С начала 2020 года противостояние между Ливийской национальной армией (ЛНА), которую возглавляет фельдмаршал Халифа Хафтар, и Правительством национально согласия (ПНС) Фаиза Сарраджа лишь набирает обороты, а преимущество переходит то к одной, то к другой стороне.
За последние недели ПНС удалось отбить семь городов вокруг Триполи, а также восстановить контроль над стратегической базой ВВС «Аль-Ватия». При этом наблюдатели отмечают, что войска ЛНА оказались настолько потрепанными, что их командование даже заявило о необходимости соблюдать перемирие между сторонами во время празднования мусульманского праздника Ид аль-Адха (Ураза-Байрам).
Отметим, что главным образом военным Сарраджа удалось достичь столь внушительного успеха за счет помощи Турции, которая отправляет ПНС не только советников и беспилотники, но непосредственно и боевиков из числа сирийских наемников. Согласно различным данным, в ливийских тренировочных лагерях находится не менее 3400 боевиков из Сирийской Арабской Республики (САР), а всего в этой североафриканской стране на стороне ПНС воюет более 11 000 представителей различных группировок из САР. Более того, как отмечают эксперты аналитического центра Global Insight, 1 июня войскам Сарраджа были отправлены также шесть гаубиц М110А2 и 14 военных машин различного назначения.
Любопытным представляется и тот факт, что Анкара, начиная с 23 июля, осуществляет материально-техническую поддержку ПНС уже не только по морю, но и воздухом, используя самолеты Hercules C-130 из 222-ой транспортной эскадрильи ВВС Турции. Вероятнее всего подобный жест является ответом на угрозу морской блокады поставок в Ливию со стороны Европейского Союза, а также на активизацию отправки вооружений и техники Хафтару со стороны ОАЭ, которые используют для этих целей грузовые самолеты ИЛ-76ТД частных казахских компаний ZetAvia, Jenis Air и Azee Air. При этом большинство экспертов по-прежнему задается вопросом, зачем Анкаре подобная военная авантюра, ведь очередная военная операция, помимо сирийской, это не только рискованная, но и затратная задача.
Рискнем предположить, что ответ все же есть, и заключается он в самых разных аспектах, в том числе и в значительном числе энергетических ресурсов, расположенных в Восточном Средиземноморье. Турецкая операция по поддержке Фаиза Сарраджа показала готовность Анкары действовать ассиметрично в достижении собственных целей, а также прибегать не только к дипломатическим методам убеждения, но и к военным, с применением частных военных компаний, таких как, например, SADAT.
Заявляя о поддержке ПНС, турецкие власти в первую очередь отмечают, что правительство Сарраджа признано ООН и, следовательно, все заключенные с ним договоры оказываются законными на международном уровне. Помимо этого, после подписания между Турцией и ПНС Меморандума о взаимопонимании по морским зонам, затронувшем в том числе и вопрос по обозначению морских границ, так называемая «газовая четверка» региона, включающая Грецию, Кипр, Израиль и Египет, теперь оказалась вынуждена координировать с Анкарой свои действия по разведке и добыче голубого топлива. Таким образом, Эрдогану удалось создать барьер на пути поставок газа в Европу, который, по аналогии с турецкими операция в Сирии, уже получил название «Средиземноморского щита».
Несмотря на определенный успех, достигнутый Анкарой в Ливии и регионе, подчеркнем, что Турция в очередной раз оказалась в меньшинстве, как и во время сирийских операций. Причем среди всех стран, которые оказывают поддержку Хафтрару, в Анкаре особенно выделяют не ОАЭ или Египет, а Россию, хотя в реальности на сегодняшний день Москва не имеет стратегического влияния в ливийском кризисе.
Но, как бы то ни было, де-факто Москва и Анкара в очередной раз оказались по разные стороны в подходе к еще одной проблеме в районе Восточного Средиземноморья. Так что можно говорить, что в Российско-турецких отношениях появилась еще одна болевая точка. А формирование нового «Астанинского формата» пока что не просматривается.
Возвращаясь к вопросу о расширении турецкого влияния на Средиземноморье, стоит выделить и другой проект Анкары под названием Mavi Vatan, или Синее море. Данная концепция подразумевает господство республики в водных бассейнах, которые представляют для страны стратегическое значение. В результате ее принятия любое действие турецких военно-морских сил, заметно активизировавшихся за последнее время, необходимо рассматривать в качестве элементов наращивания влияния в регионах, представляющих интерес для Анкары.
