Освобождению столицы от самоизоляции посвящается...
Тверская улица во все времена была витриной субкультур, эдакой Выставкой достижений советского рок-н-ролльного хозяйства. Тут собирались и стиляги, и хиппи, а позже - панки и первые брэйкеры. Почему именно здесь? Да просто потому, что улица Горького находилась в самом центре города, потому что Кремль рядом.
Валерий Шаповалов, автор легендарного хита «Стой, кто идет!» рассказывал автору статьи, как его старший брат-стиляга старательно готовился к походу в центр: «Мне было десять лет, а ему – восемнадцать, и я любил наблюдать, как он вертелся перед зеркалом, укладывая набриолиненные волосы. Ботиночки себе начищал. У него были коротенькие галстучки, которые он сам делал, вырезая из тетрадных обложек: спереди - узел, а сзади – на резинке. Галстук, брюки-дудочки, такие узкие, что в них еле влезала нога, и черные ботинки-мокасины. Причем брюки должны были быть выше ботинок, чтобы обязательно было видно белые носки. Потом он одевал поверх всей этой красоты плащик и отправлялся гулять...»
Стиляги старались не привлекать к себе особого внимания, ведь в общественном транспорте всегда можно было нарваться на неприятности. Побить, может быть, и не побили бы, но какой-нибудь ханжа всегда мог сказать: «Вот отрастили волосы! Я бы их! Пулемет дайте мне!»
Но стиляги (как потом и хиппи, и даже металлисты, но, конечно, не панки) предпочитали не отвечать на оскорбления. Молодые люди, как правило, бывали вполне удовлетворены тем, что стали предметом для обсуждения в общественном транспорте. И они продолжали провоцировать окружающих своим полным бездействием и отсутствием реакции. И бывало так, что пожилые женщины начинали заступаться: «Ну что вы к нему пристали! Как хочет, так пусть и одевается!»
Добираясь до улицы Горького, стиляги прятались под плащами, но, оказавшись в своей среде, тут же распускали свой павлиньи хвосты.
На улице Горького стильные молодые люди просто гуляли. Причем даже не по всей улице, а лишь по небольшой ее части - от здания Госплана СССР (ныне – здание Государственной Думы) до Пушкинской площади. Эта часть улицы Горького на слэнге стиляг именовалась «Бродвей» (в сокращении просто «Брод»).
Стиляги ходили вниз-вверх, внимательно посматривая друг на друга. Это был самодостаточный ритуал, состоящий в демонстрации себя «городу и миру», а также в «сканировании» себе подобных. Разумеется, настоящий стиляга не мог позволить себе двигаться по «Броду» кое-как, поэтому модники 50-х выработали особую стильную развинченную походку. Они шли медленно, свысока поглядывая на окружающих и как бы случайно демонстрируя свои модные обновки.
Да, здесь было на что посмотреть: прически с пробором, яркие гавайские рубашки, галстуки с обезьянами или драконами, пиджаки с широкими плечами, узкие брюки-дудочки, остроносые ботинки на толстой каучуковой подошве («на манной каше»).
Ради того, чтобы пройтись по Бродвею, молодые люди перерывали все комиссионные магазины окрест в надежде найти там стильную «фирменную» одежду. Те, что были пообщительнее, заводили взаимно полезные знакомства с продавцами «комков». Те, что были посмелее, знакомились с иностранцами и скупали у них шмотки чемоданами.
Кое-что из модной одежды поступало из братских социалистических стран: драконьи галстуки – из Китая, гавайские рубашки – с Кубы. Но многие из стильных вещей делались ценой невероятных усилий дома – это был так называемый «самострок»: брюки шились из палаточного брезента, подошвы из микропорки заказывались у армян в мастерских по ремонту обуви.
Одним из самых модных людей «Бродвея» был будущий лидер ансамбля «Арсенал» Алексей Козлов, который умудрялся каким-то образом доставать себе настоящие «штатские» (то есть американские) вещи и выглядел очень фирменно.
