- Плотников Владимир Валериевич, доцент кафедры философии и социологии Краснодарского университета МВД РФ, кандидат философских наук
- Кубякин Евгений Олегович, профессор кафедры психологии и педагогики Краснодарского университета МВД России, доктор социологических наук, доцент
Статья подготовлена по результатам подготовки проекта РНФ № 15-18-00093 / 2016 г. «Прогнозное моделирование межэтнических отношений в российских регионах на основе идентификационных стратегий диаспорных и земляческих групп».
______________________________________________________________________________________
Настоящее исследование исходит из позиции, согласно которой, межкультурные противоречия возникают тогда, когда несколько культур вынуждены пересекаться в едином социокультурном пространстве. От способа разрешения противоречий зависит, насколько результат будет конструктивным или деструктивным. В первом случае социокультурное пространство трансформируется, сохраняется самоидентичность, но при этом каждая из взаимодействующих культур приобретает часть иной. Во втором случае, каждая из культур замыкается в себе по принципу неприятия чего-либо иного. Подобного рода позиция нередко является основанием ксенофобии и разжигания межнациональной розни.
На территории Краснодарского края издавна сосуществует множество различных культур, определенных этническими характеристиками.
При этом этнос для представителей социокультурного пространства Краснодарского края является одним из существенных показателей межэтнических и межкультурных отношений. Мы попытались выяснить характер межкультурных противоречий этнических отношений на примере исследуемого региона. Материалом для исследования послужил вторичный анализ проводимого исследования (проект РНФ № 15-18-00093 «Прогнозное моделирование межэтнических отношений в российских регионах (на основе анализа идентификационных стратегий диаспорных/земляческих групп)») [1, 2]. В частности, в рамках исследования было проведен фокусгрупповой опрос представителей различных диаспор на территории Краснодарского края. Постановка основных вопросов и свободная дискуссия позволила в направляемом модератором русле получить свободные мнения по различным социальным, бытовым и профессиональным позициям.
Наиболее интересные аспекты полученных эмпирических данных представлены в настоящем материале.
Так проведенный сводный анализ выявил следующий уровень влияния деятельности диаспор/землячеств на процессы адаптации, интеграции либо обособления в принимающем обществе в локальном-региональном измерении. Наиболее органичной является ситуация во взаимоотношениях с представителями адыгского этноса, для которых компактность проживания на территории Республики Адыгея не препятствует получению образования, ведению бизнеса, отдыху и т.д. на территории Краснодарского края и РФ. Так, по мнению участвовавших в дискуссии респондентов, как таковое территориальное разделение «это условное разделение, мы жили в одном регионе изначально, из-за этого существенной разницы мы не замечаем. Конечно, на данный момент, это абсолютно два разных субъекта, но мы этого не ощущаем. Изначально населенные пункты, в которых мы жили, находились в Адыгее, но работали мы в Краснодаре». Еще одна позиция продолжает высказанную мысль: «в плане того, почему все так получается. Адыгея находится внутри Краснодарского края, некоторые адыгейцы работают в Краснодаре, а некоторые жители Краснодара в Адыгее, т.е. здесь идет совместное взаимодействие».
Для таких народов как татары характерно умеренное влияние земляческих групп и сравнительно высокий уровень коммуникативных связей, некоторые из которых имеют давнюю историю, еще со времен СССР. Так, одна из участниц дискуссии следующим образом характеризует уровень взаимоотношений: «Сама я из СССР, родилась в Татарии, выросла в Туркмении, училась в Казахстане, побывала на Урале, Молдавии, теперь проживаю на Кубани. Везде, где бы я не жила, со мной рядом было очень много людей, совершенно разных национальностей, все мы жили довольно дружно, различий по национальностям не было, поэтому мое восприятие основано на той почве, в которой я росла, многонациональной толерантной во всех смыслах». Другой участник дискуссии добавил, что знает «поволжских татар всего 3 тысячи, в крае порядком 30 тысяч, когда мы только переехали сюда, очень хотелось найти земляков татар, нашел, познакомились и общаемся до сих пор». При этом уровень включенности в межкультурную коммуникацию достаточно высокий, не смотря на параллельное сохранение внутринациональных связей.
