Это заморочка произошла в две тысячи пятнадцатом году, когда по всему миру бушевал вирус "Эбола", который вторгся в сознание людей и затмил своей агрессией значимые события года - выборы президента в Замбии; смерть короля Саудовской Аравии; чемпионат мира по шахматам среди женщин; убийство Немцова; старт космического корабля «Союз ТМА 16-М»; юбилейный (шестидесятый) конкурс Евровидения; XIX Петербургский экономический форум и многое, как вы понимаете, многое другое.
И так, нигериец Эбола Нии (да, вот такое имя, вот такая фамилия) вернулся в родной город Санкт-Петербург, в котором не был целый месяц. Эбола ездил домой в далёкую Нигерию, к папе и маме, навещал родителей, так сказать.
В городе на Неве Нии жил уже восемь лет, шесть лет во время учёбы и уже два после.
У нигерийца было Российское гражданство, друзья, работа, жена, дети. У Нии даже цвет кожи изменился, став чуточку по-питерски серее. В общем, у Эболы было всё хорошо, пока не оказалось, что у нигерийца есть тёзка, очень нехороший вирус, и вот именно он, вирус, лишил покоя Эбола Нии.
Куда бы питерский нигериец ни приходил, - на работу, к друзьям, домой, - все, буквально все, начинали от него шарахаться, предполагая, что именно он, Нии, и есть вирус, только в человеческом обличье.
Что только Эбола не предпринимал, не делал, - пять раз проходил полное медицинское обследование, вкалывал в себя десятки прививок от всех возможных африканских вирусов, но всё безрезультатно.
«Ты - Эбола! Не подходи, зараза!»
В конце концов, Нии это надоело, он плюнул на всех и на всё, и ушёл жить на улицу.
В течении нескольких лет, изредка, Нии можно было встретить возле метро «Пролетарская», где он стоял с листком А4, на котором было написано: «Я не зараза. Спасите Эболу». Сердобольные прохожие на безопасном расстоянии старались поддержать нигерийца мелочью.
И, слава богу и науке, настал день, когда наши врачи создали вакцину против смертоносного заболевания, а это значило, что Эбола Нии мог бы вернуться домой, к своей семье, к своим друзьям, к своей работе, к своему гражданству.
Он смог бы вернуться, конечно же смог бы, но мог ли он также, как прежде, искренне смотреть в глаза тем, кто его, в общем-то, предал