Я докурил, поднялся и двинулся с замиранием сердца, не знаю почему, в сторону бурлящего водоворота девичьего кокетства вслед за Чангпу. Юные, и как мне показалось, все очень милые и разношёрстные китаяночки уже построили забавную кучную фигуру из пышущих и зовущих их попробовать тел. Все они держали наготове свои многочисленные гаджеты. Чангпу не спеша начал обходить девочек и собирать их гаджеты, сноровисто обвешивая себя ими. Было ясно, что данная процедура ему настолько знакома, что он довёл свои навыки обращения с гроздью фотоаппаратов и телефонов до совершенства. Я стоял, наблюдая за процессом. Чтобы уж очень не выдавать своё возбуждение и небывалый восторг моего члена от такого количества женских тел, я засунул руки в карманы брюк, стараясь максимально замаскировать торчащий член. Однако видимо, мои усилия не слишком увенчались успехом. Отдав парню все свои причиндалы, девчонки начали краснеть, хихикать и шептаться. Такое оживление в девичьих рядах стало вводить меня в состояние пораженческого смущения, и где-то из середины живота начало выползать желание на всё плюнуть, развернуться и удалиться с гордо поднятой головой и торчащим сквозь брюки членом. Меня начало окутывать предчувствие беды. Я вопросительно посмотрел на Чангпу, но тот лишь безразлично повёл плечами. Ситуацию спасли оранжевые шорты. Девочка, глядя на меня в упор, улыбнулась мне и помахала рукой, приглашая присоединиться к их компании. Это была одна из самых очаровательных и обезоруживающих улыбок, которые я когда-либо видел. Это была не американская улыбка в тридцать три зуба, ни европейская холодная и не рождающая никаких чувств, не наша русская, вымученная и застенчивая. Нет, это было как восход солнца, как распускающийся июльским утром цветок кувшинки. Уголки губ расплылись в стороны, сохраняя почти идеально прямую линию нижней, сочно-розовой, чуть пухловатой губки. Сразу же от крылышек носика сформировались складочки из бархатных щёчек так, что создалось впечатление, будто уголки губ, расплываясь в улыбке, будут уходить под щёчки и могут раздвигаться бесконечно широко. Это сразу натолкнуло меня на мысль, что, с такими умопомрачительными губами и ртом эта девочка будет великолепна в минете. От такого вывода член совсем взбесился, пытаясь оттолкнуть мою ладонь в кармане, прижимающую его к ноге. Когда же уголки губ почти скрылись под пикантными складочками, верхняя каллиграфически очерченная губка начал приподниматься и мне в лицо сверкнула заря ровных белых блестящих зубиков. Они лишь чуть-чуть показались между губами, наверное, на треть. Но этого было достаточно, чтобы озарить и затмить разум смотрящего на происходящее волшебство под названием «улыбка китайской куколки». Зубки как сокровище блестели и отражали лучи почти уже совсем закатившегося за крыши солнца. Они были крепкими и довольно крупными. Они манили и звали прильнуть к ним губами, облизать их все языком, поцеловать каждый из них и ощутить их остроту и нежность на набухшей плоти до крайности возбуждённого члена.
Я был полностью сражён этой девочкой в оранжевых шортах и как зомби двинулся прямо в толпу китаянок. Всё вокруг покрылось пеленой незначимости. Я впился глазами в эту девчонку, облизывал, целовал и трахал её мысленно. Не зная, что было на моём лице, но вдруг всё стихло, и птицы, и щебетание китаянок, и, по-моему, даже автомобили остановились. А может, я просто потерял чувство реальности. Я видел только бархатное, чуть подёрнутое загаром очаровательное личико, мило и чуть снисходительно улыбающееся мне навстречу. Я видел её волнистые каштановые волосы, спадающие на плечи, слегка колышущиеся ветерком вечерней зари и ловящие последние лучи заходящего солнца. Временами мой воспалённый неуёмным желанием взгляд непроизвольно спускался вниз, туда, где заканчивался край футболки, и начинались оранжевые шорты, где чуть торчащий замочек молнии, звал меня расстегнуть его и уткнуться лицом в, как мне представлялось, белые хлопковые трусики, горячие от солнца и похоти. Мой взгляд спускался ниже, где собравшиеся за день складочки оранжевой, слегка лоснящейся ткани расходились вверх от шва, поддерживающего киску. Эти складки ткани казались мне источающими жар слегка взмокшей от желания киски (ну и самовлюблённый же я фантазёр!), а их созвездие подчёркивали киску, ставшую вдруг предметом моего безудержного желания. Мне уже начало казаться, что я вижу её сквозь ткань шорт, её округлые губки, обрамлённые чёрными вьющимися волосками, наполненными запахом секса. Мне казалось, что я вижу, как клитор пульсирует и вылезает из плотно сжатых половых губ, трётся о шов и зовёт меня прильнуть к нему губами и вылизать его со всех сторон, слизав уже собравшийся на нём и в складке половых губ слегка тягучий сладковатый сок. Я больше не видел ничего. Ещё секунда и я бы накинулся на бедную, а может и нет, девочку, впился бы своими наполненными влагой желания губами в ее сверкающие губы, обхватил бы её за задницу и, что есть силы, прижал бы её лобок к моему беснующемуся члену. Я бы упал на колени, расстегнул бы её шорты и ринулся внутрь, целуя и лаская чёрненькую пушистость на лобке, стягивая шорты и подбираясь языком внутрь под трусики, чтобы слизать с клитора и из киски всё девичье мокрое желание и утонуть в нём как в море удовольствия. «Слава Богу!», Чангпу ворвался в моё безумие своим равнодушно деловым тоном:
- Сеньор! Сеньор! Не могли бы Вы встать в центре нашей группы. Вы такой большой.
