Рассказ шестой
ЙОКО
Мне двадцать семь лет и я иду домой с сюрпризом за пазухой. Сюрприз урчит и когтит тихонечко мою грудь передними лапами. Я знаю, что сейчас меня ждёт мой Андрей с горячим ужином и ни сном ни духом не подозревает, что в нашем доме сегодня появится третья кошка. Мой муж поворчит, наверное, немножко, думаю я, а потом поймёт и примет нас, погладит и пожалеет. Да, я веду себя как ребёнок, ничего не могу с собой поделать — тащу в дом ещё одну животинку. Если бы я могла, если бы это было возможно, то все кошки мира были бы моими...
Я увидела её глаза и всё поняла сразу — она моя, эта чёрная кошка-подросток с бесконечной печалью в раскосых глазах. Почти совсем взрослая, никому не нужная, она прыгнула ко мне на колени и я сдалась сразу без сопротивления. Что-то было в ней такое, от чего мне стало не по себе — будто она несла непосильную душевную боль, от которой мурашки бегут по телу и слёзы сами наворачиваются на глаза. Сердце сказало: «Возьми. Её зовут Йоко». Я не сопротивлялась. Я взяла.
Что же будет? Как встретит наше кошачье семейство Йоко? Ведь Тимофея недавно родила и нервы у неё расшатаны — она страдает оттого, что я заставляю её быть примерной матерью, а её интересую только я. А Чайнику, этому косоглазому добродушному балбесу, наверное, будет до лампочки — лохматый серый увалень спит целыми днями и вообще непонятно, когда он успел помочь Тимофее стать мамашей.
Я вхожу в дом и тихонько зову мужа. Он подходит и я показываю ему на свою непомерно увеличившуюся под пальто грудь. Андрей сразу понимает всё, улыбается, вздыхает, безнадёжно машет рукой и выдыхает: «Ну ты даёшь...» Но обратного пути нет и я выпускаю Йоко на пол. Из недр квартиры выходит кошка Тимофея с оттянутым котятами пузом. За ней боком-боком, на полусогнутых сонных лапах тащится кот Чайник. Мы с Андреем замерли и тихо наблюдаем за происходящим. Мир сжимается в треугольник Тимофея-Йоко-Чайник...
Чёрная кошка сидит неподвижно как статуэтка. В ней нет ни агрессии, ни испуга, ни любопытства. Тимофея исподлобья недобро зыркает на Йоко, но не подходит, а игнорирует и уходит на кухню на подоконник и там, отвернувшись от всех нас смотрит, застыв, в окно. И только Чайник вдруг из увальня превратился в душку-парня — завилял задом и брыкнулся прямо перед чёрной красавицей на спину кверху пузом, продолжая неприлично вилять попой. Йоко не движется и смотрит в небытие. И тогда в Чайнике просыпается шквал обаяния — он вскакивает на все четыре лапы, топчет пол как слон, сворачивает голову на сто восемьдесят градусов, тараща косые глаза на Йоко, лижет неприступную кошку в нос и... получает по морде шикарную оплеуху чёрной лапой. Брюнетка всё так же неподвижна. Только лапа медленно опускается на пол. Пауза.
Ошарашенный Чайник вздыхает, теряет прыть и кажется, будто он сдувается и на кривеньких лапках, юля телом, кот бредёт к жене на подоконник. Тимофея застыла — я вижу, что в её голове зреет решимость свершить нечто. Но что? Чайник прыгает к жене, бодает её в бок и... кошачье изваяние бьёт его по морде раза три, от всей души, да так, что кот слетает на пол. А Тимофея возвращается в исходное положение и молча продолжает смотреть в окно. Чайник в ступоре. Он сидит и смотрит то на жену, то на Йоко и не знает, как быть.
Мы с Андреем смеёмся — такого спектакля мы никак не ожидали. Но нас ждёт ещё второй акт — душещипательный. Сначала со сцены ушла Йоко — в комнату, где спали котята. Потом, спрыгнув с подоконника и продолжая игнорировать мужа, Тимофея молча отправилась к детям. Чайник же, поюлив между нашими ногами и с несчастным растерянным видом походив между ножками кухонного стола, пошёл-таки в том же направлении — к котятам.
Переглянувшись, мы с мужем отправляемся ко всей кошачьей труппе — досмотреть спектакль. Входим и я тихо сползаю по стенке — в коробке с котятами лежит Йоко и вылизывает крохотулек со знанием дела. Тимофея с довольной мордой лежит, развалившись на боку рядом с коробкой. А Чайник... Чайник сидит на столе около радио и слушает Вивальди, качаясь из стороны в сторону...
Мне двадцать семь лет и я смотрю на чёрную кошку-подростка, вылизывающую чужих котят. Кошка смотрит мне в глаза и я знаю, что это — самый счастливый момент в её жизни. Почему-то я знаю, что жизнь Йоко будет очень короткой. Я не знаю, откуда я это знаю. Просто знаю и всё. Так бывает, что ты заранее знаешь что-то и не можешь это предотвратить — как бы ты этого не хотел. Но ещё я знаю, что я буду любить и помнить эту чёрную кошку до конца моего земного существования. А потом... Потом мы встретимся там — в мире, где кошки летают и живут вечно. Я видела это во сне — а значит, так оно и есть...
Катя Шатон