И вот.
В конце июля, подготовившись к экзаменам, я поехал поступать в Херсонскую мореходку, которая готовила средний командный состав для рыболовецкого флота Союза.
Экзамены сдал успешно.
Друзья из экипажа, с которыми я «скорешился» и сдавшие, так же, как я, экзамены, уговорили, меня, отметит «это дело». Благо сухое вино продавалось из автоматов, на каждом углу, вместо газировки. Поскольку, я, не очень-то, «увлекался» этой дрянью, то, быстро, захмелел. До экипажа, ребята, донесли, меня, на руках.
А, на следующий день грянул гром. Дошла очередь до медкомиссии. Головная боль, трясущееся «нутро», еще не прошли. Давление зашкаливало. Мои объяснения, что это последствие «вчерашнего», не помогли. Даже, наоборот, дескать, «пьяниц, нам тут, еще не хватало». Два дня я валялся в постели, оглушённый данным обстоятельством. Ехать домой и расписаться, в крушении всех своих надежд и планов, не хотелось.
В душе подымалась злость. Хотелось переложить вину, в случившемся, на весь мир, который меня не понимает.
На третью ночь, вскрыл каптерку боцмана. Того, который и сказал обидные слова о «пьяницах», а в это время весело отплясывающего твист с «англичанкой» под музыку «нашего соседа с трубой». Набил сумку кожаными ботинками, тельняшками, шариковыми ручками, дефицитнейший, по тем временам, товаром. Прихватил несколько десятков наручные часы, с настоящими, морскими, компасами.
И, подался, через Николаев и Джанкой, на перекладных: где зайцем, где на крышах, в Крым.В Симферополе сдал, за полцены, «барахло», «жучкам», крутящимся около комиссионных магазинов и «Березки». Затем, с ветерком, «долетел», последним троллейбусом, до Ялты.
В Ялту прибыли, уже заполночь. В поисках места для ночлега, пройдя, чуть вниз в сторону города и вверх, вправо, в гору, набрел на блоки, прогретые солнцем днём. Нашел блок, со всех сторон закрытый кустами и, кинув сумку под голову, заснул.
Всю ночь проворочался на твердой плите, с тоской вспоминая, какая была мягкая трава в Ташкентском привокзальном скверике, куда, я, начитавшись и наслушавшись центральной пропаганды, и, преисполненный желанием поучаствовать в восстановлении города, разрушенного землетрясением, добрался в начале прошлого лета….
Ташкент
Помнится, каникулы еще не наступили, но я перестал, уже, после майских праздников, ходить в школу, поскольку разругался, «вжуть», с преподавательницей немецкого языка, сосланной из Белоруссии, за связь с немцами, и мучавшей нас фашистскими «склонениями глаголов». Полный важности и значимости момента, я, прибыл в Ташкент, разрушенный, со слов пропогандистов из журнала «Огонек», землетрясением, до основания. Выяснил, что это далеко не так и «рабсилу» подрядчики, в основном, набирают, на так называемую «поденку», прямо рядом с вокзалом. Расчет, за работу, ежедневный. Однако служащая поденной биржи труда, узнав, что у меня, еще нет, даже, паспорта, с жалостью поглядела на меня и посоветовала ехать, обратно, домой.
Протолкавшись, остаток дня, на вокзале, я, к вечеру, присел на скамейку в скверике, рядом. А, потом, уже в полусне, прилег, в кустах, на пахучий, мягкий газон.
Утром проснулся, выспавшийся, как, на перине.
Встал вопрос, что делать. Решил добираться до дяди Антона, который жил в Алма-Ате. Вроде недалеко от Ташкента, по карте, да по нашим-то меркам, но все же нужны были деньги. Попытался «срубить» покер – пару раз удавалось, но поняв, что постоянно выигрывать не получится, направился на «железку». Разыскав грузовую станцию, стал обходить составы, пытаясь определить направление отправки и нужный мне поезд.