На сегодняшний день можно также констатировать, что интересы турецкого руководства постепенно смещаются из сирийского Идлиба и приграничных регионов САР в сторону Восточного Средиземноморья, а главной целью является установление контроля над газовыми месторождениями. На этом фоне Анкара продолжит наращивать свою поддержку Сарраджу, который является одним из ключевых элементов в реализации стратегии турецкого руководства.
По оценкам, проведенным на основе USGS-US Geological Survey, между Кипром, Ливаном, Сирией и Израилем на сегодняшний день сосредоточено более 3,45 трлн куб. м. природного газа, а также 1,7 млрд баррелей нефти. При этом Центр геологических исследований США делает прогноз о нахождении в дельте Нила следующих запасов энергоносителей: 1,8 млрд баррелей нефти и 6,3 трлн куб. м природного газа. Запасы природного газа вокруг острова Кипр оцениваются в объеме 8 млрд баррелей нефти, что является эквивалентом приблизительно 400 млрд долл. Лишь только на месторождении «Геродот», которое расположено к югу и юго-востоку от острова Крит, находятся запасы объемом 3,5 трлн куб. м природного газа.
В свой книге «Борьба за раздел Восточного Средиземного моря и Турция», являющейся по своей сути турецкой доктриной по действиям в этом регионе, Джихат Яйдж, вице-адмирал ВМФ Турции, который ушел в отставку лишь 18 мая 2020 года, констатирует: «Восточное Средиземноморье занимает центральное положение по отношению к азиатскому, европейскому и африканскому континентам. (Через него) обеспечивается доступ и контролируются пути доставки энергоносителей Ближнего Востока, Кавказа и Центральной Азии в Европу. Это – очень важный регион морской транспортировки и перекресток, который, в составе всего Средиземноморья, охватывает приблизительно одну треть (всей) мировой торговли».
Также отметим, что Средиземноморье является регионом, который в значительной степени подвержен угрозам в сфере безопасности. Как подчеркивают эксперты «Института Ближнего Востока», «Средиземноморье является ещё и тем регионом, который подвержен всем возможным разновидностям угроз. С точки зрения безопасности и многообразия акторов, Средиземноморье представляет собой сложную систему уравнений». Среди региональных конфликтов, авторы упоминают палестино-израильский конфликт, гражданскую войну в Сирии и нестабильность в Ливии. «Каждый из этих конфликтов порождает соответствующие типы угроз региональной стабильности. При этом борьба за энергоносители Средиземноморья приводит к ситуации, когда море становится очагом нестабильности».
Можно с большой уверенностью говорить о значительных изменениях современной политики Турции в своих подходах на внешнеполитическом направлении. Если раньше основными инструментами являлись дипломатия и различные аспекты «мягкой силы», в том числе образовательные и религиозные проекты, то на сегодняшний день Анкара прибегает уже не только к скрытому, но и открытому военному вмешательству, используя помимо прокси-группировок и собственные вооруженные силы. Важно также подчеркнуть, что современная Турция больше не стесняется показывать свою мощь в региональных масштабах, и открыто заявляет о боеспособных вооруженных силах, впрочем, скрывая такие аспекты, как уязвимость в вопросе стратегических вооружений (баллистические ракеты, спутники, космос). Таким образом, будучи не в состоянии противостоять крупномасштабной атаке по своей территории, Анкара пытается компенсировать этот недостаток и распространить свое влияние активными региональными операциями, которые ей по силам.
Стоит отдельно также подчеркнуть и тот факт, что несмотря на то, что Турция является одной из крупнейших экономик мира, турецкая лира на сегодняшний день переживает едва ли не худшие времена в новейшей истории, а последствия от коронавируса еще только предстоит оценить.
Исходя из вышеизложенного, можно констатировать, что современная Турецкая республика имеет достаточно значимый вес в мировой политике на региональном театре и способна решать амбициозные задачи стратегической направленности. При этом Анкара предпринимает попытки занять освободившееся пространство после ухода с части Ближнего Востока и Средиземноморья США, а также в связи с неспособностью стран Европейского Союза в силу его аморфности и внутренних противоречий проводить целенаправленную и эффективную политику.
