В Буче Горбиевской..
vlm. Вышгород
Авдеев давно собирался на охоту, но каждый раз находились причины и сборы откладывались. Пришли холода с дождем, мокрым снегом, минула третья неделя, как открыли сезон по пушному зверю. Авдеев плюнул на текучку, другие неотложные дела и решил ехать. Хороший знакомый нахваливал Бучу Горбиевскую, говорил, что это недалеко от поймы Днепра, простор там разлетный, есть, где походить, а главное – зайцев не считано: в заброшенных садах под каждой яблоней лежки, а нет, так ищи в поле.
– Да, с гостиницей там проблема, но ты не переживай, в случае чего, попросишься на ночлег. А-а, нашему брату не привыкать, – напутствовал приятель.
Вадиму понравилось название предстоящего места охоты – Буча Горбиевская. Он принадлежал к тем людям, что любят громкие и красивые названия, имена – они вносили какой-то особый смысл в его жизнь.
…Ранним утром электричка уносила Авдеева все дальше и дальше от столицы. Позади уже остался Днепр, как-то незаметно проехали пригородные станции, леса и перелески. С юности Вадиму нравились аэропорты, вокзалы, порой, с их неразберихой, суматохой. Он не чурался новых знакомств, с людьми сходился легко и быстро, был прост в общении и снисходителен. Смена событий, выезды на охоту всегда вносили в его душу какой-то особый настрой.
Любуясь свинцовым осенним небом, Вадим думал об Ариадне. В последнее время все у него складывалось, как нельзя к лучшему. Женитьба, переезд в Киев, новая, большая квартира на Институтской.
Главный офис фирмы находился в Москве. «Сватая» Авдеева в киевский филиал Модест Петрович, или, как звали его сослуживцы за глаза,– Мудя, сказал: « Сама нить Ариадны ведет тебя в Киев, понимаешь, а это добрый знак», – что означало: кандидатура Авдеева на должность руководителя филиала весьма перспективная. Между строчек Вадим прочитал тонкий намек на широкие связи его тестя в новой, независимой стране.
Еще до знакомства с Ариадной, Вадим часто бывал в Киеве, но по- настоящему оценил и полюбил этот город, когда стал в нем жить. Ему нравилось, находясь в офисе, сидя в огромном кожаном кресле, словно на троне, смотреть на Софию Киевскую, Михайловскую площадь, памятник княгине Ольге, слушать малиновый перезвон колоколов храмов, их зазывные звуки, расплывающиеся по улицам Десятинной, Трех святитетелей. Он часто вспоминал слова знакомого актера, приезжающего сюда на съемки: «Нет, Киев не Москва, поверь. Это там люди зарабатывают деньги, не поднимая головы, духовности – вот чего здесь больше».
… Электричка подходила к месту назначения. Протискиваясь через плотные ряды, стоявших в душном проходе людей, Авдеев видел потухшие глаза, усталые, раздраженные лица. Он вспомнил тестя, его реакцию на желание Авдеева поехать на охоту туда, куда глаза глядят.
–Вы шо, го-ни-те! На электричке!.. – тесть в разговорах с зятем почти всегда принимал театральную позу, произносил слова с аффектацией, брюшко его колыхалось в такт частым вздохам, мясистое лицо и шея багровели. – Позвоню егерям в Залесье, а нет, так в другое место, примут не хуже нашего.
Поблагодарив, он отказался от предложения тестя.
Выйдя, Авдеев не спешил покидать платформу. Наконец, электричка прогромыхала последним вагоном. По обеим сторонам железнодорожной колеи стояли невзрачные хаты с потемневшими крышами, тянулись унылые заборы. У сараев мостились аккуратно сметанные стога сена, скирды с соломой, напоминая о приходе зимы. Было пустынно и зябко. Авдеев достал из кармана карту, предложенную в обществе охотников и рыбаков на Львовской площади егерем Аллой Викторовной, примостился на корточки и стал искать Бучу Горбиевскую, но найти не мог. Решил что это какой-то хутор или деревушка, которую забыли нанести на карту. Вспомнив совет приятеля, « по ходу поезда бери вправо», он закинул за плечи рюкзак и зашагал на край деревни. За околицей дорога резко повернула влево, к складам, и Вадим свернул на пустошь, натоптанную скотом, когда-то зернового поля, заросшего травой. Вдоль и поперек поля пролегли черные полосы земли, нарезанные тяжелыми машинами. В глубоких колеях жирный чернозем был взбит, словно в маслобойке.