Состав, рядом, дернулся и пошёл, набирая скорость, но в противоположном направлении. В одном из вагонов, с распахнутой дверью ехала толпа дехкан в полосатых халатах и тюбетейках. Один из них, с босыми ногами, замахал рукой, приглашая меня присоединится к ним. Я отрицательно мотнул головой. Вдруг, он выставил, руку, свесился из вагона и схватил меня за шиворот. Сделав несколько шагов, я почувствовал, что мне нечем дышать и ноги отрываются от земли. Выхватив нож – «писку» - двухсторонний скальпель, который я всегда держал при себе, в карманчике, вшитом в гульфик, и, на ходу, невероятным движением вывернув руку, из-за спины, полоснул, тому, по запястью. Он завизжал и отпустил меня. Перед глазами вспыхнул, на фоне солнца, веер хлынувшей крови и, я, выронив нож и сумку, упал на гравий насыпи. Затем с трудом, но отдышался.
Уже через час, грузовой поезд вёз меня на Чимкент и я, дожевывал узбекскую лепешку, сидя на полу переходного тамбура грузового вагона. Чимкент поезд проскочил сходу и, со скоростью пассажирского, домчал меня до узловой станции, Чу.
Станция Чу
Налево рельсы лежали в Россию, направо – на Алма-Ату.
Денег не было. Кончились.
Хождение по поселку, с целью, что-то «урвать», ничего не дало. Кругом были не наши люди, хозяйства их охранялись громадными овчарками.
На вокзале, я, познакомился с семьёй шашлычников, мужем и женой, казахами, которые, скучая, в ожидании очередного поезда, угостили меня шашлыком и мантами. Узнав, откуда я, и, что нуждаюсь в деньгах, они, посетовав, как это родители отпускают такого, почти ребенка, в такую даль, предложили поработать у них помощником, пока их сын не приедет, с учебы в сельхозтехникуме, на каникулы.
Обрадованный, я сразу согласился. Моя задача была: с их домашним осликом, утром, сходить за хворостом, для мангала, затем смотреть за процессом приготовления шашлыка, чтобы ничего не подгорело. Кроме того, на меня была возложена обязанность – будить, за полчаса до прибытия очередного поезда, хозяев, которые спали тут же, в будке, сколоченной из досок от старых ящиков.
Через две недели приехал их сын, и, они, честно, меня рассчитали.
Дав телеграмму, дяде Антону, я взял билет, в общий вагон, до станции Алма-Ата 2. И, как «белый» человек, прибыл в столицу Казахстана в купейном вагоне, рассказывая сердобольной, уставшей от рейса, проводнице, в её " служебке", о своих, наполовину выдуманных, приключениях и подкидывая в печурку, вагонного титана, полешки дров. Она, конечно, не верила, но, затаив дыхание, с упоением слушала мои сказки.
Алма-Ата.
Дядя Антоша встречал меня на перроне. Стройный, подтянутый, с окладистой бородой. Мы сразу признали друг друга, хотя и не виделись лет семь - восемь. Он перебрался, в этот южный город, чтобы поправить своё здоровье после десяти лет «Колымы» и семи лет сибирских поселений. У него были слабые легкие.
Часа через четыре мы были, уже, на месте. В щитовом двухквартирном домике, в одном из ущелий Заилийского Алатау, над которым, чуть ниже перевала Чимбулак, нависла громадная скала. Эту скалу взорвут через неделю, выселив нас, на пару дней, в одну из школ города. Потом, там, на месте её, построят антиселевую плотину и создадут каток, мирового уровня, Модео.
Дав телеграмму, дяде Антону, я взял билет, в общий вагон, до станции Алма-Ата 2. И, как «белый» человек, прибыл в столицу Казахстана в купейном вагоне, рассказывая сердобольной, уставшей от рейса, проводнице, в её " служебке, о своих, наполовину выдуманных, приключениях и подкидывая в печурку, вагонного титана, полешки дров. Она, конечно, не верила, но, затаив дыхание, с упоением слушала мои сказки.бимого, замуж, потом была, рядом с ним, ещё семь лет, до амнистии. Нарожала ему, в Сибири, двух детей, А, потом ещё двух, уже тут, в Казахстане, после освобождения.