Для лезгинов ситуация двойственна. С одной стороны, речь идет о компактном проживании, с другой стороны о значительной ассимиляции в различных регионах. Здесь существенную роль имеют связи в рамках семейно-клановых взаимоотношений: «межклановые особенности тоже играют немалую роль, сегодня лезгинов около 450 тыс. человек, в Дагестане около 226 тыс., остальные 224 тыс. проживают на огромных просторах российской империи. Но, стоит отметить, конечно, что в Дагестане нет особых перспектив для развития, семьи проживают в общинах, люди тянутся туда, где им хорошо. Но государственная национальная политика, тем не менее, иногда это в расчет не берет». Другой участник дискуссии также отметил: «Наше многонациональное общество не получает со стороны государства некоторых прав на развитие, движений в определенных сферах, нет такой политики, которая бы отслеживала такие процессы. Эти проблемы никто не озвучивают, поэтому они и не решаются так, как следовало бы. Никому это не нужно, кто-то просто уезжает, уходит обратно в горы и т.д. Сказать о том, что на нашей родине хуже, чем здесь, особо тоже не скажешь, на мой взгляд. Там, где мы живем, а именно на Каспийской низменности, в горах, замечательная природа, субтропики, леса, неимоверная красота».
Что касается представителей таких народов как узбеки, то здесь адаптивность и коммуникативность сложнее в силу того, что большинство представителей, с одной стороны, не имеют постоянного проживания (в основном, трудовая миграция), но уровень связи с земляками сложен по обстоятельствам политической ситуации в Узбекистане. С позиции одного из опрошенных, «для многих узбеков Краснодарский край, это тоже своего рода родина, но немного в ином смысле. У нас есть своя официальная, так сказать, родина, имеющая свое географическое расположение. Местными жителями в основном считают себя армяне». При этом «есть община, но она не действует. Сам менталитет не позволяет принимать участие в различных мероприятиях. Власть Узбекистана, подчеркиваю, законодательно воспринимает это как уголовно наказуемое деяние. Община здесь выступает как организация. Даже те, кто стал гражданином Российской Федерации, отказываются принимать участие в каких-либо мероприятиях». Вместе с тем, участвовавшие в опросе представители узбеков подчеркнули, что взаимопомощь по национальному принципу присутствует, но она имеет характер личной инициативы.
Если рассматривать отдельно вопрос взаимопомощи по национальному основанию, то здесь роль играет не только уровень внутринациональной связи, но и ментальные особенности. Так для представителей Узбекистана обратиться за помощью к более успешному соотечественнику, исходя из опроса, проблематичнее, чем представителям адыгов. «Те, кто приехали в Россию давно живут сами за себя, и наши проблемы своими не считают». «Наша власть так подвела к этому, что люди лишены сплоченности и общины собираются только по городам». На вопрос, что вы можете сказать о благотворительности? Участники дискуссии ответили, что «Благотворительность есть всегда. Мы все люди, иногда необходима помощь, пусть даже посторонних людей, малознакомых людей». Однако среди тех, к кому можно обратиться были названы «родственники, семья, можно обратиться к местным организациям».
Представители адыгского этноса рассказали следующее. «Помню случай, когда один парень заболел лейкемией, на операцию требовалось около 10-ти млн. рублей, все, мы, конечно, помогали ему, как могли. Но до требуемой суммы оставалось 2 млн. руб. Обратились к одному известному бизнесмену, не знаю, каким образом именно они это сделали, но, тем не менее, помог. Причем не только с самой операцией, но и с реабилитацией тоже. Также, существуют специальные фонды, в которые люди, нуждающиеся в какой-либо помощи, направляют запросы».