Его слова смогли отрезвить меня и вернуть в реальность. Пелена с глаз сошла, и я увидел прямо перед собой море радужных, но ничего не выражающих улыбок на луноподобных, но милых личиках с парой дюжин внимательно-радостных черных жемчужин глаз. Однако два лица, две точёные фигурки, два ярких пятна, джинсовое и оранжевое, продолжали оставаться в центре моего внимания. Девочка – оранжевые шорты была чуть выше подруги и явно лидировала в их паре. Не знаю, были ли они лесбиянками, но джинсовая всё время прижималась к подруге и как бы смотрела ей в рот, ловя каждое её движение, стремясь вторить ей во всём и исполнять все её прихоти. Стоило оранжевым шортам махнуть мне рукой, как джинсовые уже начали подпрыгивать и размахивать своим ручками, зовя меня к ним, как будто я был их старым добрым приятелем…
Вернувшись в реальность, я почувствовал, что левая рука в кармане брюк начала намокать. Но это были не пот и не испарина волнения. Это мой член выпустил первую каплю предспермия, давая мне понять, что он готов ринуться в бой и посеять семя там, где сложится. Перспектива намочить спермой светлые брюки на глазах у молоденьких китаяночек меня не очень радовала. А опасность этого конфуза уже поднималась чёрным ужасом от живота к груди. Всё внутри лобка уже было напряжено и переполнено. Чтобы спасти свою честь, я сжал со всей силой головку члена. От боли меня всего передёрнула. Знаю, пенису это тоже не понравилось. Он обиделся и как-то сник. Через мгновение я с облегчением почувствовал, что он становится мягче и не так рвётся из руки, стараясь обратить на себя внимание. Я отпустил пенис. Он, хотя и не совсем ослаб, но перестал торчать, а смиренно опустил голову в брюках. Теперь я смог вытащить из карманов руки, сделал несколько мне самому непонятных жестов, которые, по-видимому, должны были изображать мою радость и стремление присоединиться к группе ждущих меня девочек. Окончательно оправившись от помутнения рассудка на почве сексуальных фантазий и желаний, я сделал решительный шаг вперёд навстречу пучине девичьих тел, замершей в ожидании. Но в следующее мгновение я замешкался, не зная, как в неё войти и куда встать. На помощь мне пришла «джинсовые шорты». Девочка выбежала из стройной композиции юных азиатских нимф, подбежала ко мне, игриво улыбнулась, не разжимая губ, от чего улыбка получилась очень скромной и какой-то по-детски ласковой. Затем она молча взяла меня за руку своей маленькой тёплой, слегка влажной ручкой с тонкими и очень подвижными пальчиками и слегка потянула. От этого прикосновения по всему моему телу побежали мурашки. Они добрались до затылка, вызвав приятное щекотание. Затем по спине они спрыгнули к заднице и через пах добрались до яичек. Меня слегка трясонуло, как это происходит, когда в студёный зимний день ты основательно промёрзший возвращаешься домой. Постепенно отогреваясь, ты начинаешь чувствовать, как тепло начинает растапливать озябшесть рук, ног и всего тела. И вот когда ты окончательно наполняешься теплом, происходит момент, когда тебя всего передёргивает, и ты наконец-то полностью расслабляешься и начинаешь получать настоящее удовольствие от домашнего тепла. Наверное, это что-то сродни переходу самолёта в сверхзвуковой режим. Мой пенис тоже был польщен и растроган прикосновением нежной китайской ручки и одобрительно кивнул. Я понял порыв девочки и повиновался. Она подвела меня к группе и поставила в самом центре. Девочки немного посуетились и быстро собрали пазл из своих тел вокруг. Они были везде, со всех сторон. Я чувствовал их лёгкие непроизвольные, а может и нарочные, прикосновения ко мне, я ощущал тепло их прогретых солнцем тел. Я улавливал ароматы, исходившие от их волос, ароматы свежести, женской юности и чего-то китайского. К ним примешивался аромат смеси не дорогих, но вполне приятных парфюмов. К моей радости, никаких слишком уж своеобразных запахов, свойственных китайцам я не обнаружил. Я купался в ощущениях, наслаждался радостью быть окружённым столь неожиданным и необычным гаремом. Мои «подружки» – разноцветные шорты устроились прямо передо мной. Девочки грациозно и одновременно сняли кепки, встряхнули головами, давая волосам свободу. Меня обдало каким-то сладким, почти удушливым, но в то же время освежающе-терпким ароматом. Нам с пенисом он понравился. Затем, как бы не обращая на меня никакого внимания, девчонки в шортах прижались друг к другу бёдрами и обнялись, положив друг другу руки на талии. Оранжевые шорты, явно заводила во всей компании, махнула кепкой Чонгпу и что-то проворковала по-китайски. Все замерли, а китаец начал деловито фотографировать, перебирая гаджеты. Один групповой снимок превратился в настоящую фотосессию. Я вошёл в роль и старался изобразить из себя довольного, любезного и преуспевающего клерка. Китаец каждый раз после снимка цокал языком, но что это значило, я не знаю. Во мне проснулись какое-то самолюбование и самодовольство, я полностью погрузился в позирование и как-то отвлёкся от окружавших меня юных китайских тел.