Удивляясь тому, что, я, постоянно вОвремя выходил, из игры, она искренне восклицала:
- Ну, ты фартовый! Фарт вперёд тебя народился! Дай тебе Бог, фарта такого «по жизни» и не только в «картЯх».
Дети, ещё не совсем понимая, о чём речь, хором твердили:
- Какой же это фартовый, ему просто везет!
На, что, она уверенно говорила:
- Везёт тому, кто везет. Фартовый? Это другое. Фартовый, или не фартовый, это, как, Бог назначил. А, тут, не был бы фартовым, не везло бы!
Дядя Антон, ворча в бороду, деланно усмехался:
- Вот так всегда. Меня она фартовым один раз «по жизни» назвала, когда амнистия подошла, а племяша, уже третий раз, за вечер.
Иногда, долгими темными вечерами, южное солнце рано заходило за высокие скалы ущелья, тетя Ира рассказывала сказы, присказки и разные истории.
Любимое блюдо в семье было пельмени. Дядя Антон и тетя Ира готовили их великолепно. И, к случаю, тете Ира, всегда, рассказывала историю, с вариациями, о том, что, её пельмени, были настоящим фирменным блюдом и славилось на всю иркутскую округу Предбайкалья и приносило немалый доход в поселенческую казну.
А, суть была очень проста, мясо для пельменей готовилось «в разводку», то есть доводилось, до нужного состояния, посредством добавления воды и тщательной порубкой мяса в корыте. Вперемешку с луком. Что было достаточно нетрадиционно для сибирских краёв. Я, думаю, что тетя Ира и о «глюконате натрия», может быть, называлось тогда, это зелье иначе, думаю, знала. Знала не «понаслышке». Но, сочные, насыщенные специями, из соседнего Казахстана, «иркины пельмени», которые готовил и стряпал, вручную, дядя Антон, за занавеской, разделяющей кухню и «зало», ихней «чайнОй», всегда перевлекало окружающию «шоферню», золотоискателей, «добытчиков» пушнины. лесозаготовителей, «вертухаев» из местных лагерей и поселений. Которые, по любому поводу и без повода, спешили, к их пятистенному «шалашу», на перекрестке сибирских дорог.
После освобождения, опасаясь развития у дяди Антона туберкулёза, семья, по предписанию врачей, уехала, через Балаки и Шолью, в Алма-Ату, к одному из лагерных «корешей» Харитоныча. Дядя Антон официально стал работать смотрителем двух садовых хозяйств, научно–исследовательского хозяйства академии Казахстана и государственного заповедника. На одной стороне ущелья росли знаменитые алма-атинские яблоки «Раппорт», вкусные и пахучие неимоверно, на другой – сплошь устилались заросли дикого урюка. Он в это время, уже, поспел и горы были оранжевые, от плодов.
В свободное время, дядя Антон реставрировал храм, храм служения Русской Православной Старообрядческой Церкви Белокриницкого толка. Служил молитвы, читал проповеди, чем, в итоге, немало содействовал восстановлению истинной веры.
Меня, вместе со своим сыном, Геннадием, определил, чтобы не бездельничали «попусту», колотить ящики для будущего урожая, чем мы и занимались, работая по шесть часов молотками, а потом, с чувством собственного достоинства, набивали карманы и запазухи яблоками, шли угощать местных мальчишек и играть, с ними, в футбол.
Через полтора месяца, каникулы кончались. Пора было готовиться, «хочешь - не хочешь», в школу и меня, груженого фруктами, отправили домой….
Ялта
Окончательно проснувшись, я огляделся. Солнце уже взошло. Оказалось, я спокойно проспал всю ночь на могильной плите старого масульманского кладбища. Кругом стояли надгробные стелы, лежали плиты, с изречениями, как я понимал, на арабском языке. Город еще спал, и, я, поспешил к автовокзалу. Где, и умылся холодной водой из речки, протекающей прямо под зданием, а потом, на такси, добрался до ресторана «Ореанда», где работала, как писала мне Людка, то ли официанткой, то ли в подсобке.
