Около вырезано государева земли Сибирские Сургуцкого города
Присоединение Сибири не стало одномоментным событием. Как разгром Кучума на Чувашском мысу не означал покорения Сибирского ханства, так и строительство на месте бывшей Кучумовой столицы - Искере (Сибир) русского города Тобольска на являл собой окончательного покорения народов Приобья.
Строительство нового русского города в Западной Сибири зачастую был результатом рейдов в еще непокоренные территории. Вектор волны русского продвижения был обращён к Северу Западной Сибири, на Пелым, Самаров, Березов, Обдорск… Но сложная обстановка на только что возведенных восточных рубежах Русского государства заставила обратить внимание военную и административную власть на не менее грозную, нежели Пелымское княжество политию – Пегую Орду.
Под этим наименованием русские источники скрывают целый конгломерат селькупских и кетских племен, объединенных в довольно мощное протогосударственное образование, располагавшееся в течении Средней Оби. Не исключено, что в состав Пегой Орды так же могли входить и представители прочих местных Сибирских народностей – остяки, самоеды и даже татары. Источники фактически безмолвны по отношению к Орде до «Сибирского взятия». Однако дальнейший ход событий позволяет предполагать о наличие если не союза с Кучумовым царством, то, по крайней мере, некой политической лояльности Орды к Сибирскому ханству и явной антипатии к новой Московской администрации. Наличие крупного конкурента, возможного союзника Кучума, не могло не беспокоить русского государя, однако в его руках находился «козырь», сын местного князя Вони - Урунк, уже находящийся в аманатах в Тобольске, и готовый в случае обострения ситуации к «размену». Кроме того, в Сургутском Приобье раскинуло свои владения и еще одна, довольно самостоятельная, полития – Бордаково княжество. А это значит, что дело покорения Средней Оби только начиналось, а только закрепившуюся в Сибири русскую администрацию поджидало еще не одно препятствие.
Сразу после строительства первых укреплений Берёзова, московские власти направляют отряд служилых людей под руководством князя Ф. П. Борятинского и письменного головы В. Оничкова в самое сердце земель Бардака – в область, именуемую Сургут [Очерки…, с. 105]. Место было выбрано далеко не случайно. Новый город должен был стать не только «резиденцией» русской администрации в землях Бардака, но и обеспечить контроль над путем далее на восток – в земли Пегой Орды. Судя по наказам, данным воеводам, командиры отряда должны были дождаться личного прихода князи Вони и привести его «под государеву руку». В противном же случае следовало «ту Пегую Орду воевать» [там же]. Указ о начале приготовлений был отдан 19 февраля 1594 года, а уже к осени того же года на правом берегу Оби в устье небольшой речки Саймы уже был срублен город, получивший название по всей окружаемой его местности – Сугрут.
Существует несколько версий о происхождении данного топонима. Есть версия, скорее умозрительная, что название происходит от слова сургуч, полагая это место, где местные остяки изготовляли из смолы и нефти это вещество для продажи татарским купцам. Достаточно реалистичной выглядит версия о происхождении из двух слов: сор — заливная пойма и кут (от хант. кут, кутв) — средний, т.е. средний сор. Нам же, довольно любопытной кажется селькупская этимология происхождения этого топонима – Сурый (зверь) Кут (запор, забор, ограда), т.е., вероятно, Звериный городок.
Расчет русской администрации оказался верным. Сразу после воздвижения Сургута, к новому городу пришел князь Воня с богатыми подарками для государя. Урунк был опущен и с Воней вернулся в родные места. Однако, то, что русские власти посчитали за первую, прецедентную дань, на деле оказалось лишь выкупом за княжеского сына и в следующем году сборщики ясака вернулись со сборов с пустыми руками.
Грозные события следующих двух лет, связанные с повсеместными восстаниями остяков на вновь приобретенных Московским государством территориях, заставили на время отвлечься от восточных соседей [Зыков А.П., с. 113-114]. Только к весне 1596 года русской администрации удалось добиться компромисса с князем Бордаком, которому, к слову, были даны очень широкие привилегии и свободы на подвластных ему территориях. Вскоре за свою лояльность Бардак получает свою волость в вотчину, а случилось это при следующих обстоятельствах.
Уже весной 1596 года Бардак доносит о якобы готовящемся бунте Пегой Орды - князь Воня заключил союз не с кем-нибудь, а с самим Кучумом, грезившим о реставрации своего ханства, и собирается в поход к Сургутскому городу [Зыков А.П., с. 114]. На сколько правдивы были эти слухи говорить сложно, но ответ Москвы был решительным и молниеносным: весной 1597 года русские отряды при поддержке кодских остяков захватили резиденцию князя Вони в Нарымском городке.
