Пришла осень 1977 года и 7 рота перешла на второй курс. Им было по 16 лет, и они перешли на более высокую ступень училищной иерархии. Теперь у них были две группы своих «молодых». Которых они прессовали так же, как в прошлом году прессовали их. Они уже сходили на свою первую практику, на три месяца черноморской путины, получили корочки матросов 2 класса и уже реально представляли свою будущую профессию. И хотя они были всего второй курс, статус их в училище был выше чем статус только что поступивших десятиклассников, хотя количество «соплей» на рукаве фланки у них было одинаковое.
На втором курсе Балаклава закорешился с Лозиком на почве любви к литературе. В одном из зимних увольнений, они сняли подружек на танцах в ДКР, будущих филологов, студенток из Пединститута. Девчонки подрабатывали ночными нянечками в детском саду в районе Херсонского ХБК. Причем в одну смену. А потому Балаклава и Лозик приходили к ним в садик после 21.00 и до 5 часов утра совершенствовали свой культурно-литературный уровень. Для повышения уровня усвоения литературного материала, девчонки свои группы детворы укладывали спать в одну секцию. В 5 утра они с тоской покидали теплый и гостеприимный садик и шли пять километров по заснеженным , еще ночным улицам Херсона. Ежась в своих шинелках, на рыбном меху, под ледяным зимним ветром. Придя в училище, как раз к подъему, шли на завтрак. Потом на занятия, где заняв заднюю парту тихо кимарили до обеда.
Так как они поступали после 8 классов, то у них еще на втором курсе оставалось несколько предметов из общеобразовательного курса средней школы. Была и литература. А потому периодически приходилось писать сочинения по литературным произведениям. Перед сочинением выдавались двойные листы с печатью учебной части училища. На одном таком сочинении Балаклава и Лозик на перемене экспроприировали с десяток таких листов из папки преподавателя, по оплошности оставленной им на столе. Темы сочинений объявлялись заранее. Они их озвучивали свои девчонкам из Пединсититута и те на следующую встречу приносили им уже готовые сочинения. Прикол был в том, что сочинения были из архива ГОРОНО. Оценка на всех была 5/5 и внизу был список комиссии с подписями и печатями по сдаче выпускного экзамена на золотую медаль.
На самоподготовке Балаклава и Лозик аккуратно переписывали данные сочинения в трофейные листы учебной части, предварительно умышленно сделав пару орфографических ошибок. На самом сочинении они полтора часа изображали титаническую работу мысли, а по концовке сдавали сочинения, переписанные на самоподготовке. Оценки всегда были 4/4. Это наводило на грустные размышления о несовершенстве нашего мира. Золотые медалисты поступали в училище без экзаменов, но их сочинения, написанные на выпускных экзаменах в школе по литературной части, никогда не набирали 5 балов.
Литературная любовь высветила перед Балаклавой и Лозиком проблему. Стипендия их составляла 9 рублей в месяц. Так как оба курили, то на выгул дам средств не оставалось. В один из дней, когда их подруги уехали, после окончания семестра по домам произошло интересное событие. Была суббота, они оба были на голяках и сидя в кубрике, рассматривали варианты выхода в увольнение. Было приглашение от знакомых курсантов из централки, было приглашение от девчонок с ХБК, с которыми вместе гуляли на ноябрьские и была свадьба одного из курсантов судомехов на которую был приглашен общий друг. Долго обсуждали варианты. Приняли решение- ехать в централку. Когда добрались до их КПП, уже стемнело. Дневальный позвонил в их роту и сообщил, что они уже как с полчаса ушли в город. Рванули на общагу ХБК. Ситуация повторилась один в один.
Решили ехать на свадьбу. Их, конечно, не звали, но план был вызвать приглашенного друга, а он уже вынесет хоть бутылку вина, а может и закусить. Очередной пролет- он снял себе на свадьбе подругу и умчался с ней в блестящую, синюю даль…
Вариантов больше не было и зверски хотелось есть, точней жрать. А потому Лозик предложил вариант. У него в Херсоне жил дядька и вроде в этот день он должен был быть на дежурстве. Лозик предложил поехать к нему домой и если он на дежурстве, то можно будет хоть, что то пожрать, если что то найдем. Там так же их ждал облом. Еще издали они увидели, что в окнах горит свет и развернулись, не дойдя до дома. Они медленно брели по темной улице в сторону центрального проспекта Ушакова, когда Балаклава увидел на тротуаре банкноту.
-Лозик, смотри трояк!
-Да, нет пятишка!
Лозик поднял.
-Червонец?
-Четвертак!!!!
Через 20 минут они сидели уже в ресторане «Херсон», пили водку и закусывали цыплятами-табака. Поблагодарив Бога за удачу, они перешли к обсуждению необходимости дополнительного заработка.