Интересным является и то, как представители исследуемых групп определяли понятие «коренное население» применительно к территории Краснодарского края. Так, представители адыгского этноса, указывая, какие в Краснодарском крае в историческом плане проживают народы, ответили следующее. «Исторически коренными считаются черкесы, к ним причисляются греки, потом уже армяне, т.е. три национальности, по хронологическим известным мне данным», подчеркивая при этом тезис «Местные здесь все, чужих нет». Аргументируя свою позицию, участники дискуссии обратили внимание на то, что с их точки зрения «Коренными жителями считаются народы, прожившие на определенной территории не менее ста лет, таких народов очень много в наши дни. Возьмем, к примеру, отдельные фрагменты из истории России, 1830-е годы, до начала русскокавказской войны, в то время, соответственно, жили другие народы. Были разного рода купеческие поселения на территории Черного моря, там же проживали греки много других народов, имеющих свои национальные и культурные признаки. Подводя итог, можно сказать о том, что национальностей было много и все они, безусловно, в своем большинстве, не испытывали особого разграничения и т.д. Но, несмотря на единство многих народов, как и говорилось ранее, у каждого из народов есть свои отличительные признаки, своя культура, обычаи. К примеру, различие между черкесами и адыгами». На уточняющий вопрос модератора, может ли быть различие между жителями Краснодара и жителями Адыгеи и насколько адыги ощущают себя местными жителями именно Краснодара, Краснодарского края, ответ был вполне однозначным. «Каждый адыг, на 100% ощущает себя коренным жителем данного региона, будь то Краснодарский край, Северный Кавказ, часть Ставрополья и др.».
Также респонденты отметили, что представители их этнической группы в целом ощущают себя достаточно комфортно в различных частях региона, однако ситуативно присутствуют социокультурные противоречия.
«Я говорил о том, что каждый ощущает комфорт по-своему. Это комфорт в разных сферах нашей жизни. Помимо этого, существует и дискомфорт. Он проявляется в незнании людьми своей истории, неграмотности в этом отношении и незнании правды. Если человек, не зная нашу историю, историю адыгов, начинает грубить и в несоответствующем тоне спрашивать, зачем я сюда приехал и т.д., то в отношении таких людей, конечно же, будет негативное отношение тоже», пояснил один из участников дискуссии.
Продолжая, он отметил следующее: «Хочется еще раз добавить, что печально наблюдать, как человек, вроде бы с высшим образованием, не знает хотя бы истории своего государства, не говорю о других, даже путают адыга с узбеком и т.д. Был также случай в моей жизни, когда, опять же из-за неграмотности и отсутствия элементарных знаний о культуре и этике, нам грубили и хамили, не понимая при этом, что у каждого из народов есть свои обычаи и традиции, и мы, как уважающие себя люди, должны уважать культуру друг друга. Увы, к сожалению, не все это знают».
Представители татарского этноса ситуацию коренного проживания на территории Краснодарского края определили следующим образом. «Если брать исторический аспект, то коренными непосредственно являются адыгейцы, черкесы, это мое мнение. Еще стоит упомянуть здесь о запорожских казаках, они тоже относятся к коренным жителям, более позднее, стали появляться русские и другие национальности, и мы приобрели статус многонационального народа».
Интересен и то факт, что для ряда представителей различных этнических групп казаки представляют собой один из этносов. Так представители узбекского этноса, характеризуя этнический состав коренного населения Краснодарского края, отметили следующее.
«В Краснодарском крае исторически проживают русские, казаки, чеченцы, узбеки и украинцы». По мнению другого участника, «Краснодар — это Кубань, так что и проживают здесь кавказский и русский народы». «Казаки очень давно проживают на территории Краснодарского края, также, как и русские, поэтому, на мой взгляд, они являются основой населения. Вспомнил случай, когда казаки говорили, что они не русские, а именно казаки, т.е., они, выделяют себя в отдельную категорию населения. Здесь также проживают армяне, несмотря на противоречия и некоторые конфликты, что были ранее, много разных национальностей, поэтому нет смысла обращаться к истории». Сопоставляя качество межнациональных отношений, один из участников дискуссии также добавил: «Здесь, насколько я могу судить, хоть и много национальностей, но живут они в Краснодарском крае намного дружнее, чем в Москве, хотя, учитывая то, что каждая национальность неповторима и своеобразна, все живут в мире друг с другом и что, самое главное, с уважением друг к другу».