Вместе с тем, «автономность» Бардака и явное недоверие русских властей к его действиям не позволяли оставлять без внимания вверенную ему волость. И повод покончить с самостоятельностью этой политии вскоре нашелся. В 1610-е года начинается внутренний конфликт в Бардаковой волости. Приемник Бардака, князь Кинема, начал вести агрессивную политику по отношению к лояльным русской администрации остякам. В 1616 году он собирает поход на аганских, аслыпских и юганских остяков, развертывает грабежи на Оби, а в 1618 году – громил обоз томских служилых людей [Зыков А.П., с. 116]. Этот мятеж был окончательно подавлен только в 1619 году, а окончательное объясачивание сургутских остяков завершилось только к 1625 году. В Жалованных книгах Московского государства содержится интереснейшая запись от 4 января 1622, красноречиво повествующая об этих событиях. Суть записи такова: в 7127 и 7128 годах (1619/20 года) сургутский казак Ивашка Петров во время подавления мятежа «съ Сургутскими съ изменники с Кинемою Бардаковым (сын Бардака – авт.) съ товарыщи и с Кунною Самоядью бился явственно, взялъ мужа», за что награжден был царем и одарен сукном [Газенвинкель К.Б. (а), с. 9].
смотря на то обстоятельство, что территория Сургутского уезда выступала крайне важным экономическим регионом, обладавшим богатыми запасами наиболее ценной, товарной «мягкой рухдляди», ясачный сбор на протяжении XVII столетия ежегодно сталкивался с крупными недоимками. В.Д. Пузанов приводит этому факту следующие объяснения. Во-первых, после умиротворения выступлений, связанных с жесткими методами сбора ясака, сургутские воеводы пошли на смягчение политики и стали собирать не установленный сверху ясак, а столько, сколько физически мог выплатить каждый ясачный остяк. Во-вторых, на протяжении этого столетия наблюдается постепенный отток остяков в отдаленный районы – на Таз и Енисей. И, наконец, продолжающиеся внутренние конфликты не способствовали окончательному складыванию унифицированной ясачной системы [Пузанов В.Д., 138-139]. В отношении первого стоит добавить, что уже в 1608 году указом царя Василия Ивановича Шуйского Сургутским воеводам было велено огласить первые льготы тем ясачным, которым «ясак положен тяжел, не в силу» [Сословно-правовое положение…, № 4]. Показателен и другой пример: в 1610 году грамотой царя Василия Шуйского, направленной Сургутским воеводам, было предписано существенно снизить нормы сбора ясака (с 9 до 2 соболей с человека) для служилого Пегой Орды князя Кирши Кунязева, который, не имея возможности уплатить ранее назначенный ясак был вынужден заложить вместо него свою жену и двух сыновей [там же, № 7]. Естественно, все люди были выкуплены.
И все же старания ясачных сборщиков Сургутской волости отмечались на самом высоком уровне. В 1614 году стрельцам Сургутского города, прибывшим «Сибирским приездом» (то есть привезшим из Сибири в Москву пушную казну) Офоне Лызлову, Федьке Аменову и Давыду Данилову было жаловано царем 4 поприща сукна [Газенвинкель К.Б. (б), с. 4]. Кроме того, 31 января 1626 года двое Сургутских воевод – Иван Безобразов и Федор Шишкин за то, что они «Будучи на Государевой службе, Государю служили, в денежныхъ и хлебных доходахъ, и въ ясачных людях, перед прежними года, многую прибыль учинили» были пожалованы дорогими наградами – серебряным с позолотой кубком (стоимостью в 6 рублей), серебряным ковшом (на 9 рублей 12 алтын 5 денег), соболиной шубой с серебряными пуговицами (стоимостью в 114 рублей), и сороком соболей (на 50 рублей) [Газенвинкель К.Б. (а), с. 18-19]
Царский посланник Эбергард Избранндес во время путешествия в Китай обычным тогда путем из Тобольска по Иртышу и вверх по Оби, посетил Сургут летом 1692 г. В своих записках он отметил высокое качество местной пушнины и привел пожалуй самый странный способ зверового лова с помощью собаки – «…очернил белую свою сабаку, дабы лисица ее не узнала, и отвел ее одну в лес, которая духом сыскивать горазда, нашла скоро след той лисицы, и лисица увидела издалека, и признала оную сабаку за тое черную, которая с нею играла, а вреда ей никакова не учинила, и прибежала тотчас к ней встречу, и начела играть, как она обыкла с другою сабакою, но токмо сия смышленная чертовка, лестя лисице и нашед такое время, и ухватя за шею, задавила до смерти, и отнесла хозяину своему, которой за кожу взял сто рублев».
Играя немаловажную роль в администрировании территории, Сургут, как и прочие города и остроги Западной Сибири, получает в 1625 году свою печать. Ее описание дошло до нас в труде знаменитого картографа С.У. Ремезова «Служебной чертежной книге»: «На сургуцкой две лисицы, меж ими соболь», а около вырезано: «Печать государева земли Сибирские Сургуцкого города». Очевидно, что, став важным пунктом на пути не только на север, но и восток, Сургут не мог существовать без крупного, боеспособного гарнизона. В условиях севера, естественно, что основу его составляли пехотные подразделения, представленные казаками и стрельцами, но кроме них набирались так же и иноземцы – уже знакомые нам литва и черкесы. Численный состав гарнизона за 1625-36 года представлен ниже.
