По медвежьим следам.
Г.Г. Сосновский
Окончание
Утро следующего дня было слегка морозным, солнечным. Посеребренные легким инеем высокие ели и сосны скупо пропускали лучи солнца, и в лесу было еще сумрачно, когда семеро охотников с тремя собаками вышли на опушку бора к болоту, покрытому островами молодого соснового насаждения с примесью березняка и осинника. Через четверть часа мы подошли к хорошо утоптанной в снегу лыжной тропе, окружающей обширное болото с лежащим где-то медведем.
После короткой передышки и наметки дальнейших действий наша группа разделилась надвое: старик Пустошкин, сопровождаемый бухгалтером Кузнецовым, объездчиком Ивашищевым и одним из своих племянников, двинулись по кругу влево, имея при себе двух собак на привязи.
В правую сторону крута пошли: я с Красавчиком на привязи, мой помощник Л. Э. Г-н и племянник Пустошкина — Николай, который обложил медведя в круг и ежедневно проверял оклад.
Наша задача заключалась в следующем: мы должны были дойти до входного следа медведя в круг и по этому следу пустить в поиск Красавчика, а сами расставиться по обходной лыжной тропе друг от друга на 250—300 метров и ожидать результатов поиска собаки в кругу.
Мы прошли около 300 шагов по тропе; Л. Э. Г-н остался на номере, а я с Николаем пошел дальше; еще через 250 шагов нам встретился слегка запорошенный инеем медвежий след, уходивший в остров из смешанного древостоя с преобладанием хвойных насаждений.
Я отпустил с цепочки Красавчика, начавшего уже тянуться к медвежьему следу.
Пройдя около сотни шагов далее по кругу, я остановился. Через 300—350 шагов от меня занял номер и Николай.
Л. Э. Г-н уже хорошо замаскировался срезанными небольшими сосенками, утыкав их веером в снег, и его не было видно.
Прислонив штуцер-экспресс к небольшой березке, я занялся срезкой мелких елочек и сосенок, растущих вблизи, и едва успел стащить их к месту своего номера, как издали чуть слышно донесся злобный лай Красавчика.
Взглянув на часы, я засек время: сорок минут двенадцатого.
Солнечные лучи ослепительно искрились на белизне снегового покрова, ярко золотили верхушки хвойного древостоя отдаленного острова, и оттуда, с редкими перерывами, доносился отголосок собачьего лая. Вскоре к нему присоединились еще два голоса: один басисто-грубый и второй визгливо-звонкий.
Эхо собачьего концерта минут десять кружило в острове, то удаляясь от занятой нами линии круга, то приближаясь к ней; но вот к нему присоединился новый голос низкого тембра, часто переходящий в отрывистый грозный рев, и весь этот хаос звуков раздавался уже только в левой стороне хвойного острова… Это означало, что медведь остановлен и посажен собаками на месте и на номера засады уже не выйдет… Нужно самим стрелкам подходить к месту борьбы собак со зверем и метким выстрелом прекратить ее.
Право на уход со своих номеров, по предварительному уговору, давал сигнал охотничьего рога, и я трижды протрубил, засекая время — четверть первого.
Всех ближе к зверю находился Л. Э. Г-н. После сигнала он поспешно двинулся на лыжах в сторону собачьего лая, и мне стало ясно, что он придет к медведю первый, если не подоспеет кто-либо из четырех охотников, занимавших стрелковые номера на той стороне круга.
Это был юноша-охотник, в первый раз принимавший участие в медвежьей охоте; он был вооружен курковым штуцером 12-го калибра. Быстрый ход его на лыжах свидетельствовал о горячности характера и о возможном отсутствии хладнокровия и выдержки; чувство тревоги за молодого охотника омрачило мое радужное настроение.
Л. Э. Г-н скрылся в хвойном острове… Собачий лай и медвежий рев, усиливаясь, слились в сплошную гамму звуков, и я ускорил ход.
Вот и опушка острова. В серебристом инее, в искрящихся блестках от солнечных лучей молодой ельник и сосновый подрост снижают быстроту движения на лыжах; это значит, что и Л. Э. Г-н должен был убавить ход. Я взял направление вдоль опушки, чтобы выйти на его лыжницу и быть к нему в момент его подхода к зверю возможно ближе.
Но едва я вступил на лыжницу, проложенную молодым охотником, и углубился в остров, — впереди, шагах в 125—150, раз за разом раздались два выстрела, вслед за которыми последовали страшный звериный рев и разноголосый лай собак… Вклиниваясь в этот хаос звуков, торопливо, с весьма короткими промежутками, прогремели раз за разом еще три дуплета, а через две-три минуты грянул гулкий винтовочный выстрел, вслед за которым наступила полная тишина: прекратился медвежий рев, собачий лай… следовательно — охота кончена, зверь убит!
