Утро, начало десятого. Я сходила в магазин за сливками к кофе и сижу на лавочке перед парадной. Жмурюсь на солнце, слушаю птиц. Внутри надоедливой кошкой скребется тревога, но я делаю вид, что не слышу. Не могу уже ее слушать. Еще внутри, в сердце, таймер. Минута, две, три. Вот-вот должен приехать Сережка. В 8 закончилась смена в ковид-реанимации для взрослых. Душ, санобработка, глоток чая и минут 25 на машине до дома.
Мог Сережа не идти в ковид-зону? Теоретически, да: его штатное отделение закрыли с предоставлением работникам отпуска. Экзистенциально — нет. Не могу представить его стоящим в стороне от работы и помощи там, где нужны руки. Там, где нужны силы. Он — реаниматолог, а в ковид-реанимации не хватает врачей. Вот и все, выбора, по сути, и нет.
Да, вот он, паркуется, выходит ко мне. Улыбается, но еле идет от усталости. Вглядываюсь в лицо: сегодня следы от маски не такие сильные, но надо что-то делать с раздражением в тех местах, где проходит сцепка маска-кожа. Салфетка? Крем? Пластырь?
Сережка подходит к лавочке и, смеясь, начинает ее бить кофтой: “Сидите дома! Сидите все дома!”. Смеясь же, вскидывает голову на окна: “Слышите? Никуда не ходите!”. Тоже смеюсь. Хоть и не понимаю, это нервное у нас или, правда, юмор. Он садится, я его обнимаю. “Я так устал. Все, кого лечил позавчера, ухудшились. Тогда дышали самостоятельно, сейчас их заинтубировали. В каждую мою смену кто-то умирает”.
За те два года, что мы знакомы, фразу “я устал” слышала раз пять, наверное. Например, когда после суток в реанимации новорожденных он ехал по делам Больнички, потом давал какое-нибудь интервью, потом консультировал кого-нибудь, или мы шли в аутрич, а потом дома он просто валился на кровать замертво, успев нехотя признаться: “Что-то устал”. Я давно привыкла думать, что Сережа вообще не способен отслеживать свою усталость. Что делать это нужно мне, чтобы страховать его от переутомления.
За те четыре дня и три смены по 12 часов, что Сережа работает в красной зоне, я слышала от него эту фразу больше трех раз. Если я правильно понимаю, это не про белый костюм индивидуальной защиты, в котором ты бомбишь все 12 часов смены (на спине маркером “Сергей Анатольевич”). Не про маску на лице, оставляющую такие следы, что с ними едва справляются моя любовь и забота. Не про то, что работы много. Очень много. Очень-очень много. Врачей не хватает: в команде работают и стажеры тоже.
Это про то, что неизвестно, как лечить.Что ничего не работает гарантированно. Что или повезет, или нет. Что все, что делают врачи, это пальцем в небо. Иногда в облако, иногда в синеву.
Это про бессилие. Настоящему врачу, по призванию, как Сережа, видеть, что он бессилен, — невыносимо.
Это про то, что сказано: “Сидите дома”. А у всех шашлыки.
Это про белые легкие на картинке. Легкие, которых теперь у пациента практически нет и больше не будет. Пораженные участки займет фиброз. А еще три дня назад легкие были.
Мы сидим на лавочке, мимо на великах едут люди. “Куда вы без масок? Езжайте домой!” — опять смеясь (получается действительно смешно), продолжает Сережа. И дальше уже без смеха: “Это все правда, понимаешь? Все по-настоящему! И это ад”.
Мы еще немного посидим, потом поднимемся домой, и я сварю нам кофе со сливками и манную кашу с шоколадом. Потом посмотрим пять минут сериала, и Сережка отрубится до вечера.
Завтра мы встанем в шесть утра. К 7:30 я отвезу его на следующую смену. Она начинается в 8, но нужно время, чтобы надеть СИЗ. Его врачи надевают, помогая друг другу, по парам.
Потом будет 12 часов смены: интубации, массаж сердца, поворот на живот впятером, катетеры, кислород, назначения, может быть, чья-то смерть, ухудшение, полтора часа на обед, из которых полчаса на санобработку (душ примерно как в сериале “Чернобыль” после выхода из зоны), короткое сообщение мне “все хорошо, устал, иду обратно в красную зону”, снова интубация, интубация, интубация, подключичка, катетер, лекарства, ухудшение, интубация, снова, может быть, чья-то смерть.
В 8 вечера придет новая смена, можно будет снять СИЗ, снять маску, снять линзы и надеть очки, глотнуть чаю. Снаружи я буду ждать в машине, чтобы отвезти его домой.Чтобы смазать воспаления по краям маски кремом. Чтобы накормить ужином. Чтобы он отдыхал. Чтобы он поспал и хоть какое-то время все это не видел и обо всем этом не думал.
А дальше все повторится.
По возможности, сидите дома.
По возможности, используйте маски и перчатки.
Берегите себя — и врачей. По возможности.
Читайте также:
Как я наконец полюбила себя
Как я писала эротические романы
Как я чуть не сдохла, но сделала это
Как я ходила с зеленым ртом