Скука отдаленных гарнизонов, неустроенность и непременное недовольство служилого сословия своим начальством нередко приводили к беспорядкам. Так, 1650., в Тобольске был учинен розыск о "непристойных речах" сургутских служилых людей. Невольным подстрекателем оказался сургутский воевода Смирной Демской сообщивший гарнизону дурные вести о Соляном бунте в Москве. - "грехом учинился на Москве пожар большой, и в Белом городе за Неглинною многие дворы выгорели. Да в теж-де поры заворовали черные люди и стрельцы убили до смерти человек: окольничево Петра Траханиотова, да Левонтья Плещеева, да думного дьяка Назара Чистого, и многие домы пограбили!.." . И вроде все в маленьком Сургуте друг друга знают, и воевода вряд ли был косноязычен, однако тут же подробности из грамоты были преумножены и приукрашены – «многих бояр, и окольничих, и дворян, и гостей, и жен их побили, а иных лошадьми раздергивали и младенцев накопья встыкали, а вперед чаят на Москве и по городам и больши того дурна будет" и мол на Москве разграблено больше 70 дворов (для Сургута чьи размеры едва ли превышали в лучшие годы 9 десятков дворов это было равнозначно катаклизму). Слухи об ужасном бунте от сургутян дошли и в Нарымский острог. Тамошний воевода Афанасий Нарбеков говорил на "розыске", что когда услышал от приехавших в Нарым сургутских казаков те "воровские вести", то не решился отдать их "за пристава", так как "в то время была в Нарыме во всяких людех от тех воровских вестей шатость большая и воровской завод, и он-де боялся от них смертново убойства. А в Томском-де и до таких вестей была шатость". Об этой "шатости" писал и томский воевода кн. Осин Щербатой. Накопившаяся неприязнь к начальству, помноженная на память о Смуте и вестях о беспорядках чуть не послужили поводом к бунту и в самом Нарыме. Из «розыскного дела» известно, что что Нарымские служилые люди угрожали Нарбекову: "не старая-де пора вам воровать и над нами наругатца! И на Москве-де которые над их братьею наругались — и они сами, и жены их, и дети от их братьи побиты до смерти, и домы их розграблены... И всем де вам тож будет"!
Впрочем, сменилась эпоха и вот Герхард Миллер прибывший в Сургут 21 июня 1740 года в своих путевых заметках описывает этот некогда кипевший в неспокойных волнах вольнолюбивого XVII в. заштатный городок следующим образом:
«Сургут, маленький город на правом берегу Оби… В центре города близ берега находится маленькое укрепление из палисада в виде четырехугольника со сторонами 30-40 саженей, защищенное боевыми башнями на обоих углах стены со стороны суши и на нижнем углу стены с речной стороны. Верхний угол с речной стороны башни не имеет. Однако вместо этого недалеко от него сооружена башня над воротами в стене между верхним углом верхним углом с речной стороны и верхним углом со стороны суши. Напротив этих ворот с нижней стороны города имеются еще ворота, но без башни. В этом укреплении… имеются канцелярия, дом воеводы, обычные амбары и винный погреб. В нем была так же двухэтажная главная церковь, посвященная Святой Троице и празднику Введения Богородицы, которая в прошлом 1739 году, после того как она была вновь построена и едва освящена, от возникшего в ней пожара сгорела дотла… Частные жилища состоят из 165 дворов. Вокруг города имеется различный крупный и мелкий лес» [Северо-Западная Сибирь…, с. 48-49].
Литература
- Газенвинкель К.Б. (а) Государево жалованье послужникам Сибирским. К истории Сибири XVII века. Тобольск, 1892
- Газенвинкель К.Б. (б) Расходная книга товарам и вещам казенного приказа за 122 год (1613-1614 гг.)//Тобольские Губернские ведомости. Тобольск, 1893
- Зыков А.П. Барсова гора: очерки археологии Сургутского Приобья (Средневековье и Новое время). Екатеринбург: изд-во «Уральский рабочий», 2012
- Очерки истории Коды/В.М. Морозов, С.Г. Пархимович, А.Т. Шашков. Екатеринбург, 1995
- Пузанов В.Д. Сургутский уезд в конце XVI-XVIII в. Историко-этнографический аспект колонизации Сибири// Вестник угроведения №4 (15). Ханты-Мансийск, 2013 – с. 135-150
- "Русская Старина". Т. LXXIII. Спб, 1892
- Северо-Западная Сибирь в экспедиционных трудах и материалах Г.Ф. Миллера/ Пер. и подгот. текста, предисл., коммент. А.Х. Элерта. Екатеринбург: НПМП «Волот», 2006
- Сословно-правовое положение и административное устройство коренных народов Северо-Западной Сибири (конец XVI - начало XX века): сборник правовых актов и документов/ редактор-составитель А.Ю. Конев. Тюмень, 1999
- Георги И.Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов.. – СПб, 1799
Оригинал статьи размещен в июньском номере журнала Уральский следопыт за 2020 год здесь http://www.uralstalker.com/uarch/us/2020/06/40
авторы:
Сабаров Александр Николаевич
Перцев Никита Викторович
✅ Подписывайтесь на материалы, подготовленные уральскими следопытами. Жмите " 👍 " и делитесь ссылкой с друзьями в соцсетях