… Заяц прыгнул так, будто под ним сработала мощная пружина и выбросила наверх. От неожиданности Вадим вздрогнул, приклад ружья коснулся щеки, грохнул выстрел, он видел, как русак мячиком скачет над густым травостоем. Снова навел мушку, взял упреждение на два корпуса и нажал на спусковой крючок. Он даже представил, что через долю секунды косой растянется на траве, но тот бежал, правда, бег его замедлился. Русак дотянул до деревьев и пропал из виду. За лесополосой тянулась озимь. Пройдя вдоль посадки по меже, он остановился, водя блуждающим взглядом по зеленям. В этот момент его будто толкнули в спину. Вадим посмотрел в сторону деревьев и замер – напротив, на жухлой, влажной подстилке из листьев, лежал заяц, уставившись стеклянными глазами в серое небо. Авдеев поднял русака за уши, провел ладонью по темному кушаку с янтарным накрапом, пролегшему через спину. Хорош русак! Вылинявший, в белых гачах, как говорили старые охотники: «заяц одел штаны».
Меж тем погода стала портиться. Над чернеющей полосой леса нависли черные косматые тучи. Подминая друг друга, они цеплялись своими ухвостьями за верхушки деревьев. С неба полетела мелкая крошка, а через минуту-другую снеговые вихри яростно хлестали по лицу. Снегопад шел недолго, порывы ветра стихли, небо разверзлось, тусклое солнце озарило все окрест бледно-желтым светом. Появилась сойка, села на верхушку старой осины, но, едва водрузившись, сорвалась вниз, издав противный крик.
Авдеев шел по самому краю пролеска, который вывел его к небольшому озеру. Через густой тальник, торчащий у самой воды, он разглядел на противоположной стороне несколько хат. Изредка взлаивали собаки. Надо было определяться с ночлегом. Он прошел мимо хаты, потом другой, увидел женщину, та копошилась во дворе, она тоже заметила незнакомого человека, поднялась с корточек. Ответив на приветствие Вадима, селянка настороженно окинула его взглядом, успокоилась, а когда тот спросил о ночлеге, развела руками:
– Время не то, хотя подождите… Якимыч!? Он тоже охотник. Вон его хата, с краю...
И тут же вызвалась проводить Вадима. По дороге Авдеев узнал, что несколько десятков разбросанных хатынок, заброшенные сады, остатки кирпича, железобетонные плиты на местах бывших усадьб – и есть Буча Горбиевская, некогда совхоз-миллионер.
– Молодежь вся в город… а шо тут, работы нет, это нам, старым, некуда деваться. Вы подождите, я сейчас позову.
Авдеев стал оглядываться по сторонам. Хата была огорожена трухлявыми досками, горбыльком. Во дворе стояли три раскидистые груши, поодаль от них переливались багрянцем кусты смородины. У сарая выхаживал петух, несколько кур греблись рядом. Налетевший ветер разметал в стороны оперение петуха, оголив синюшного цвета кожу.
Дверь издала скрип, и перед Авдеевым предстал небольшого роста старик, плохо одетый и сутулый. Глаза его смотрели с какой-то невысказанной болью. Лицо старика обрамляла, как лунь, щетина.
– Поохотиться? – без особого интереса спросил он и бросил на Авдеева беглый взгляд. – Ну- ну, доброе дело. Только удобств у нас никаких…
– Мне бы до утра… – уже теряя надежду, робко ответил Вадим. Старик, скорее для блезира, подержал в руках его охотничий билет и только потом пригласил в дом.
Хата, в которую вошел Авдеев, была деревянная срубленная в шип и довольно старая. Фундамент местами просел, оконные проемы перекосило. В соседней комнате, через ободранный косяк дверей, была видна кровать, а над ней коврик с оленем. На фоне синего неба олень гордо раскинул свои ветвистые рога. Пахло старыми обоями, какими- то другими запахами, но Авдеев не почувствовал ощущения тягости. Он начал опоражнивать рюкзак и уже почти закончил, когда зашел хозяин дома:
– Так вас с полем!.. – сказал тот, увидев на полу зайца. Глаза Акимыча на секунду блеснули. Поговорили о том, сем, как водится впервые минуты знакомства. Авдеев предложил хозяину сварить шурпу из зайца.
– А чего, можно, – согласился тот.