Вариантов не было, но было полное понимание, что то нужно предпринимать. Старшие курсы были совершеннолетними и на практики уже уходили в моря в штате. Там они зарабатывали достаточно, что бы на эти деньги прожить до следующей практики. Когда деньги у них кончались, они продавали заработанные боны или же покупали и перепродавали дефицит из торгмортрансовского «Альбатроса». В последнюю очередь продавали шмотки купленные за кордоном. Но до этого периода им нужно было еще прожить два года.
Они попробовали заработать роя канавы для газификации частных домов, разгружая вагоны. Один раз даже ухитрились сдать кровь по чужим курсантским билетам (благо там у всех фотографии со стрижкой под ноль). Но это требовало больших физических усилий и не приносило существенного заработка. Так на практике они узнали истинность русской пословицы- «Трудом праведным не построишь палат каменных!»
Первая афера заработать, не работая родилась сама собой. В воскресенье , будучи в увольнении, Балаклава и Лозик пошли на фильм «Ромео и Джульетта» в «Коминтерн». Фильм был двухсерийный, а потому билет стоил рубль. Когда до конца фильма оставалось минут 20-30 пропало электричество. Народ долго сидел в зале в ожидании продолжения фильма. Но администрация минут через 30 объявила : «Кина не будет ! Электричество кончилось!. Зрители могут пройти к кассам и получить возврат денег за билет». Все пошли к кассам. Фильм был по тем временам топ-категории, а потому зал был полон. Образовалось большая очередь, которая продвигалась со скоростью один человек в 5 минут. То есть последним нужно было ждать минимум два с половиной часа. Простояв час Балаклава и Лозик вышли перекурить на улицу и здесь Балаклава понял, что многие зрители ушли не получив возврат денег за билеты. Понял он это по большому количеству билетов с оторванным контролем валявшихся вокруг урны. Он поднял один билет и проверил дату сеанса. Они собрали несколько десятков таких билетов и вернулись в очередь. За это время прошли некоторые изменения в системе возврата. Первым возвращали деньги за недосмотренную вторую серию, но после того как очередь дошла до исконного пролетария, который сначала закатил скандал, а потом дозвонился кому надо, и кому надо дало указание компенсировать 100%, ситуация изменилась. Начали возвращать полную стоимость. Они за раз срубили свою полугодовую стипендию, и у Лозика созрела новая мысль.
Мы члены профсоюза. Мы платим взносы, но не получаем от профсоюза нечего. От слова совсем.
На следующий день они поймали на перерыве между парами профорга училища и озвучили ему эту мысль. Он озадачился, потому, как никогда таких претензий не было, и задал вопрос: «Что вы хотите конкретно?»
-Ну, хотя бы билеты в кино для роты..
-Сделаю.
К следующему воскресенью они получили билеты на всю роту. На фильм «Вкус хлеба» в 2 сериях на 9 часов, в кинотеатр Юбилейный. Фильм был совдеповской агиткой про целинников. Но главное начало сеанса было в то время и в тот единственный день, когда бурсаки могли отоспаться. Балаклава и Лозик заранее прошлись по кубрикам, раздавая билеты. Взяли единицы. На всякий случай они оставили у дневального с десяток билетов для тех, кто передумает.
В полдевятого они уже стояли рядом с кассой и продавали билеты за полцены. Сдать их в кассу не представлялось возможным. Народ любивший с рождения халяву покупал не задумываясь. Но в 9 утра его было мало. Не проданные билеты они отдали пацанам гуляющим в парке.
Деньги были не большие, но достаточные, что бы занырнуть в одно из их любимых мест. Таких мест было несколько. Это кафе «Чайка» в Речпорту, где обслуживал официант, но спиртного не было в продаже. Не известно почему, но им он разрешал приходить со своим спиртным, хотя других гонял. А они никогда не оставляли чаевых. Когда началась реконструкция Речвокзала и Чайку закрыли, они перебрались в кафе «Дружба» напротив Коминтерна. Там уже продавалось спиртное, и играл музыкальный автомат. Было еще ЧШ (чебуреки-шашлыки) возле рынка. Которое они еще называли «5 рублей». Туда ходили только тогда, когда было по 5 рублей на брата. 5 рублей- это было стандартное курсантское меню. Оно состояло из бутылки водки- 3 рубля 62 копейки, порции чебуреков- 36 копеек, порция шашлыка- 90 копеек (жареный в электродуховке), стакана томатного сока и двух кусков хлеба. Недостаток данного заведения состоял в том, что там не было столов, а только стоячие стойки. Что не благоприятствовало философскому созерцанию бренности человеческого мироздания и его обсуждению…. Особенно после насыщения курсантского организма таким количеством калорий и алкоголя.