Поскольку, ещё было рано, то, я, решил подождать, открытия заведения, на ближайшем пляже.
Тем более, я впервые, наконец-то, видел море.
Море, о котором столько мечтал….
В десять открылся бар при ресторане, затем в два - сам ресторан. Юлька появилась часов в пять.
Удивлению и радости, её, не было предела. Отпросившись «в отгулы», она отвела меня к своей тетке и они, уже вместе, определили меня к своим соседям, где жила одна из Юлькиных подружек, Женя Першина.
Вечером собрались у меня, на новой квартире. Юлька, Женя Першина («Жека»), Игорь Бык, Борис Ветка, Валентин Куренной и я.
Юлька, «Жека», Бык, Ветка были с Ужгорода, с Западной Украины. Валентин из Гудауты в Грузии. Отец Валентина был русский, из кубанских казаков, мать происходила из старинного абхазского рода рыбаков. Оказалось, что Юлька работает в ресторане, официанткой, и «Жека», то же, официанткой, но в баре ресторана. Ребята, которые представились то ли фамилиями, то ли «погонялами», не стали развивать эту тему дальше, ограничились лишь фразой, что работают «на пляже». Карты
Юлька, представившая меня Эриком, настоящим «Кацапом» из которого она сделает «хохла», чем вызвала их общий смех, и вся рассыпалась в комплиментах, рассказывая, какие у меня золотые руки и, что любой замок, мне, нипочем, надо и сейф открою.
Потом, сели играть в покер. Мне как всегда везло, почти все «взятки» были мои. Разошлись уже под утро, решив, что я могу «раскатать» любого и со мной лучше не садится.
Ресторан «Ореанда», был при центральной гостинице города, в том числе и для интуристов. К вечеру, задний двор заведения, был заставлен Опелями, Фордами, Фиатами и прочими Шевроле. Их надо было охранять. Туда сторожем и устроила меня Юлька. Сторожу полагалась будка и собака. Будка была из старого строительного вагончика, а собака – дворняжка, пустобрёх, по имени «Дембель».
Ребята, по ходу знакомства, оказались карточными игроками, а вернее шулерами, «кидалами».
Днем они ходили по пляжам и обыгрывали доверчивых гостей города-курорта, а вечером, все собирались у меня, в сторожке, которую гордо называли «катран».
Вечером, Юлька и «Жека», по ходу обслуживания, выявляли любителей карточной игры и передавали их, на улице, ребятам. Те, обойдя ресторан по набережной, заводили их в сторожку, и начинался «процесс» удовлетворения азарта. Постепенно выявлялись постоянные посетители и Юлька с «Жекой» занялись, чтобы не простаивать, удовлетворением плотских утех постояльцев. Чем они, не стесняясь, хвастались и даже гордились количеством клиентов. Два-три раза они провожали мужиков на их квартиры, всё высматривали, выясняли и днем, пока квартиранты были на пляже, мы их «чистили».
Однажды, «Жека» попала в дом, обставленный по высшему разряду: с картинами на стенах, импортной, югославской, мебелью, позолоченными рюмками и столовыми приборами. По этому поводу, собрались и разработали детальный план «темы». Целыми днями, мы, меняясь местами, следили, высматривали, записывали распорядок дня жильцов дома. Анализировали. Наконец установили точно. В город приехала цирковая труппа лилипутов - карликов. Один из артистов, прима ростом сорок восемь сантиметров, перепив, после ссоры с подружкой, разных спиртных напитков, скончался. Хоронил его весь город и курортники. В том числе и все жители интересующего нас дома, включая кухарку. Мы определили, что, во время «выноса», никого дома не будет. Час – полтора было в нашем распоряжении.
