половине четырнадцатого мы вчетвером прибыли в парк и углубились в лес по тающим снегам в поисках самой живописной поляны на краю оврага.
Нашли. Пили стоя, не на снегу же сидеть. Два круга, перекур на кортах. Ноги затекли, встаёшь, голова кружится. Водка в снегу охлаждается. Стопочку хлоп, рукавом занюхал, колбасой с хлебом закусил, лимонадом запил, хорошо пошла. Перекур. Вид неплохой, настроение тоже вроде. Ноги разве что промокли, да и ладно. Хи-хи, ха-ха. Ещё круг. Не торопимся. Меньше половины бутылки. Вьетнам на нас смотрит с завистью. Взрослые пацаны, могут позволить. Мы раскумаренные, снисходительно гордые. Ещё по пол стопки. Без закуски и запивона. Всё закончилось, кроме водки и сигарет. Перекур. Развезло. Солнце на понижение. Смеркалось.
- Вьетнам! Сука! Ты что делаешь?! - крикнул Макс, но было поздно. Воспользовавшись моментом пока мы разбрелись по поляне, кто снег в желтый окрашивал, кто видом любовался, кто кремний в зажигалке сушил, что в снег упала - искра пропала, узкоглазый хитрец ловким движением одной руки выдернул из лесного сугроба «на посошок», второй рукой также ловко выкрутил башку, мгновенно и с жадностью присосался к бутылке, разогнавшись за 4 секунды до 150. Граммов, и это как минимум. Жить ему оставалось менее 20 минут. Я увидел лишь сквозь Макса крик летящую с оврага пустую бутылку. Вьетнам довольный, улыбается по-взрослому просит сигарету. Жека кремний просушил, прикурил, отвечает ему спокойным мрачным тоном, сквозь сигарету зубами зажатую:
- Молодой ещё, щас ..зды получишь.
Смех.
- Ты зачем водку допил, урод лагерный? - спрашиваем его.
- Так а чо вы пьёте, я тоже хочу. Дай сигарету. Это я их купил.
Дали. После водки то. Пусть хоть дымом закусит.
Закурил Вьетнам, сел в снег на самом краю, потом лёг на спину и вниз с горы по мокрому снегу. То ли специально, под воздействием алкоголя принял такое решение, то ли сознание потерял, опять же под воздействием алкоголя, не понятно. Мы за ним, как в аквапарке с горки на спине. Оказавшись в балке между оврагами Вьетнам так и остался лежать. Нас развезло внизу ещё процентов на 30. Мы синие, грязные, мокрые, в полутемном лесу с неподвижно лежащим десятилетним пацаном, который скорее всего зажмурился от водки, склона и холода.
Мы взяли Вьетнама за ноги, за капюшон и рукав, потащили вверх на противоположный склон оврага в сторону длинной десятиподъездной девятиэтажки. Нам казалось, что мы тащим взрослого мужика, вес был просто неподъемный. Мы проваливались в некоторых местах по колено в снег и мерзкую глину, тяжелая ноша, то и дело выскальзывала с наших рук прямо в снег голой спиной, так как вещи от транспортировки смещались в сторону головы. Мы цеплялись за деревья, и при помощи них, сквозь ветки продирались вверх очень медленно, но ничего другого нам не оставалось. Мы траурно и напуганно молчали, начался сушняк. Что было с Вьетнамом? Неужели он умер? Два этих вопроса напряжённо и вполне читаемо повисли в воздухе над нашими периодически пересекающимися взглядами. На посошок...
Наконец-то мы выбрались сначала поднявшись на склон, потом и выбравшись из лесополосы на большую дорогу, впереди был дом, в котором то и дело зажигались окна света, за которыми тепло, хорошо и все живы-здоровы. Мы не знали что нам делать с Вьетнамом, мы очень замёрзли и зайдя во двор дома прошли в ближайший подъезд. Странно, что люди, которые нам встречались как мы появились из леса, не обращали на нас грязных, мокрых, растрепанных, исцарапанных, взъерошенных несущих или еле волокущих обмякшее туловище с видимым фрагментом спины, такое же грязное и изодранное как его несущие, никакого внимания. Странно.
Мы зашли в подъезд, вызвали лифт. Очень долго ждали. Лифт приехал, Вьетнама занесли ногами вперёд, которые уперлись в стену лифта и их надо было подогнуть чтобы его разместить, голова ударилась через капюшон об пол лифта в аккурат между закрывающимися дверьми. Голова выдержала два одновременных боковых удара, после чего двери двинулись в обратном направлении, мы подогнули ноги и нажали на последний этаж. Выйдя из лифта полезли по железной лестнице ведущей на чердак, пол которого усыпанный керамзитом. Я не знаю, что мы хотели делать, но малолетний груз без сознания положили на овально-округлые пустотелые камни, которые при наступании на них, издают неприятно скрипяще-шуршащие звуки, при помощи которых нам и удалось привлечь внимание общественности к нашей беде, в которую мы попали.
Защелкал открывающийся замок двери квартиры, что под чердаком, вышла женщина, вышел мужчина.
- Что вы тут? - спросили они.
- Чтобы вот. - ответили мы, указывая на чердак с трупом. - Пожалуйста, по-мо-ги-те.
И если б не спирт в крови, то мы бы наверное заплакали.
Вызвали скорую помощь, приехала быстро, забрали пацана в БСМП. Значит живой? Врачам сказали имя и адрес родственников, соврали, что нашли его в таком состоянии, молча не попрощавшись разъехались по домам, я пошёл к бабушке тихонечко, ничего ей не рассказал, притворился трезвым, но испытывал очень гнетущее чувство тревоги и плаксивости. Позвонил маме, сказал, что у бабушки останусь сегодня. На следующий день поехал домой, там меня уже ждали. Не били, но морально уничтожили. Я очень волновался за Вьетнама. Места себе не находил. Что с ним?
Это была алкогольная кома. Он три дня пролежал в реанимации, выкарабкался. Всем заинтересованным лицам стало известно всё до мельчайшей детали. Меня, Макса и Жеку поставили на учёт в наркологию и в милицию к инспектору по делам несовершеннолетних капитану Волковой (подходящая фамилия), куда мы раз в неделю должны были приходить отмечаться, впрочем как и в наркологию.
С Вьетнамом мы общались потом, он не поменялся, ничего, говорит, не помню после того, как с троллейбуса вышел, проснулся уже в больнице (в месте сохранения), но фляга не засвистела после комы, отношение ко мне не изменил, да и я к нему тоже, только вот дальше двора уже не уходили и водку больше с ним я не пил. Его двоюродные сёстры и тетушка (мать его родная спилась, умерла) полгода смотрели на меня из под бровей, но всё равно здоровались со мной. Мне было очень стыдно перед ними.
А если б умер? Страшно подумать.
Вот такой вот «на посошок».
Выпить на посошок — Прост. Выпить спиртного на прощание, перед дорогой. ЗС 1996, 429; Глухов 1988, 91 … Большой словарь русских поговорок.
Рассказ принадлежит мне и ранее публиковался в сообществе в ВКонтакте СОБРИОТОРИЙ.
Берегите себя и живите трезво.