Винтовку системы Бердана имел объездчик Ивашищев; очевидно, последний выстрел, положивший конец жизни медведя, принадлежал ему. Но четыре дуплета, по-видимому, принадлежали Л. Э. Г-ну.
Насколько позволяла местность, я еще больше ускорил ход, стремясь поскорее узнать подробности охоты…
Последний выстрел, как я и предполагал, принадлежал Ивашищеву; Л. Э. Г-н, задыхаясь от быстрого хода на лыжах, второпях ударил первым дуплетом по задней части туловища и перебил медведю спинной хребет, вследствие чего были парализованы задние ноги зверя и он мог ползать только на передних, волоча зад по снегу. Торопливо перезаряжая штуцер, Л. Э. Г-н посадил еще две пули в волочащийся зад медведя; четырьмя выстрелами он «промазал».
Ивашищев добил медведя винтовочной пулей в голову и затем спокойно приступил к свежеванию туши.
Старик Пустошкин, подойдя к медведю и осматривая затылочную часть головы, обнаружил в шейной части уже засохшую дробовую рану. Около 15 дробин № 4, пробив только кожу, застряли в шейных позвонках и не причинили никакого ощутительного вреда медведю, оказавшемуся молодой самкой около пяти пудов весом.
Отдохнув у разведенного костра и обменявшись впечатлениями и критикой действий участников охоты, особенно едкой после чарки водки под шашлык из медвежатины, в четвертом часу дня мы направились обратно в деревушку, где и заночевали до следующего утра.
П. Н. Соловьев из дер. Подберезье, Каршевского сельсовета, Шальского района, письменно сообщил мне о выслеженном им с осени медведе, который залег в берлогу; Соловьев предлагал свои услуги в качестве проводника.
Пользуясь ясной, слегка морозной погодой, я выехал в дер. Подберезье на второй день по получении письма. Хотя предстояла охота по медведю на берлоге, я все же захватил с собой на всякий случай свою собаку-медвежатницу, тем более, что глубина снежного покрова в ту зиму до Нового года была не более пол-аршина и для рослой собаки ход по снегу был свободный.
П. Н. Соловьев оказался молодым, лет двадцати пяти, охотником по боровой и водоплавающей дичи.
— Проводить вас до самой берлоги берусь, но с условием, что вы дадите мне время отойти подальше назад. Быть у берлоги во время охоты на медведя, откровенно говоря, боюсь даже с ружьем и могу серьезно помешать вам, так как очень страшусь этого зверя!.. — заявил мне Соловьев, и эта прямота расположила меня в его пользу.
От дер. Подберезья до места охоты было около семи верст; в 10 часов утра 30 декабря мы были около берлоги. Медвежатника Красавчика я оставил у саней на привязи.
Соловьев остановился и, показывая рукой несколько левее нашего хода, сказал:
— Видите вон ту валежину? Она сейчас не так хорошо видна, как осенью. Медведь тогда копал землю под ее вершиной. Затем я не раз проходил здесь по первым порошам и видел следы зверя — они шли под вершину, а дальше их нигде не было. Безусловно — медведь здесь. Теперь подождите четверть часа, пока я отойду подальше, а потом действуйте как знаете… Когда убьете зверя, трубите в ваш рог, и я приду на помощь по свежеванию туши и выноске шкуры и мяса до лошади, а пока желаю удачной охоты!.. — и, махнув мне рукой, П. Н. Соловьев стал быстро удаляться обратно.
Когда он скрылся среди деревьев, я осторожно подошел к черневшему острову большой ветровальной сосны, на три четверти занесенной снегом; среди раскидистых толстых сучьев ее вершины я обнаружил идущую вглубь небольшую отдушину, из которой струилось едва заметное на морозном воздухе испарение от дыхания зверя.
Я решил выстрелом из штуцера вызвать медведя из берлоги на волю, воспользоваться его кратковременным ослеплением от солнечных лучей и сверкающей белизны снегового покрова и вторым выстрелом накоротке застрелить на месте.
Сняв лыжи и расчистив от снега почти до земли площадку для свободы движений, я послал из правого ствола штуцера пулю в темнеющую в семи-восьми шагах впереди отдушину берлоги, целясь несколько сверху вниз.
Густое облако дыма совершенно скрыло чело берлоги и вершину сосны, что вынудило меня сделать два-три шага вправо и сбоку увидеть чело берлоги, которое в этот момент представляло довольно большое отверстие с обнаженными от снега толстыми сучьями, захваченными лапами зверя в попытке пробиться сквозь них на волю.
Пользуясь временным замешательством зверя, я зарядил разряженный правый ствол штуцера, зорко следя за действиями медведя.