Через время на столе появились тарелки, доверху наполненные ароматной шурпой, рюмки, а в центре стола – большая чашка с мясом. Вадим выложил городские гостинцы: бутылку закарпатского коньяка, буженину, сыр. Выпили, стали закусывать. Старик ел с особым наслаждением, каждый раз причмокивая, когда содержимое ложки оказывалось во рту. На вопрос Авдеева, как живете, Акимыч отодвинул тарелку, провел ладонью по губам, затем, опустив голову, ответил:
– Да какая тут жизнь, разве что праздники – чьи-то поминки или свои именины. Старуху вот недавно похоронил… сын Кирилл в Москву на заработки уехал, два года уж ни слуху, ни духу… жив ли? Охотник заядлый, видать, в деда.
Хозяин умолк, рука его нервно потянулась к рюмке, он медленно допил, чуть ли не процедил коньяк сквозь зубы, осторожно поставил рюмку на стол. Вадим смутился за свой вопрос. Разговор зашел про охоту.
– Раньше не то, что сейчас. Дичи сколько было! Кирилл пацаном руками подлетышей ловил. Кабанам в огородах отбою не было, а лис, зайцев!.. Мужики с городу, до двадцати человек приезжали, и ничего… всем хватало. Дак и порядок был!
Во время ужина Акимыч сказал Вадиму, что завтра он с мужичками собирается на зайца, «молодость вспомнить», и будет рад, если тот присоединится к их компании. Вадим с радостью согласился.
На ночь хозяин постелил Авдееву в комнате, где стояла низкая кровать с панцирной сеткой. На стене висела в рамочке фотография парня в форме десантника. Вадиму показалось, что это скуластое лицо с родинкой он уже где-то видел. Разделся, лег в постель, вытянулся всем телом и… провалился в темноту ночи.
Сквозь дрему он слышал, как стучали в окошко, затем – приглушенные разговоры в соседней комнате. Вскоре дверь скрипнула, неяркий свет упал на стену. Вошел Акимыч.
– Пора. Хлопцы, ждут.
От слов, что его ждут, Авдееву стало неловко, он быстро вскочил с кровати, начал судорожно натягивать одежду. За ночь в хате выстыло. Акимыч, уже надел ватник, затягивал лямки потертого солдатского вещмешка. К стулу была приставлена старенькая «тулка».
– Поешь хорошо, да чайку выпей… кто знает, сколько проходим, – по-отечески напутствовал он. Авдеев через силу проглотил бутерброд, запил его крепким чаем, схватил ружье и вышел во двор. Под ногами покрывалом серебрился снег. Свежесть и чистота раннего утра, тишина поразили его. Где-то на краю Бучи проголосил петух, ему тотчас вторил другой, тявкнула собака. Деревня просыпалась.
Двое мужиков, с ружьями за плечами, стояли во дворе, курили, что-то тихо обсуждали, но при виде Авдеева, притихли. Стали знакомиться. Вадим ощутил крепкие рукопожатия, почувствовал неподдельный интерес к себе.
– Ерофей, или просто Ероха, – представился щуплый малый, в старомодной шапке-ушанке, слегка растягивая и шепелявя словами.
– Меня Федор зовут, – отрекомендовался другой.
– Или просто Федька Сыч, известный на всю округу браконьер и пьяница. У нас, как видите, все просто. Не стесняйтесь, будьте как дома, но не забывайте, что в гостях, – добавил Ерофей. Все рассмеялись. На охоте, как нигде, люди быстро сходятся. Ерофей взглянул на дверь хаты:
– И чего он?.. – По его интонации Вадим решил, что за Ерофеем – роль старшего.
– Значит так, где наша не пропадала, – бросив сигарету в снег, сплюнув и словно прочитав мысль гостя из столицы, заговорил он. – Предлагаю пройти огородами, зайчик там будет, затем взять кукурузное поле, выйти на озимку… ну, а после почапаем к Тарусинскому лесу.
– Слышь, Ероха, нафига попу гармонь, – включился в разговор Федор. – Вот ты скажи, а если начнем с другого конца. Вначале возьмем балку, и прямиком – к лесу, как раз рассветет. А дальше, как ты сказал…
Авдеев молча слушал. Мужики судили, рядили. Наконец, вышел Акимыч и выбрали вариант Федора. Подкупал он весомым аргументом. « Намедни мужики с мельницы ехали, косулю видели. Чем черт не шутит… а русакам – рысакам после снега отлежаться надо».
Продолжение следует
Энциклопедия охоты : http://vk.com/wall-1087481?q=РАССКАЗЫ
Какая кратность нужна для мелкашки?
http://vk.com/wall-1087481_25651
Преимущество калибра 22WMR перед 22LR что лучше
http://vk.com/wall-1087481_7985
Какой самый лучший патрон 22 LR (5,6 мм) для охоты ?
http://vk.com/wall-1087481_52643