В плане того, как данные диаспоры/землячества включены в социально-экономическую, социокультурную, политико-правовую структуру принимающего общества стоит отметить следующее. Для адыгов это наивысший уровень включенности, что обосновано как территориальными, так и культурно-историческими особенностями: «Я, к примеру, чувствую себя коренным жителем, потому что куда б ни приехал (командировка, отпуск), все жители той или иной местности всегда встретят тебя гостеприимно и от этого все установленные рамки, а именно кем ты родился, какой национальности и т.д., стираются и опасение быть не принятым из-за национального признака, улетучиваются в мгновение ока».
«Независимо от того, где находятся адыги, исторически сложилось так, что все это представляет собой единую общность, единым целым, на уровне сознания мы все считаем себя единым народом». Для татар также характерен высокий уровень включенности, при этом существенную роль играют ассимиляционные процессы, позволяющие представителям этноса участвовать в различных социальных и культурных процессах общества, при этом сохраняя собственную идентичность: «татары толерантны по отношению к другим, и народы других национальностей отвечают тем же»; «мы считаем себя россиянами, все остальное это лишь условное ограничение, которое образовалось из-за незначительных аспектов, вроде географического, мы все люди, имеющие равные права и возможности». В процессе дискуссии явно выражалась позиция, согласно которой для представителей татарского этноса не существует каких-либо преград в реализации собственных возможностей на территории РФ. При этом ситуация проявления национальной идентичности характеризуется как непростая. «Почти в любой стране нетитульные нации подвергаются ассимиляции. Они вполне нормально живут. Но их дети и внуки уже не говорят на языке предков. Пройдет еще немного времени, и их потомки не будут себя считать армянами, греками или татарами».
Для представителей узбекского этноса ситуация двояка. Для тех, кто является гражданином России, по мнению опрошенных, особых проблем и препятствий в социальной самореализации нет. С большинством проблем сталкиваются те, кто приезжает на заработки. Сведя информацию воедино, можно сказать следующее. Большинство противоречий носят языковой, правовой (миграционное законодательство) и экономический характер. Опрошенные высказались о существенной разнице доходов в Узбекистане и в России, при этом, более опытные представители узбекского этноса зачастую зарабатывают на налаживании схем трудовой миграции (оформление документов, трудоустройство, расселение). В связи с языковыми, социальными и экономическими сложностями и уровнем образования, как правило, речь идет о трудоустройстве в сферу обслуживания и строительные кампании. Для лезгинов, как было отмечено в дискуссии процесс включения с одной стороны предполагает преодоление барьеров включенности в иную культуру, с другой стороны облегчается земляческой взаимопомощью: «лично я приехал сюда с одним чемоданом, конечно, первое время помогали друзья и знакомые, они очень много для меня сделали, оказали помощь, когда было нужно, за это я очень им благодарен». Показательно, что среди представителей адыгского и татарского этноса не выражалось позиций по проблематизации идентификационных стратегий диаспор и земляческих групп в принимающем обществе. Представители узбекского этноса разделились в обозначении проблемного поля следующим образом. С одной стороны, для коренных жителей Краснодарского края национальная идентичность не представляется проблематичной, однако, для недавно приехавших существует ощущение пребывания «вне исторической родины» и одновременно указываются эпизоды конфликтности и отчужденности со стороны принимающей группы. Так, в процессе дискуссии были высказаны следующие позиции. «Даже русские, которые приехали из Узбекистана, воспринимаются как узбеки, им дают гражданство, русская фамилия, но, несмотря на это, негативное отношение все равно присутствует, именно ко всем приезжим. Так что, чтобы считаться местным, им нужно родиться, быть признанным на уровне краевой власти». Согласно другой позиции, речь идет о двоякой проблеме. Ни только о нежелании принимать со стороны принимающей стороны, но и о нежелании принимать обычаи и культурные особенности приезжими, для которых это временное пребывание в чужой стране ради заработка. «На это (чтобы считаться местным), безусловно, нужно время. Это нужно формировать. Если к этому не стремится, межнационального конфликта не избежать». При этом показательно и то, что на уровне особенностей профессионального поведения представителей диаспор и землячеств как этнических групп в принимающем обществе речь идет скорее об уровне возможностей конкретных представителей этноса, уровне образования, знании языка, правовой возможности пребывать на территории РФ. У большинства представителей адыгского и татарского этноса отмечается существенное ассимилятивное преимущество на уровне владения двумя и более языками. Так представительница татар очень красочно описывает процесс собственного включения в образовательную среду и преодоление коммуникативного барьера. «Я училась в институте, сначала были сложности именно с языком, потому все учебники на тот момент были на русском, из-за того, что я немного времени прожила в крае, и понимание русского языка ко мне пришло чуть позже с момента, когда я переехала. Были двойки, потом с пониманием языка пришло, и понимание самих предметов и дисциплин и все стало налаживаться». Другая участница дискуссии добавила: «У меня внучка 12 лет училась в Польше, тем не менее, с моей помощью она освоила и русский, конечно, было трудно перескакивать с латиницы на кириллицу, но главное в этом деле упорство».
