Завтра Александру Сергеевичу Пушкину исполняется 221 год. Вот такая интересная дата, которая станет намного интересней год спустя.
Я уже ничему не удивляюсь. И знаю, что в России появляется все больше людей, которые никогда слышали «Сказку о рыбаке и рыбке». А уж понятие «Болдинская осень» для них что-то вроде Октоберфеста. Надеюсь, что сюда они не заходят.
Сейчас я вам намерен рассказать подлинную историю, которая привела к созданию этого бессмертного творения. Не было ни старика, ни старухи, ни синего моря. И даже невода не было. Все это блистательная фантазия автора. А произошло все именно так.
Правда о «рыбаке» и рыбке
Вечерело. Солнце уже свалилось за темнеющий на горизонте лес, и яркий день, потеряв остроту красок, приготовился исчезнуть навсегда, оставив лишь воспоминание. Даже не столь ясное, каким был он сам. Ибо не только красота природы отраженная погодными прелестями остается в памяти. А больше ничем примечательным сей день запомниться не мог.
Уже трое суток Александр с раннего утра до позднего вечера трясся в карете, ругая ужасную дорогу. Уже не было сил любоваться открывающимися за окном пейзажами. Уже не мог он восхищаться бескрайностью Родины, столь глубоко почитаемой им, что за всю жизнь так и не нашел времени посетить заграницу.
Нельзя сказать, что он сильно задумывался над тем, как встретится с Ольгой. Помнил, что когда она, уже беременная, уехала с отцом, долго переживал. Высокая, стройная, красивая девушка так сильно отличалась от салонных жеманниц. Жаль только, что крепостная. Но прошло уже больше четырех лет. Многое изменилось — теперь у него невеста в Москве, к которой он намерен вернуться через несколько дней.
Едва солнце скрылось, как сразу стало прохладно. Осень, правда, еще сухая, без промозглой сырости, с теплыми солнечными днями уже проглядывала из леса желтизной кленовых листьев.
В имение приехали затемно. Несмотря на поздний час, прислуга не спала — все ждали приезда барина.
— Махонький-то какой! — не удержавшись, охнула дворовая девка, разглядев вылезающего из кареты человека.
На нее зашикали, а Калашников исподтишка показал кулак. И побежал отбивать поклоны. Но барин остановил его.
— По какому поводу парад, Михайло? — спросил он. — На барина посмотреть? Так темно уже, лучше завтра. Отпусти всех! Да покажи мне дом. Ужин подайте в кабинет. Завтрак в десять. Потом ко мне со всеми бухгалтерскими документами.
Александр Сергеевич Пушкин шел следом за управляющим Михайло Калашниковым, хорошо знакомым ему еще по Михайловскому, бегло осматривая барский дом.
Обычная типовая постройка — анфилады комнат, идущих от входа по кругу вдоль стен, мощная печь посреди. Особенно понравился кабинет, расположенный недалеко от прихожей. Огромный стол, не уступающий по размеру дивану, удобное кресло, расположившееся рядом с углом печи. Осенью тысяча восемьсот тридцатого года он первый раз приехал в Болдино.
*
Отношения Александра с отцом назвать теплыми нельзя. А в Михайловском, в имении матери, куда отправлен был в ссылку, стали просто отвратительными. Сергей Львович, конечно, хотел как лучше, когда согласился на негласный надзор за сыном. Понимал, что если не он, то другого назначат, которого еще и не сразу-то угадать получится. Да и скрывать ничего не стал. Но Саша воспринял все как предательство. И пришлось всему семейству уехать в Петербург, оставив его одного.
Однако годы шли. А отец — он и есть отец, другого не бывает. Да и у сына категоричность молодости стала уступать трезвым оценкам взрослого мужчины. И та давняя ссора потихоньку сгладилась, ушла в небытие. А когда Сергей Львович узнал о предстоящей женитьбе сына, то подарил ему деревню Кистенево в своем нижегородском имении Болдино.
Конечно, никуда бы деревенька не делась. Можно и после свадьбы съездить, чтобы вступить во владение. Оно-то, может и лучше получилось бы. Но только не хотел Александр, даже в малейшей мере, выказывать пренебрежение к подарку отца. А потому, сердечно поблагодарив родителя, сел в карету, и трое суток, лишь с редкими перерывами на сон, добирался до Болдино, намереваясь за несколько дней управиться с делами. А через пару недель вновь объявиться в Москве и повести к венцу Натали, девушку, которая последнее время стала так много значить в его жизни. И знал бы тогда Александр, что его коротенькое путешествие растянется на три месяца — ни за что бы ни поехал! Однако поговорку: «Что не делается — все к лучшему!» никто не отменял.
С первого дня Пушкин установил строгий порядок. Просыпался он поздно, как и положено светскому человеку. После завтрака занимался хозяйственными делами, изучал финансовые документы, отдавал распоряжения. Ровно в три часа переодевался в костюм для верховой езды и отправлялся на конную прогулку по живописным окрестностям.
Возвращаясь часа через два-три, зачастую, когда уже ранние осенние сумерки сгущались в воздухе, он обедал, и уединялся в своем кабинете за столом со стопкой бумаги и пером. Ужин приносили ближе к полуночи. И, поработав еще пару часов, поэт отправлялся спать.