“Не волнуйтесь, лейкоз сейчас лечится”- слышала я от сотрудников онкологического диспансера. Но что-то мне эти слова тогда не внушали ни доверия, ни надежды, ни тем более успокоения.
Вообще всех вновь поступивших в это не весёлое отделение сразу видно, но не по детям, а по мамам и папам. Растерянные, красные от слез и опухшие глаза, на лице только грусть, как правило, молчат.
Когда мы переступили порог детского отделения, я видела родителей (их дети уже проходят лечение), которые смеются, шутят. Разговаривают на обычные темы. Я никак не могла понять, что они здесь делают? Они выписываются? Почему таких много? Ведь здесь дети СМЕРТЕЛЬНО больны, а им весело. А многие родители были весьма спокойны.
Со временем это понимание пришло. Просто наша психика так устроена, что все время находиться в напряжении мы не можем. И привыкаем к обстоятельствам. Начинаем потихоньку приходить в себя, замечать, что вокруг тоже ходят мамы и дети. Что жизнь продолжается. Только для этого требуется время. Я приходила в себя не меньше 2 недель, когда хоть что-то начала замечать.
Несмотря на то, что со временем свыкаешься с болезнью и новым образом жизни, всегда наступают моменты, когда накрывает слезами. Периодичность этих моментов у всех разная.
Как только мы пришли в отделение, мою дочь увели в процедурный кабинет и установили катетер в вену на локтевом сгибе. Сначала я боялась этого катетера. Думала, как же будет ходить мой ребенок с иглой в руке. Оказалось, детям все катетеры ставят без иглы. Это тонкие трубочки, размером с леску. Эти трубочки выполняют роль иглы. Они полые внутри, гибкие, но при этом очень упругие. Затем нас отвели в палату, мне дали бумаги для заполнения согласия на обследование и лечение. Каждому пациенту выдают бутылочку Кутасепта и журнал пациента.
Кутасептом пользуются врачи и медсестры, когда приходят для осмотра или подключения капельницы. Журнал пациента ведут мамы. В журнал необходимо записывать анализы, которые сообщит лечащий врач, температуру тела, вес, рост ребенка и все вводимые препараты. Заполнять журнал необходимо каждый день и каждый час. Особенно это важно на первых этапах лечения.
Затем к нам пришёл мед брат, объяснил как заполнять журнал и показал, что и где есть в отделении.
Стоит заметить, что палата отделения меня приятно удивила. Свежий ремонт, мебель. Все было чисто и в спокойных тонах. Стояли две кровати – для мамы и ребенка. Если ребенок очень маленький можно прикатить специальную кровать – для младенцев. Над детской кроватью висит медицинская консоль. При необходимости к консоли подключается оборудование и кислород. Есть кнопки вызова медперсонала, но нажимать их сказали нельзя. Почему? Я так и не поняла. Со временем в палаты повесили телефоны для связи с дежурным доктором. В палате также есть шкаф для одежды, столик и два стула. Также есть столик на колесах, что бы ребенок мог есть на кровати, когда не может от нее отойти. Висит телевизор. В каждой палате отдельный санузел с душем. И обязательно висит облучатель рециркулятор воздуха марки Дезар. Он работает беспрерывно, от чего в палате круглосуточно стоит небольшой шум. Вообще эти облучатели висят везде по отделению, в каждом кабинете, в коридорах. На стенах везде (в палатах, коридорах) висят бутылочки с дезинфекторами рук.
Питание в больнице (как и в каждой) особенное – для больных онкологией. Много гречки и мяса для поднятия гемоглобина. Но вполне нормальное. Только детям такой рацион быстро надоедает. Чтобы как-то разнообразить рацион ребенка, родители выходят до ближайшего магазина, либо заказывают доставку, либо к ним приносят из дома еду. Для хранения такой еды, в отделении есть холодильник. Ведь лежать в отделении на первом этапе лечения лейкоза придется 36 дней в среднем. Также в отделении есть микроволновая печь и чайник. В общем, условия хорошие. Такие должны быть в каждой больнице нашей страны.
В нашей больнице существует Благотворительный фонд – Подари Жизнь. Я думаю, во всех онкологических больницах есть разные подобные фонды. Он закупает все необходимое для пациентов. Начиная от препаратов из-за рубежа, заканчивая средствами личной гигиены для мамы и ребенка. Так что, если что-то забыли привести из дома, или вас не могут посетить близкие, фонд вам поможет.
Поскольку при поступлении уровень гемоглобина был очень низкий нам поставили переливать эритромассу. Принесли стойку для капельницы, пакет с кровью и подключили к установленному катетеру. Сначала я думала переливают кровь. Как потом узнала, кровь в наш 21 век почти нигде не переливают. Переливают только ее компоненты. В нашем случае переливали эритроциты. Перед переливанием, ввели антигистамин. В нашем случае – это димедрол. В процессе всего переливания, важно замерять температуру тела, следить за состоянием ребенка и не отходить от него. На компоненты крови может развиться сильная аллергия. Ведь инородные вещества впервые попадают в кровь ребенка. При возникновении каких-либо симптомов, необходимо незамедлительно обращаться к медперсоналу. Моя дочь перенесла все хорошо.
После гемоглобина нам подключили физ. раствор, глюкозу и антибиотик - тазоцин. Эти растворы в дальнейшем капали беспрерывно, все время нахождения в больнице. Заканчивались одни бутылочки. Приносили новые. Поскольку в сутки в ребенка вливали 1 литр глюкозы, 860 мл. физ. раствора и 200 мл. тазоцина, важно было предотвратить отеки. Для этого в физ. раствор добавляли препараты, стимулирующие почки. А мамы записывали в журнал сколько в ребенка ввели внутривенно, сколько он попил и сколько мочи (для замера мочи давали специальные мерные стаканы). В идеале, сколько в ребенка вошло жидкости, столько же должно и выйти. В течении суток медсестра приходила и сверяла сходится ли баланс. Если жидкость задерживалась, то вводили препараты, усиливающие работу почек - лазикс.
Первый день «Новой жизни» прошел очень тяжело. Утром мы еще не знали наш диагноз, а после поступления в отделение события и процедуры шли один за другим. На мое удивление моя дочь стойко и относительно спокойно переносила все новые события. Казалось, ей нравиться новая обстановка, новая еда. Из фонда принесли целую гору игрушек и поделок. И она, не обращая внимания на мои постоянные слезы, увлекательно играла.
Ночь тоже была тяжелой и бессонной. Я сидела возле моей дочери и меня не покидал вопрос – за что ей такое наказание или испытание? Почему и за что мой ребенок так заболел? Теперь это не где-то… с кем-то …а с моим ребенком здесь и сейчас. Не покидало чувство, что я виновата в ее болезни, что я что-то когда-то сделала не так. Что-то упустила. Пыталась вспомнить.
Под утро я только прилегла. Усталость взяла свое. На следующий день нас ждала новая битва в войне за жизнь.