Быть успешным портретистом, но никогда не изображать лиц своих моделей: возможно ли такое? И для чего Гидеон Рабин лишает свои произведения главного составляющего?
Гидеон Рабин родился в Тель-Авиве в 1973 году. В 2002 году получил степень магистра лондонской Школы изящных искусств. Его работы находятся в галереях и частных коллекциях разных стран, в том числе Америки, Европы и Китая.
Говорят, чтобы перейти к столь странной стилистике, художнику пришлось испытать самый настоящий шок. Поначалу он писал обычные портреты в стиле реализма, пока не стал свидетелем страшной человеческой катастрофы 11 сентября 2001 года.
По стечению обстоятельств, Рабин был в Нью-Йорке в тот день и, очевидно, застал хаос ужаса и разрушения, принесенного катастрофой. Домой он вернулся уже совсем другим, и как человек, и как художник.
Кто-то обвиняет автора в спекуляции на чувствах социума, но разве хоть один человек может остаться прежним, после увиденного кошмара?
Рабин забрасывает свой идеально прорисованный реализм и классические портреты. Поначалу он рисует потрепанные вещи и игрушки, стиль его меняется, очертания становятся все более неуловимыми.
После натюрмортов, он снова возвращается к портретам, но вот герои его имеют совсем схематичные черты лица, а позже и вовсе остаются без каких-либо лиц. Гидеон Рабин берет новую стилистику за основу своего творчества, не обращая внимания на недоумение толпы.
По его мнению, не только лицо важно в психологической в живописи (излишняя подобность даже мешает, считает художник), ведь еще остается язык тела, позы, детали обстановки. Отсутствие сугубо личных качеств, позволяет зрителю применить портрет к кому угодно, сделать свои ассоциации, вписать свою историю в сюжет произведения.
И даже увидеть в образах Рабина давно и навсегда потерянных любимых и близких – вот такая странная миссия у его искусства. Впрочем, смотрятся его картины довольно эффектно, если воспринять незаконченность как нарочную недосказанность.
Порой он даже не знает, что за судьба у его моделей, выбирает старые фотографии прошлого века и портретирует изображенных там людей по своей стилистике. Это и воспоминания и забвение одновременно. В его портретах мы не видим изображения конкретного человека, и как раз эта нехватка наделяет картину дополнительным смыслом.