Для адыгов знание русского языка – вопрос социализации в Росси, а вопрос знания родного языка – сохранение национальной самоидентичности. «Для того, чтобы изучать адыгейский язык в широком масштабе, нужна образовательная соответствующая программа в департаменте, тем более что присутствует много литературы на адыгейском языке». «Кто хочет научить своего ребенка, своих детей письменности, своему языку, обычаям и традициям своего народа, тот это делает, я тоже считаю, что это обязанность семьи» - подчеркнул другой участник дискуссии, - «Приведу пример, у меня в Новороссийске друг, у него сын, он учит лично своего сына английскому, все это в домашних условиях». Актуальность данного вопроса подчеркнули и другие участники: «Лично в моей семье этот вопрос актуален, жена у меня русская, но, тем не менее, я учу своего ребенка языку, письменности, культуре и обычаям, по возможности отвожу их к бабушке и дедушке, они тоже стараются как-то помогать мне в этом». Показательно, что представители адыгского этноса уделяют особое внимание культуре двуязычного общения. Так представитель адыгов следующим образом характеризует процесс и принципы коммуникации: «Общаясь с русскими, мы, так или иначе, перенимаем часть их речи и применяем их в своей разговорной. К примеру, если мы разговариваем, с другом адыгом, и если к нам подходит, третий друг, русский, то, безусловно, мы начинаем говорить на русском языке, потому что уважаем его и его культуру, также как и он уважает нашу». Для тех же, кто испытывает затруднения языкового характера, существует сложно преодолимый языковой барьер. При этом исследование принимающего общества показывает, что люди не очень любят, когда в их присутствии говорят на языке им непонятном. Ряд людей это раздражает. Обобщив данные, стоит отметить, что иные противоречия связанные с трудоустройством или получением образования не были определены представителями всех обозначенных этносов. Стоит обозначить здесь, однако, существенную функциональность института семьи. Так наличие родовых связей в больших семьях позволяет вести совместный бизнес и включаться в ту или иную сферу деятельности как в знакомую. В результате, универсализация (выход из лакуны национальной определенности) вопросов социального развития приводят к тому, что как таковые механизмы конструирования идентичности диаспор и землячеств в принимающем обществе реализуются в основном на уровне культуры и ментальной связи с общим социокультурным прошлым. Так представители адыгского этноса отмечали следующее. «Я считаю, что куда бы адыг не поехал, он им и останется. Неважно, поедет ли он, к примеру, в Чечню или Дагестан, чеченцем или дагестанцем он никогда не станет. Конечно, в любом случае, он будет уважать чужие обычаи и традиции, но ключевое слово здесь, чужие. Правильно сказал мой коллега о том, что в зависимости от того, что родители привили своим детям, то и будет проявляться в будущем». Из ментальных особенностей большое внимание уделяется гостеприимству и универсальному принятию представителей этнической группы. «Тоже расскажу один случай». – говорит один из представителей адыгов, - «Поехали мы как-то группой в командировку, в Данию, там очень сильная английская диаспора. Тем не менее, когда адыги увидели нас, радости не было конца. Буквально закармливали и не отказывали ни в одной просьбе. Вот такие обычаи».
