Это отрывок моего произведения, который я потом допишу. К сожалению, мне приходится иногда так поступать, или выставлять отрывок готового произведения, или незаконченную часть, чтобы потом вернуться.
Школа. Класс. Парты советского периода с открывающимися крышками. Дети в школьной форме, в пионерских галстуках. На доске прикреплена фотография пожилого человека, снимок нескольких человек и обложка грампластинки. Урок только начался. Все терпеливо ерзают, ждут своей очереди, но сначала следует выслушать тех, кого вызвали раньше. Стоящий перед классом мальчик начинает читать свое сочинение, написанное на казахском языке. Сначала несколько слов на русском от себя, все одноклассники смеются.
- Когда меня спрашивают, не в юрте ли я родился, я с гордостью отвечаю, что родился в юрте. Правда, этот вопрос имеет совсем другой аспект, мол, двери следует за собой закрывать, когда в помещение входишь. Итак, я внук чабана, мой дед всю жизнь был пастухом….
Некоторое время спустя. Школа. Актовый зал. На зрительских местах находятся гости школы. Это родители учеников, преподаватели. На сцене этот же мальчик, за спиной белый экран для проектора. Вот он начинает читать свое произведение, но сначала несколько слов на русском языке, от себя.
- Когда меня спрашивают, не в юрте ли я родился, я с гордостью отвечаю, что родился в юрте. Правда, этот вопрос имеет совсем другой аспект, мол, двери следует за собой закрывать плотно. Итак, я внук чабана, мой дед всю жизнь был пастухом….
Деда он точно не помнил, маленький еще был. Запомнил только, как собирались в огромной светлой юрте за одним столом все родственники, гости. Место хватало всем. Столом служил низкий поддон, который застелили белой скатертью. Почему-то именно тот период для него был светлый и радостный. Дед играл на домбре.
Вот дед в степи. Огромного роста человек в тюбетейке. Он брал его на плечи, и держал за руки. Потом оказалось, что дед никогда не был высоким, просто память исказила этот факт в выгодном для него свете.
Отрывки переплелись с теми фактами, которых не могло быть. С портрета на стене на него смотрит внимательный строгий человек, который и есть его дед. Почему строгий? Наверное, не строгий, просто фотография попалась не качественная. Те, кто делал портрет, заретушировали его лицо, изменили выражение. Раньше такие портреты лепили фотографы, которые брали за них большие деньги. Проходимцы какие-то, брак явный.
Одет дед в праздный халат. Это совершенно не та фотография, которую он может видеть на обложке пластинки грамзаписи. Там изображен какой-то популярный казахский артист, который, якобы и есть его дед. Ошибка возникла после публикации в городской газете. Нужно отметить, что журналист правильно подал материал, но вот потом, когда потребовалась фотография музыканта-самородка, вместо деда вставили другого человека. Сразу никто не поправил, а потом уже было поздно. Так и разошлись пластинки с фотографией артиста. Тираж был не большой. Те несколько штук, что попали в то время в аул, вызвали переполох. Обида была страшная, но потом все улеглось. Журналист приезжал, извинялся, просил, прощение.
Но если с начала, то дело было так. Деда пригласили на встречу, после того, как музыкальный редактор выделил на радио время для записи. Интервью приготовился вести молодой, никому неизвестный журналист.
Встреча состоялась в аудитории национального радио. Дед был одет в настоящий халат, держал в руках домбру. Он был задиристый, энергичный человек. Так вышло, что из этой встречи он сделал настоящий фейерверк. Вопросы ему показались скучными, и он отвлекся, стал рассказывать о национальных традициях. Темы были о сватаньях, потом о свадьбах. Разумеется на казахском языке. Это было национальное радио. Рассказ занял слишком много времени, но рассказчика никто не перебивал, так интересно и красочно он осветил данные темы. Изображая в лицах, он словно комедиант, выкладывал слова стороны жениха, потом невесты. Часто брал за руку ведущего программы, рисуя пасы. Балагур и весельчак, дед почти час потратил на свое шоу. Потом когда ведущий попросил рассказать о его музыкальных способностях, мужчина сострил, что может несколько часов играть на домбре, если надо, то целый день, и еще всю ночь. При этом будет петь, под игру своего инструмента. Журналист засомневался, и зря это сделал. Энергичный казах поспорил с ним, вынудив его пойти на этот шаг, разбил по-мальчишечьи за спор руки, и три часа подряд пел под игру своего инструмента.
Артист.
Откуда возник артист? В тот день он тоже был на встрече, и ждал своей очереди, запись встречи с ним должна была состояться следующей в студии. Но только он только зря потратил свое время. Поинтересовался, в чем там дело? И увидел какого-то ряженого казаха, который размахивая руками, рассказывает интересную историю о традициях в своем ауле. Это заинтересовало артиста. Он еще вошел в студию, чтобы внимательно, ничего не пропустив, послушать.
Этого было достаточно, чтобы дед завоевал душу и этого человека. Три часа игры на домбре в разных тональностях, песни лились одна за другой. Домбра то плакала, то рычала. То выла, как волки в степи, то монотонно отстукивала поступь коня. Дед пел свои песни, искажая лицо, словно резиновую маску.
Так потом рассказывала мама, которой рассказал папа. История из семейного альбома. Короче, фотографию сделали общую, на память. А на обложку попал казахский артист. Потом они еще долго смеялись, когда встретились, был повод.
Продолжение следует.