Скоро ему удалось сломать сначала один, а вслед за ним и второй сук; медленно озираясь по сторонам и не замечая меня, медведь остановился как бы в раздумье, подставив под выстрел лобастую голову с оскаленной мордой.
Через две-три секунды, убитый наповал пулей в левый висок, он лежал неподвижно на снегу.
В половине февраля 1928 года лесничий Шуньского райлесхоза Н. предложил мне принять участие в совместной с ним охоте на гонного медведя, обойденного лесообъездчиками лесничества.
Захватив с собой штуцер и медвежатника Красавчика, я прибыл в Шуньгу и на следующий день с утра вместе с Н., объездчиком Никулиным и лесником Игнатьевым выехал к месту оклада зверя.
По дороге Никулин рассказал мне, что в конце января, во время заготовки леса, рабочие лесоучастка подняли из берлоги крупного медведя.
Узнав об этом, Никулин с лесником Игнатьевым пошли по следам зверя; они обнаружили, что последний, пройдя около шести верст напрямую в южном направлении, стал петлять в сосновом бору с густым материнским подростком, препятствующим свободному ходу на лыжах.
Предположив, что медведь мог здесь остановиться на лежку, лесники сделали довольно большой обход и установили, что медведь находится в кругу.
С этого времени лесники часто проверяли обход, но никаких следов зверя больше не встречали, считая, что медведь и до сегодняшнего дня лежит в окладе.
Проехав около девяти-десяти верст по лесной дороге, остановились у квартального столба, где следовало оставить лошадей и идти далее на лыжах две-три версты по ранее проложенной лесниками лыжнице.
Из-за большой глубины снегового покрова собаку можно было использовать лишь для розыска лежки медведя. В случае его ухода рассчитывать на остановку зверя собакой было весьма трудно.
Мы решили, что лесничий Н. и объездчик Никулин двинутся на полчаса раньше меня и лесника Игнатьева, зайдут по кругу обхода вперед, на северную его сторону, где и займут два стрелковых номера на возможных лазах медведя.
Спустя минут двадцать двинулся и лесник Игнатьев; он должен был выйти по кругу на его южную сторону и занять здесь наиболее верный лаз зверя.
Моя же задача состояла в том, чтобы с собакой на поводке войти в круг и проложить зигзагообразные лыжницы внутри оклада; это облегчало движение собаки в глубоком снегу.
Пройдя по лыжнице к наружной черте оклада и пересекая ее на сотню шагов по целине внутрь круга по прямой, я остановился, знакомясь с окружающей местностью. Старый, плотно слежавшийся и перемерзший снег ускорял движение на лыжах; это облегчало и ход собаки. Затратив около часа на ходьбу внутри оклада, делая зигзаги через каждые 100—150 шагов, я спустил собаку с поводка, направив ее по лыжнице в обратную сторону, а сам снова двинулся целиной, прокладывая новую лыжницу перпендикулярно первой.
Вскоре на пути встал густой подлесок ельника; огибая его слева, я отклонился в сторону от своей первоначальной лыжницы, по которой был направлен Красавчик на розыск логового медведя. Я решил пересечь еловый подлесок напрямую и с трудом пробирался сквозь него, на всякий случай держа наготове штуцер со взведенными курками.
Пройдя таким образом около сотни шагов, я остановился на небольшой полянке перевести дух и вдруг совсем близко, вправо от себя, услышал частый и злобный лай собаки, нарастающий в моем направлении.
Через две-три минуты невдалеке на полянке, преследуемый собакой, показался ныряющий в глубоком снегу крупный медведь; он пыхтел, морда его была оскалена, язык высунут. В проделанной им в снегу траншее, в двух-трех шагах от него, нырял Красавчик, звонким лаем оповещающий охотников о находке.
Медведь тяжело «замахал» мимо меня в 20—25 шагах, подставляя левый бок. Точному прицелу мешал густой подлесок; первый выстрел — навскидку — срезал несколько тоненьких елочек и раздробил плечо левой передней лапы медведя, что заставило его с грозным ревом закрутиться на месте, спасая зад от укусов насевшей вплотную собаки. Не торопясь, я продвинулся вперед и пересек полянку; выбрав удобный момент, вторым выстрелом в голову я прекратил сопротивление зверя и погасил азарт собаки…
Медведь оказался старым, с сединой на морде и тупыми желтыми клыками.
Энциклопедия охоты: http://vk.com/wall-1087481?q=медвежьим
Оружия нет, встреча с медведем. Что делать?
http://vk.com/wall-1087481_44691
Кабан. Кормовые привады, запаховые приманки кто, что использует ?
http://vk.com/wall-1087481_97624
Сезон охоты закончился, кто чем занимается во время запрета ?
http://vk.com/wall-1087481_87226