Номер с билетами прошел еще 2 раза, на четырехсерийном фильме «Солдаты свободы», но потом лавочка прикрылась. Может профсоюз исчерпал свои фонды, может они ждали своей доли. Кто знает…
Но через пару месяцев фортуна им все же улыбнулась. Тему придумал Лозик. Точней придумала тетка, которая приторговывала рабочими ботинками на областном колхозном рынке,. А Лозик с ней случайно познакомился, когда она подошла к нему узнать нет ли у него рабочих ботинок на продажу. В курсантском обиходе их называли- гады. Это были ботинки из грубой кожи, предназначенные для ежедневного ношения моряками ВМФ. Так как курсанты были на полном гособеспечении, то форма им выдавалась по нормам ВМФ. Ходить в них было тяжело, они натирали ступню, а потому кроме отдельных салабонов с первого курса их никто не носил. За исключением "Простого курсанта Вани Полынкова" который ходил в них и на четвертом курсе, потому что он был самым умным в училище и получал стипендию на 2 рубля 50 копеек больше чем все остальные "недоумки, которые еле мозгами дошли до сущности понимания предметов на сессии". Но гады все одно выписывали, но роты их просто не получали. В тоже время данные ботинки были удобны для сельхозработ в поле. Но колхозники их не могли купить в своем сельпо, но и в городе их можно было купить, только там где были магазины «Военторга». По крайней мере в Херсоне такой магазин отсутствовал. На следующий день они написали заявление на имя командира роты с просьбой выдать им рабочие ботинки согласно нормам довольствия и отдали старшине роты. Через пару дней он их вызвал и сказал: «Выписывать вам лично и получать я не буду. Вот вам подписанный бланк, заполняйте, ставьте печать в АХЧ и получайте на всю роту.» Что они и сделали. Молодые приволокли два ящика с гадами в роту. Балаклава и Лозик обошли все кубрики с объявлением: «Получили гады. Кто будет получать, идет в баталерку, расписывается и забирает». Над ними поржали, и ни одной пары не было затребовано.
Госцена каждой пары была 15 рублей. Делили 50 на 50. То есть с каждой пары они имели 7 рублей 50 копеек.Сколько имела с продажи тетка так и осталось тайной. Общая сумма их дохода равнялась их общей стипендии за все 4 года их обучения. Так они куролесили месяца три, пока их не вычислили. Старшина роты попытался на них наехать, типа гады общие, а гуляете вы одни! Не входя в дебаты, они ответили: «Гады ваши – забирайте» и ушли. Через неделю он сам пришел к ним, так как без наличия реализатора, они не представляли никакой ценности. Договорились о реализации остатков и совместном гульбарии по злачным местам любимого города. Что и было исполнено к совместному удовлетворению сторон. Правда, эту партию пришлось отдать по 5 рублей за пару, как при оптовой поставке.
Следующую тему уже придумал Балаклава. В Херсоне было множество ПТУ в которых готовили рядовой состав для морского и речного флота. На всех плакатах призывавших к поступлению в эти ПТУ обязательно были фотографии учащихся в лихой морской форме. После же поступления их ждало разочарование, так как по нормам их снабжали формой для ПТУ. Как правило, они все были из сел Херсонской области и конечно домой им в отпуск или на праздники хотелось приехать в образе лихих мореманов. Потому из года в год повторялась одна и та же история. Курсанты мореходок отлавливали в праздничных поездах птушников и срывали с них свои эмблемы и кокарды. Иногда били в воспитательных целях, но только борзых или тупых... Хотя борзость часто и обуславливается тупостью. Не позволяющей реально оценить обстановку.
Балаклава понял, что победить это явление невозможно, но можно его использовать в плане получения нетрудовых доходов. Так как нормы снабжения были ВМФовские то вся форма длительного ношения (бушлаты, шинели, ремни) была рассчитана на 3 года. Но восьмиклассники учились 4 года, а потому на последнем четвертом курсе их полностью переодевали. Уходя из училища, они сдавали на склад зимне-осеннюю форму всего один сезон ношенную. Где она по акту списывалась. В училище она никому не была нужна и хранилась в подвальном помещении экипажа насыпью, рядом с камерой хранения. Во всех аудиториях училища были паркетные полы, которые курсанты каждую субботу скребли и полировали мастикой. Для полировки использовали эту списанную форму. Балаклава с Лозиком начали делать обходы херсонских ПТУ с предложением продажи курсантской формы. Сначала их шугались, а потом дело пошло. Они составляли список необходимой формы, потом шли на склад и просили списанную форму для полировки паркетного пола в своей аудитории. Выбирали то, что осталось от восьмиклассников, согласно заказам, и сдавали в химчистку. Не смотря на то, что их цены были выше государственных, а продажа сопровождалось запретом пришивать их эмблемы и курсовки, покупатели оставались довольны...
На четвертом курсе уже пошла другая история.. но об этом уже в другой раз.
Не болейте.