Утро.
Мягкие лучи пробираются в ее светлую спальню. Окошко настежь открыто, и комната вбирает в себя всю свежесть нового дня. Улица давно проснулась: деревенские дети катаются на самодельных качелях — два троса они привязали к самому коренастому дереву, ветка которого, будто специально созданная для того, чтобы веревки обвились крепкими узлами вокруг нее. Концы двух тросов доходят почти до земли, кто-то из ребят отыскал в залежах отцовского гаража не новую, но еще добротную доску, каким-то магическим образом они приделали ее к веревкам. Садишься на качели и летишь в свое удовольствие, куда только не пожелаешь: мальчишки мечтали оказаться на поле боя, а девочки представляли, что они самые настоящие птицы — даже их смех в этот момент походил на птичье щебетание. Деревенские дети самостоятельны и радуются как-то по-особенному.
Вчера она допоздна зачитывалась "Гордостью и предубеждением" Джейна Остена , поэтому так упорно пряталась за подушку от будившего света. Наконец ей удалось отлепить глаза. Время было около девяти утра. Вдохнув целую охапку свежего утреннего воздуха, она ощутила слегка доносившиеся с кухни запахи: земляничное варенье, блины и, кажется, заварка из мяты — чай будет чудесен. Отчего бабушки просыпаются так неприлично рано? Думаю, они хотят продлить жизнь, нам по-молодости этого, вероятно, не понять до конца.
Есть той девушке не хотелось, но в животе кружились бабочки.
Она вдруг почувствовала, что что-то в ней переменилось: без конца хотела улыбаться, фотографировать собранные на поле мелкие ромашки, и что-то большое светлое , сметая все на своем пути, рвалось наружу из ее тельца. Невольные мысли о том, как же там это помещалось, волновали ее сознание. Она думала, будто сама жизнь щекотала перышком ее пробуждавшуюся ото сна душу.
Вот так я училась чувствовать жизнь, ее звуки и запахи. Такая магия утра.