То, что, неспешно, было набрано там: хрусталь, фарфор, отрезы дорогих тканей мохер в мотках, вчетвером еле донесли до сторожки. Деньжат было немного. Или не нашли.
Дождавшись, пока уйдет последний игрок и успокоившись, разобрали добычу. Правда Юлька забрала себе почти половину, как она говорила в «общак». Но, никто особо и не спорил, всем хватило, да и мало ли, что по жизни может быть. «Заначка», ещё никому не мешала.
И хотя, все было выполнено чисто, вскоре мы почувствовали, что куда-то, «не туда» попали. Сперва, какие-то «мутные» люди, с которыми мы не поддерживали, ранее, взаимоотношений, стали задавать вопросы. Вопросы не по текущей теме. Затем, уже «козырные фраера», с рынка, заинтересовались нами, наведываясь, почти каждый день, в нашу сторожку, якобы «перекинуться» в картишки. Оказалось, что мы обчистили авторитетного «барыгу». Сам он был с Питера. «Поднялся» в блокаду «на карточках» и сейчас отдыхал на югах от дел «праведных». Он, уже давно «завязал», но уважением «общества» еще пользовался. И, хотя, мы, к этому времени, «подчистились», но, что-то, видимо, недоучли.
Сначала пропал Игорь Бык, нашли его через неделю в ущелье Уч-Кош, рядом с городом, голова была разбита камнем, руки переломаны. Потом, исчезла «Жека». Мы терялись в догадках. Хозяйка квартиры, даже, на «розыск», в милицию, заявление подала. Все были в недоумении. Пока, раздувшееся фиолетовое тело «Жеки», не выбросило, волнами, на берег, у одного из дальних портовых волнорезов.
Гудаута
Понимая, что до нас добраться, им, нужно только время, уже, той же, ночью, мы были на катере, ходившем вдоль побережья. Билеты взяли до Гудауты, откуда родом был Валентин Куренной.
Вечером, следующего дня, наша команда сошла на берег. Поселились у Валентина.
Несколько дней ходили по городку, присматривались. Городишко, по сравнению с Ялтой, несмотря на наплыв отдыхающих, был небогатый. Один раз Юлька увлекла, в соблазн, молодого человека, которого мы, разыгрывая «горячих» грузинских парней, обвинили в приставании к сестре, одного из нас, и вытрясли из него почти сотню. Второй раз, на квартире ухажера, она открыла шпингалеты на окне, и пока он провожал её, мы вынесли всё более – менее ценное: и квартиранта, и хозяйки.
Наконец, нам повезло. По крайней мере, мы так думали. Базар в Гудауте был обнесен деревянным забором. В нескольких местах в заборе просматривались дыры, которые устраивали местные жители, для сокращения пути. Однажды, ранним утром, мы обратили внимание, что у одного из проёмов, к которой была протоптана солидная «народная тропа», притормозила, разбитый «в хлам», но «на ходу», трактор с тележкой. Шустрые мужички быстро разгрузили ящиков десять – двенадцать фруктов и оставив сторожить одного, поехали дальше, к воротам рынка. Мы подошли. В ящиках оказался свежий, только, что поспевающий, инжир. Быстро прикинув вариант развода, я, попросил у охранника сладкого «добра», закурить. Потом рассказал, что, «мои», что-то долго не едут, а я им шикарное место, прямо на центральном проходе, держу, как бы кто не захватил, хотя, я, там оставил одного своего друга, посторожить, но мало ли что. Люди иногда насглые попадаются. Потом ходи по рынку, ищи, где товар разместить. Хороших мест, через полчаса, уже не будет. Вон, уже хвост очереди, из машин, из-за угла, выглядывает.
Так, в неспешной беседе, убедил его посмотреть место, приценится. А, пока «моих» нет, то можно и пару ящиков разместить на прилавке. Платить не надо. Уже оплачено. Сказав Ветке и Валентину, чтобы они посторожили товар, мы с торгашом, захватив по ящику, пролезли через дыру в заборе и направились в сторону центрального входа.
