Невозможность для Патриарха свободно совершать важнейшие богослужения ставит вопрос об избрании местоблюстителя в Московской патриархии
После беспрецедентной “Пасхи за закрытыми дверями” и предшествовавшего ей призыва “последовать примеру преподобной Марии Египетской”, казалось, Патриарху Кириллу уже трудно удивить свою традиционалистически настроенную паству какими-то новыми радикальными изменениями многовекового уклада церковной жизни. Но он смог! Накануне долгожданного (особенно для многих православных москвичей - потому что в этот день после двухмесячного карантина наконец открылись храмы) праздника Святой Троицы (Пятидесятницы) и.о. пресс-секретаря Патриарха Владимир Легойда сообщил, что “по рекомендации врачей” Кирилл решил не служить на Троицу в храме Христа Спасителя (или в каком-либо еще публичном месте), а решил продолжить свой “подвиг затворничества” на закрытой и тщательно охраняемой даче в Одинцовском районе Подмосковья, которая в официальной церковной хронике теперь называется “скит Александра Невского”. (В церковных справочниках, впрочем, вы не найдете информации об этом ските — туда никогда не назначался настоятель или наместник, неизвестно, сколько там насельников и есть ли они вообще.)
Тут же - чтобы не возникло кривотолков о состоянии здоровья предстоятеля - Легойда пояснил: врачи дали свою рекомендацию с тем, чтобы Патриарх подготовился к освящению “главного храма” Вооруженных сил РФ в подмосковном парке “Патриот”, назначенному на 22 июня. Из этого пояснения, становится чуть более понятно, что это за врачи. Поскольку на идеологически значимом (но довольно закрытом) мероприятии планируется присутствие самого Путина, Патриарху и его возможным сослужителям необходимо выдержать двухнедельный карантин — дабы не подвергать драгоценное здоровье “национального лидера”, планирующего выйти из бункера, хотя бы малейшему риску. Начало этого двухнедельного карантина как раз и выпадает на День Святой Троицы.
Впервые в истории РПЦ МП возникла неразрешимая коллизия: либо “торжество симфонии властей” в форме совместного освящения Патриархом и президентом (= помазанником?) нового “главного храма”, либо Святая Троица и Неделя Всех святых. Традиционное церковное сознание и литургическая логика диктуют выбор в пользу Троицы и Всех святых, но логика политическая, да и элементарное “чувство самосохранения” (в его обыденном, не богословском смысле) диктуют выбор иной. Маленькими шажками будущий Патриарх Кирилл делал этот “иной выбор” с первых дней своей церковной карьеры. Так что, наверное, он вполне морально готов сделать такой выбор и сейчас. Но большинство подведомственного Кириллу клира и, главное, консервативные миряне Московского патриархата подобного опыта не имеют. А значит, отчуждение между Патриархом и его “всероссийскою паствою”, которое и так возрасло в период “гибридного карантина”, достигнет новых, еще больших величин. Конечно, “по-человечески” люди, выросшие в советских и постсоветских условиях, могут Патриарха “понять и простить”, но вот “по-церковному” оправдать этот его выбор не получится. Потому что он принципиально, вопиюще нецерковен. Он сделан, так сказать, в другом, внерелигиозном дискурсе.
С другой стороны, невозможность для Патриарха совершить запланированные ранее богослужения в День Святой Троицы и в Неделю Всех святых дает канонические основания ставить вопрос о его способности исполнять функции предстоятеля РПЦ МП. Тут уже не важно, чем обусловлена эта невозможность: запретами охраны Путина или собственным состоянием здоровья. И то, и другое — если оно достигло такой степени, - лишает Патриарха существенных и символически наиболее важных функций. А значит, постепенно переводит его в состояние уходящего на покой, а Московский патриархат ставит перед необходимостью задуматься о местоблюстителе — если не официальном, то хотя бы неформальном. Именно в таком — неформальном — качестве о своей готовности взять на себя подобные функции в это непростое время заявили, по крайней мере, два иерарха, как бы олицетворяющих консервативное и либеральное крылья в РПЦ МП, - митрополиты Тихон (Шевкунов) и Иларион (Алфеев). Первый в своих проповедях сформулировал “идеологический ответ” на вызов коронавируса, а второй — определил административные формы реагирования на происходящее (осудил “ковид-диссидентов” среди духовенства и монашествующих, пригрозив им прещениями, определил условия доступа в храмы мирян в новых условиях и т.п.).
Очевидно, что коронавирус — это “долгоиграющий” фактор в жизни общества и, в частности, религиозных организаций. Наивно уповать на то, что “в июле все закончится”. Если на какое-то время и перестанет расти число инфицированных, то шлейф от случившегося, психотравма, полученная обществом, будет приносит свои плоды еще много лет. Следовательно, “медицинские факторы”, на которые ныне ссылается Владимир Легойда, будут еще долго присутствовать в жизни Патриарха, и так находящегося в довольно почтенном возрасте. Стало быть, местоблюстительство, о котором говорилось в предыдущем абзаце, должно стать не кратковременным, “ситуативным”, а довольно длительным. Пока Патриарх, следуя, скажем, примеру понтифика Бенедикта XVI, сам не решит уйти на покой. Или пока так не решат в Кремле.
Сергей Тимофеев