«У меня был светло-желтый пушистый костюм, - вспоминает Алексей Семенович, - рубашка с воротничком «пике» на «плаздроне» (когда концы воротничка проткнуты и скреплены особой булавкой или запонкой на цепочке), серебряный галстук с паутиной, «бахилы» на каучуке. А к концу десятого класса я носил настоящий твидовый костюм, типа «харрис твид», сшитый на Пятой авеню в Нью-Йорке».
Настоящей звездой «Бродвея» был Юлиан Ляндрес, в будущем известный писатель, классик советского остросюжетного детектива Юлиан Семенов. В те годы он учился в Институте востоковедения. Рассказывают, что он прогуливался по улице Горького, ведя за собой собачонку, выкрашенную в зеленый цвет.
Еще одной знаменитостью «Брода» являлся саксофонист Леонид Геллер, который всегда выходил на прогулку в шикарном американском костюме, его волосы были тщательно набриолинены, на шее красовался модный галстук. Рассказывают, что, «хиляя» с приятелями по «Броду», Геллер стремился выказать себя настоящим англоманом. Остановившись около какой-нибудь группки модного народа, он говорил, чтобы все слышали: «Ноу, ит из». Других английских фраз он не знал.
Но почему именно эта сторона улицы Горького была выбрана стилягами для гуляний? Возможно, это связано с тем, что здесь, в доме № 6, располагался знаменитый «Коктейль-холл», который был открыт до пяти утра, и по вечерам стиляги собирались именно в этом кафе.
Старые люди рассказывают, что «Коктейль-холл» открылся еще в 1940 году, и сразу же обрел невероятную популярность. В стильные 50-е туда было не так-то просто попасть, у входа всегда стояла длиннющая очередь. Большую часть публики «Коктейль-холла» составляла гуманитарная и техническая интеллигенция, студенты и даже старшеклассники. Сюда заглядывали артисты близлежащих театров, чтобы выпить по стаканчику после спектакля. Иногда в «Коктейль-холле» появлялся композитор Никита Богословский со своей женой Вавой. Он носил белые пиджаки и ослепительно модные брюки и ботинки.
На втором этаже «Коктейль-холла» играла музыка. Это было здорово – накопить денег, чтобы заказать, например, бокал коктейля «Маяк» - ликер, желток и коньяк - и посасывать его через соломинку, общаясь с друзьями и слушая джаз. Поскольку тогдашние советские власти джаз не жаловали, в этом был даже оттенок диссидентства. Молодые любители джаза отнюдь не были антисоветчиками, но так как верховный правитель СССР Никита Сергеевич Хрущев не любил джаз, то его личные вкусы превращали продвинутую советскую молодежь в потенциальных диссидентов.
Официальный советский поэт Сергей Михалков однажды сочинил такие строчки: «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст». Рассказывают, что, именно сидя в «Коктейль-холле», популярный поэт-сатирик Владлен Бахнов придумал такой пародийный ответ Михалкову: «Сегодня он коктейли пьет, а завтра планы выдает родного, блин, родного, блин, советского завода».
Джаз стал паролем стиляг. Чтобы попасть в круг модных молодых людей, хиляющих по Броду, мало было одеваться стильно; обязательным входным билетом являлась наслушанность в джазе по «Голосу Америки». Надо было знать, что исполняют Modern Jazz Quartet и Диззи Гиллеспи, Дэйв Брубек и Гленн Миллер. Конечно, люди, которые тогда знали, кто такой Майлз Дэвис, - это были очень продвинутые люди. Но песни Луи Армстронга и Эллы Фитцджеральд входили в обязательный минимум, и тебя просто в компанию не принимали, если ты не знал этих имен.
А Сергей Михалков ошибся. Большинство из тех ребят и девчонок, что слушали джаз в "Коктейль-холле", повзрослев, стали известными советскими музыкантами, писателями, учеными.