В Японии влияние синтоизма уменьшило первоначальное влияние неоконсерватизма на жизнь женщин. В синтоизме женщины удерживали власть как микос, тип шаманки со способностьями к гаданию. До VIII века считалось, что половина правящих японских государей женского пола, таких как популярная полулегендарная императрица Цзингу, обладают шаманскими способностями.
Японской богине солнца Аматерасу, также поклонялась как символу женской мистической силы. Ее Великий храм в Исе, о котором заботятся верховные жрицы, до сих пор играет важную роль в жизни японцев.
Однако, позитивное влияние синтоизма было ослаблено самурайской культурой и распространением конфуцианства и буддизма в Японии. Тем не менее, в эпоху Хэйан (950-1050 гг. до н.э.) женщины все еще сохраняли относительное равенство в браке, образовании и имущественных правах.
Гендерные различия в этот период благоприятствовали грамотным женщинам, которые могли свободно писать на выразительном, популярном родном языке, в то время как мужчины чаще всего писали на более формальном, недоступном, классическом китайском языке.
Как независимость, так и гендерные ограничения женщин из избалованной элиты прекрасно иллюстрируются в живых, сплетнических работах Шикибу Мурасаки, Сей сёгонон и других хэйаньских писательниц.
В течение долгих веков правления сёгуната независимость женщин становилась все более ограниченной. Хотя в раннем феодальном периоде самурайские женщины играли значительную роль в ведении домашнего хозяйства и обороне, в период правления сёгуната Токугава (1600-1868 гг.) права женщин в самурайской семье практически отсутствовали.
Часто цитируемые "Три послушания" диктовали им жизнь:
"Когда она молода, она повинуется отцу; когда она замужем, она повинуется мужу; когда она овдовела, она повинуется сыну".
Трактат 1762 г. под названием "Больше обучения для женщин" иллюстрирует этот неоконфуцианский идеал правильного женского поведения.
К концу девятнадцатого - началу двадцатого веков как в Японии, так и в Китае возникли серьезные проблемы с общепринятыми представлениями о гендере. Несмотря на то, что обеспокоенность положением женщин была выражена ранее, концепция освобождения женщин стала основной движущей силой националистических, реформистских и революционных движений этой эпохи.
Националисты-мужчины инициировали дискуссию, утверждая, что улучшение положения женщин необходимо для того, чтобы их страна была принята другими технологически развитыми странами. Ядро образованных женщин как в Японии, так и в Китае впервые присоединилось к этому призыву, выступив с речью и письмом на публике.
Консервативные националисты и традиционалисты в Японии и Китае в разное время отреагировали на этот призыв, проводя длительные кампании против любого изменения гендерных ролей. В конечном итоге активисток женского движения назвали непристойными, неженственными и слишком западными.
Идеальным примером этого феномена действия/реакции является японская реставрация Мэйдзи (1868-1912 гг.), когда быстрое преобразование нации из феодального сёгуната в современную открыло двери для участия женщин в общественной жизни. Посредством речей, журналов и внутри новообразованных политических партий небольшая группа, называвшая себя японскими "феминистками первой волны", пыталась поднять уровень сознания женщин относительно их подчиненного положения.
Была придумана фраза "хорошая жена, мудрая мать", означающая, что для того, чтобы стать хорошими гражданами, женщины должны получить образование и принимать участие в общественных делах. Стремление побудить женщин к новым "современным" способам было распространено повсеместно. Были даже распространены гравюры на ксилографии, показывающие ранее запрещенные взгляды женщин из императорской семьи, посещающих публичные мероприятия, украшенные одеждой западной викторианской эпохи.
Несмотря на эти усилия, консервативные законодатели вновь подтвердили семейные ценности неоконсерваторов, приняв ограничительные законы, кодексы и новую конституцию. Женщинам было отказано в праве на любое участие в политической жизни, включая даже посещение политологических курсов, и замужние женщины потеряли некоторые из юридических прав, которыми они обладали во время правления сёгуната.
Термин "хорошая жена, мудрая мать" был по-новому истолкован как относящийся к женщине, которая пожертвовала собой ради благополучия своей семьи, идеала, который находит сегодня определенный отклик.
Вызов неравенству между мужчинами и женщинами был поставлен заново в 1910-е годы, когда женщины в японском "феминизме второй волны" начали выступать против нео-конфуцианской идеологии "хорошая жена, мудрая мать". Один из них, Хирацука Харуко (псевдоним Райчо), в 1911 году основал феминистский журнал Seito (Bluestocking), в котором его авторы рассматривали широкие социальные вопросы, такие как свобода любви и брака. Неудивительно, что журнал часто подвергался цензуре и был в конечном итоге запрещен.
Бунтарских писателей Японии можно сравнить с теми, кто жил в Китае, где в десятилетия между 1915 и 1925 годами также возникло своего рода движение за эмансипацию женщин. По мере того, как молодежь втягивалась в борьбу с империализмом и традиционным китайским обществом, женщины в Четвертом движении 1919 года (также называвшемся Новым культурным движением) впервые испытали собственную эмансипацию и написали о социальных ограничениях в рамках традиционной авторитарной семейной системы.
