Фрэнк Ли — калифорнийский школьник и этнический кореец. Он словно заперт меж двух миров: традиционной культурой своей семьи и американским окружением. Консервативные родители живут по строгим правилам и требуют того же от своих детей.
В частности, это значит, что когда-нибудь Фрэнк непременно должен жениться на кореянке. Однажды родители уже отреклись от его старшей сестры, полюбившей афроамериканца. Но можно ли балансировать между американской мечтой и корейским консерватизмом без компромиссов? И можно ли сделать выбор между свободой и семьей?
***
Точно так же как и у нас с Ханной, у магазина родителей два имени. Официально он называется Fiesta Hoy Market — название настолько тупое, что я даже переводить его не буду. А второе имя — просто Магазин. Именно так мы его и называем между собой. Мама с папой работают в Магазине каждый день с утра до вечера. И в выходные, и в праздники, и 31 декабря — 365 дней в году. С тех пор как родилась Ханна, родители ни разу не брали отпуск.
Мама с папой получили этот магазин от старой корейской пары из первой волны иммигрантов, тех, что приехали в Америку еще в 1960‑х. Никаких контрактов — никакой бюрократии. Их познакомил хороший общий друг. Потом был чай, ужины и, наконец, множество глубоких поклонов, за которыми последовали теплые рукопожатия (обеими руками). Хозяева хотели, чтобы Магазин попал в хорошие руки. В хорошие корейские руки.
Магазин находится в часе езды от нашего пугающе совершенного пригородного дома в Плайя-Месе, в той выжженной солнцем части Южной Калифорнии, где живут в основном мексиканцы и афроамериканцы. Это словно другой мир.
Бедные жители того района расплачиваются за покупки в Магазине «продуктовыми марками» — талонами на питание, которые малоимущие получают от государства. Эти «продуктовые марки» потом обмениваются на деньги, которые откладываются мне на колледж. Вот вам современный вариант американской мечты. Надеюсь, в следующей итерации американской мечты не придется отбирать у людей талоны на еду.
Сейчас я в Магазине. Стою, прислонившись к прилавку. Лак в центре столешницы стерся, и это пятно, словно годичные кольца на дереве, рассказывает обо всем, что видел этот прилавок: конфетах и пиве, подгузниках, молоке и пиве, мороженом и пиве, и снова пиве.
— В аэропорту, — как‑то сказал я Кью, — всем иммигрантам дают клочок бумажки, где написано, чем они будут заниматься. Грекам достаются дайнеры, китайцам — прачечные и химчистки, а корейцам — алкомагазины.
***
Папа надевает пояс как у тяжелоатлетов и вывозит тележку, груженную ящиками с крепким пивом. Он немного похож на хоббита — коренастый, сильный, с толстыми ногами, только на ремне нож для разрезания коробок, а не бархатный мешочек с драгоценными монетами. Папе уже под пятьдесят, но его волосы не поредели. Подумать только, в Сеуле папа получил степень бакалавра — и оказался здесь. Мне интересно, много ли иммигрантов, как мой папа, занимаются физическим трудом, хотя могли бы быть белыми воротничками?
Папа с грохотом выкатывает тележку из зияющей темной пасти холодильной комнаты.
— Ты есть, — говорит он мне.
— О’кей, пап, — отвечаю я.
— Есть тако. Рядом, вот деньги. — Он протягивает мне двадцатку.
— О’кей, пап, — снова отвечаю я.
Я часто говорю папе: «О’кей, пап». Обычно все наши разговоры сводятся к этой фразе, потому что разговаривать у нас не получается. Папа плохо знает английский, а я практически не говорю по‑корейски. Я вырос на видеоиграх и инди-фильмах. А на чем вырос папа, я понятия не имею.
Раньше я расспрашивал его о детстве и разных других вещах, например о том, как он смог позволить себе такую роскошь, как колледж, ведь его семья была бедной, очень бедной. Моя мама тоже выросла в бедной семье. Это было еще до того, как в конце 1980‑х в Корее произошло экономическое чудо. Папа рассказывал, как ходил ловить речных крабов, когда дома не хватало еды. В его захолустье многие так делали.
— Маленький крабики, все внутри мой сетка ползать, — рассказывал мне он. — Все ползать, ползать, ползать, на лицо друг другу наступать, пытаться подняться наверх.
— О’кей, — ответил я ему тогда.
— Вот это Корея, — добавил он.
Когда я попросил его объяснить, что он имеет в виду, папа закончил разговор так: «В любом случае Америка лучше. Лучше тебе в колледж тут идти, английский учить. Больше возможности».
Это был его коронный ход, так папа сворачивал большинство разговоров, даже самых невинных, которые начинались с вопросов о том, почему мы дома не говорим по‑корейски или почему все корейцы постарше пьют только Chivas Regal.
Так что мы с папой почти всегда останавливаемся на фразе: «О’кей, пап».
Полистать роман Дэвида Юна «Весь мир Фрэнка Ли» можно здесь.
📚 Читать фрагменты других книг:
Однажды книга заговорит с тобой… Уютный роман для настоящих книголюбов;
В военные годы две сестры бежали из дома. История одной семьи;
«Каждый из нас одинок и скрывает дьявола внутри». Триллер о темной стороне души