Главный редактор журнала 7Дней Анжелика Пахомова вспоминает беседы с актрисой Людмилой Ивановой.
Немногим так «повезло» с днем рождения, как этой актрисе, — 22 июня навсегда связано со скорбной датой начала войны. В «Современнике» в этот день всегда раздавали любимые «пирожные» из детства Людмилы Ивановой: кусочки черного хлеба с маслом и повидлом — единственное лакомство, которое было доступно для именинницы в годы войны. Когда я впервые попала в дом Людмилы Ивановны, порадовалась тому, какое здесь все было искреннее, простое, уютное. На огромной кухне вечно суетилась Галя — домработница, друг, врач, сиделка, психолог… Бесконечно «метала на стол» еду и ворчала, что в доме «проходной двор». Как правило, в квартире актрисы садились за стол обедать человек десять: коллеги хозяйки, друзья дома, соседи, просто понравившиеся актрисе люди, едва знакомые.
Иногда доверчивой Людмиле Ивановне это выходило боком. На похоронах Ефремова она, можно сказать у гроба учителя, познакомилась с человеком, представившимся священником. Все, что связано с Олегом Николаевичем, для Ивановой было свято, встреча показалась знаковой. Она стала привечать батюшку, много лет он был вхож в дом актрисы. Но однажды домработница заметила, что пропал мобильный телефон Ивановой. Проведя нехитрое расследование, Галя набрала телефон «друга дома». Мобильник тут же вернулся назад, а «друг» навсегда исчез из поля зрения. Таких историй в жизни Ивановой — сотни. Но это не останавливало ее в знакомстве с новыми людьми. Так же как и незваных гостей не останавливало объявление на двери квартиры: «Пожалуйста, согласовывайте свой визит к Людмиле Ивановой по телефону». Многим казалось, что к Шурочке из рязановского «Служебного романа» можно завалиться и так, без звонка.
Принято считать, что получить роль Шурочки Ивановой было легко. Но это не так. Конкуренция за каждую роль, кроме главной, в «Служебном романе» была сильнейшей. Иванова рассказывала, что в начале съемок Олег Басилашвили, приходя на площадку в усталом, крайне измотанном виде (он много снимался, играл в театре), подходил к Рязанову и убеждал режиссера: «Зачем вы делаете тюфяка из пышущего силой и здоровьем Мягкова? А мне наносите тонны грима на лицо, чтоб я стал блестящим Самохваловым? Возьмите меня, я уже готовый Новосельцев…»
Дело в том, что Олег Басилашвили с самого начала пробовался на главную мужскую роль. И даже после начала съемок не сдавался, уговаривал режиссера рассмотреть его кандидатуру. Он знал, что Рязанов нередко «менял коней на переправе». Например, Гурченко он ввел в картину, уже отсняв часть «Карнавальной ночи» с другой актрисой. Но Эльдар Александрович был непреклонен: «Ты и в таком виде хорош. Никто не поверит, что тебя бросила жена…» В конце концов Басилашвили так достал Рязанова, что тот выдал ему расписку, что обязуется его снимать в каждом своем фильме! Только тогда самолюбие Олега Валериановича было утешено. И слово свое режиссер держал.
Конечно, Людмила Иванова не могла вести себя как Басилашвили, ее до этого не так часто снимали в кино. Она пришла на пробы, когда режиссер уже выбирал между двумя актрисами, Риммой Марковой и Ниной Агаповой и склонялся к первой. Безусловно, Маркова имела подходящий народный типаж, была грубоватой, волевой, комичной. «Но она не была доброй! — сказал Рязанов, увидев мою пробу. — А эту еще и полюбят». И, сделав выбор в пользу Ивановой, не прогадал. Людмила Ивановна сразу же переделала эпизодическую, немногословную роль в очень заметную. Она неустанно предлагала поправки к сценарию.
Например, настояла, чтобы в фильме ее героиня постоянно собирала деньги то на юбилей, то на похороны. Рассказала, как это должно выглядеть. «Откуда вы все это знаете?» — удивился Рязанов. «Сама этим занимаюсь каждый день», — ответила Иванова. Она действительно была председателем профкома в «Современнике» — собирала взносы, выбивала для актеров различные путевки, бегала по учреждениям. Работа Шурочки была и ее профессией.
Самой большой мечтой Людмилы Ивановой было когда-нибудь посмотреть третью серию «Служебного романа». Дело в том, что материала было снято гораздо больше! Но режиссер был поставлен в жесткие временные рамки и с болью в сердце сокращал фильм. Больше всех при этом пострадала Лия Ахеджакова, которой в картине было отведено очень много места. У нее было несколько сцен с Александром Фатюшиным, игравшим ее мужа, они то ругались, то мирились.
Еще одним важным героем фильма стал... конь. «У нас на площадке была шутка: «Да ты кто такой? Какой ты актер? Вот конь — он актер!» — рассказывала Людмила Ивановна. Дело в том, что этот бронзовый конь, ставший знаменитым после сцены в лифте, уже неоднократно снимался в кино. Он снялся в фильмах «Секретная миссия», «Алые паруса», потом мелькнул в картине «Пакет», там один из героев использовал его как подставку для гитары. Затем в «Бриллиантовой руке». Именно его пытался купить в магазине герой Никулина, но потом запросил такого же, но без крыльев.
На «Мосфильме» даже возникло поверье, что эта скульптура будет приносить удачу каждому фильму, в котором снимется. И действительно, после «Служебного романа» коня снимали в таких картинах, как «Мой ласковый и нежный зверь» и «Ширли-Мырли». «Конь был тяжеленный, настоящая «маешь вещь»! — вспоминала Иванова. — Бедный Мягков, когда мы снимали сцену с конем, так натаскался, что ему на самом деле стало плохо. Рязанов любил снимать по много дублей. А Мягков уже не мог держать этого коня. В конце концов, чтоб спасти хороший дубль, я ему незаметно помогла и схватила коня за хвост. Если внимательно пересмотреть этот кадр, видно, что держим коня мы вдвоем».
