Добрый день всем, я Ольга, логопед, и сейчас я рассказываю о начале своего пути в профессии, о первых годах работы в детском психоневрологическом санатории для детей с ДЦП.
Отработав год в группе для детей с тяжелыми множественными нарушениями и не сбежав (даже и не собиралась, мне было интересно и комфортно) - я была переведена в группу более лёгких детей. В санаторий дети принимались в основном по принципу тяжести дефекта. Группа для тяжёлых была одна, и она никогда не пустовала. Остальные же группы наполнялись таким образом, чтобы бОльшую часть составляли дети, умеющие самостоятельно, пусть даже с ходунками, передвигаться. Санаторий располагался в типовом помещении детского сада, для того, чтобы попасть на ЛФК, к примеру, приходилось подняться и спуститься. И воспитатели, и специалисты по ЛФК таскали детей на себе. Но большая разница, тащить тебе на горбу 12 человек (средняя наполняемость группы), или 2-3.
Также старались следить, чтобы бОльшая часть детей в группе была интеллектуально сохранной, или с небольшой задержкой психического развития. Дети с тяжёлой умственной отсталостью, так же как и дети, умеющие только ползать - в группах были, но в меньшинстве. Также в меньшинстве были и дети,не имевшие диагноза ДЦП - дети с ортопедической патологией, последствиями травм, дети с генетическими аномалиями .
В моей группе, таким образом, было 8 детей с ДЦП разных форм и степеней тяжести, двое детей с хромосомной патологией, и двое - с аутизмом. Среди детей с ДЦП один был с тяжёлой умственной отсталостью, остальные с задержкой психического развития разной степени.
Каждая группа имела свой логопедический кабинет. Мне не приходилось таскать детей на себе, в отличие от массажистов. Я проводила занятия индивидуально и подгруппами по 2-3 человека, и была этому очень рада - на практике я поняла, что меня очень раздражают фронтальные занятия, то есть занятия со всей группой сразу. Петров ковыряется в носу, Иванов дёргает Сидорову за хвост, Кошечкина ткнула Собачкину карандашом - а ты в это время пытаешься про букву А рассказать. Я была счастлива, да и сейчас счастлива, что особенности детей позволили мне раз и навсегда вычеркнуть такой формат работы, как фронтальные занятия, из своей практики.
И во многом другом мне очень повезло с моим первым местом работы. Я не знаю, имеют ли возможность молодые специалисты хоть где-нибудь сейчас поработать так, как работала я. Шесть групп в санатории по 12 человек. 4-5 логопедов. 3 невролога. Итого по одному логопеду на 15 человек, по одному неврологу на 25. Где вы сейчас видели такие ставки? Невролог знал каждого ребенка, как своего, вел его с младшей группы, до подготовительной, знал его пищевые пристрастия и любимые игрушки. А логопед работал в теснейшем тандеме с неврологом.
Все наши логопеды не стеснялись оперировать понятиями псевдобульбарная дизартрия, атаксия, атетоз, тремор и спастика и, самое главное, прекрасно знали, что под собой скрывают эти понятия. Каждое видели и щупали ручками. Умели видеть неврологическую природу речевого нарушения и работать именно с причиной. Такая школа первых лет практики позволяет мне и сейчас браться без боязни за самые сложные случаи.
Ну а дети с ДЦП стали моей самой большой логопедической любовью. Первую мою встречу с группой сложно забыть - 8 почти одинаковых детских головок повернулись в мою сторону. Почему одинаковых - на каждой головке был надет самодельный шлем из ткани и поролона. Дети ходили плохо и часто падали. А ударяться головой им было никак нельзя. Более благодарной аудитории для моих идей и занятий трудно было представить - пятидневка санатория давала весьма небольшое количество впечатлений и поход в кабинет логопеда был очень приятным дополнением дня.
Дети неслись на мои занятия изо всех своих скромных сил. И это вдохновляло, что уж там. И тоже было отличным стартом для работы. Никого не приходилось мотивировать, ни перед кем плясать. Работа доставляла этим детям радость. И каждого из этих первых 12 я помню и спустя более чем 15 лет. Расскажу о них в следующих статьях.