Через пару минут, я сообщил напарнику, что меня «приперло» и, поставив у его ног, его ящик, с его товаром, припустил в сторону базарного туалета.
В это время, ребята, тормознув, проходящую мимо, такую же разбитую грузовую машину, закинули в неё фрукты и подъехав, прямо к воротам рынка, продали товар, за полцены, профессиональным перекупщикам. Поскольку, были ящики типовые и не были промаркированы, то, уже через полчаса, доказать их принадлежность, было невозможно. Встретившись на углу, мы, подались в кафе, пожрать. Очень уж хотелось.
Всё прошло вроде бы идеально, одного только мы не учли, Гудаута городок небольшой. Все, друг друга, знают, по крайней мере, хоть раз, но видели или встречались. Кто-то, вероятно, заметил Валентина, суетящегося вокруг ящиков. Короче, на следующий день, в дом, наведался участковый, опросил нас всех, «под протокол», и выписал повестки явиться, на следующий день, к следователю. И Юлька, и Ветка, и я давали показания под вымышленными именами, поскольку, мол, документы с собой не возим. Поэтому сразу собрались, рассчитались за постой, с материю Валентина и бросились к электричке. Валентин, понимая, что деваться ему некуда, провожая нас, чуть не плакал.
Нальчик
Добравшись до Сочи, мы решили ехать в Нальчик, где служил, срочную, Юлькин одноклассник. Уже, на следующий день, приехав в город, мы разыскали нужную нам военную часть. Юлька сходу закрутила роман с, дежурившим на КПП, офицером, оказавшийся её роду - племени. Тот помог оформить краткосрочный увольнение, уже старослужащему, Юлькиному однокласснику, и разместил нас в «красной комнате» общежития вольнонаемного состава.
Решив вопрос с жильём, мы, по привычке, направились на рынок. Но, нас, местные ребята, быстро оттуда выперли. Дескать, сами, концы с концами еле - еле сводим, «вас только тут не хватало». «Понаехали», мол, тут, понимаешь….
Оттолкнувшись от информации, полученной от них, мы направились по хлебоприёмным пунктам.
В стране начиналась «борьба за урожай». У всех баз и элеваторов скапливались громадные очереди из большегрузов с зерном. «Шоферня», люди, лишенные элементарных удобств, неделями стояли в этих очередях. Людка пользовалась офигенным спросом. Мужики, даже, дрались из-за неё.
Мы, с Веткой устроили «катран» на вольном воздухе. Желающих, попытать удачу, было больше, чем достаточно. Банк доходил до десяти тысяч, в тех деньгах, когда мотоцикл с коляской, стоил шестьсот рублей. Нас, ни разу, не заподозрили в «кидке». Пара хлеборобов, даже машины, вместе с зерном, «просадили, за мил душу», которое мы тут же перепродали работникам базы за «наличку», по сходной цене. Машины, конечно же, вернули.
Слухи о нашей бурной деятельности распространились быстро. Уже через неделю к нам стали подкатываться крепкие парни, с требованиями «делиться». Сначала называли цифру пятьдесят процентов, потом – тридцать, потом – двадцать. Последнюю, они называли «конечной», с угрозой, что, за этой долей, они придут с «уважаемыми» людьми, с которыми, даже Москва, «считается».
Было начало осени. Нервы были окончательно растрепаны. А, тут ещё, эти, наезды. Понимая, что нам не выстоять, да и смысла никакого не было. «Битва за урожай» скоро закончится, а жизнь будет продолжаться. Тем более, под «черными», не хотелось «работать». Мы решили разбегаться, до следующего сезона. Полчаса на сборы и, к вечеру, я уже ехал на верхней полке купейного вагона. Поезд был прямой, «до дома».
Настроение было никудышное. Наследил. Если докопаются по Ялте, где я был оформлен сторожем, в гостинице, официально, то отдуваться придется за всех. Так оно, в итоге, и получилось.
Продолжение следует.... Ставьте лайки! Подписывайтесь на Дзен канал Фартовый ! Ваша поддержка очень важна.