Существенное внимание уделяется проведению национальных праздников. Так представители татарского этноса рассказали о проведении значении праздника «Сабантуй». «Другими словами, это праздник весенних работ все равно, что масленица у русских. Этот праздник проводится тогда, когда у крестьян наступает период отдыха от тяжелой работы в поле, они выходили, молились Богу, чтобы удался урожай, но тут есть небольшое отличие между татарами и башкирами, они сохранили именно эту часть праздника, а поляки немного добавили своего». «Для Краснодара стали традиционными и такие события, как Навруз в таджикской и азербайджанской диаспорах, концерты музыки «Курдская радуга», праздник «Яран Сувар» в лезгинской общине, Дни польской и абхазской культуры, фестиваль «Славянская душа», татарский и башкирский «Сабантуй». Также существуют русские национальные гостиные и многие другие мероприятия, направленные на укрепление дружеских отношений между живущими в крайцентре представителями различных национальностей». «Я был на мероприятии 21 мая, посвященному дню памяти и скорби войнам, погибшим в кавказской войне, больше, к сожалению, не приходилось участвовать», - пояснил один из представителей адыгов. «Что касается молодежи, то о ее участии в культурно-массовых мероприятиях такого рода можно отметить, что по сравнению с прошлыми годами, лет 10-15 назад, могу сказать, молодежь проявляет активное участие в таких мероприятиях» - добавил он же. «Могу сказать, что в нашем ВУЗе проводят достаточное количество мероприятий, участие которых предполагает знакомство с культурой, обычаями и традициями народов разной национальностей, но это инициатива самого ВУЗа» - добавил другой участник. Не меньшее значение имеет и гордость за представителей своего этноса, достигших чего-либо на всероссийском или мировом уровне. Так один из представителей адыгов отметил, что для его народа важны успехи земляков. «Молодежь сейчас активно, как мы знаем, посещает социальные сети, состоит в группах на различную тематику, объединяются на основе своих интересов. Я на своем примере могу сказать, что также пользуюсь различными социальными сетями, так как я спортсмен, состою во многих группах, посвященных развитию и новостям спорта, слежу за достижениями и спортсменов из самой Адыгеи».
Представители адыгского этноса также отметили важность правового регулирования межнациональных отношений и проявления национальной идентичности: «Многие боятся негативных проявлений со стороны друг друга, я имею в виду, жителей разных народов, к примеру, вы приезжаете в другое место, и вас пытаются выгнать оттуда, грубо говоря, никого не волнует, что мы все люди, каждый человек хочет нормально жить, из-за этих разногласий появляется статья». При этом участник дискуссии подчеркнул, что важно, чтобы национальные особенности проявлялись на уровне культуры, а не выходили на уровень социальных или политических отношений. Вопрос о смешанных браках участниками всех групп воспринимался в одной плоскости – как нормальное явление. «Сейчас очень много смешанных браков, все зависит опять же от грамотности людей, о желании преодолевать какие-то бытовые трудности в плане религии, языка и т.д. Ведь у каждого человека может быть своя вера, взгляды и др. Самое главное в таких браках это то, что из себя представляет сам человек» - отметил представитель адыгского этноса, также добавив, что «традиции каждого должны, несомненно, сохраняться и передаваться из поколения в поколения, чтобы исключить угрозу утраты менталитета и культуры в целом». Солидарны в этом вопросе и татары: «Мы уже говорили о толерантности, поэтому считаем это вполне нормальным явлением, думаю, присутствующие здесь меня поддержат»; «У меня муж хохол, а дочка записана, как татарка, сама вышла за поляка и теперь у меня внучка полячка, это не мешает нам. В целом количество межнациональных браков увеличивается». Представители узбекского этноса также отметили, что нет препятствий в заключении смешанных браков, однако отметили, что проблемы могут возникать на уровне религиозных противоречий или же внешних стереотипах восприятия.
Представительницы лезгинского этноса отметили и негативные, по их мнению, аспекты межнациональных браков: «Мы, девушки, считаем, что это плохо. Народ не сохранятся, тот же язык, если родители разных национальностей, дети не будут знать родного языка. Это плохо, все-таки, природа и создала разные национальности, этносы, смешанные браки сейчас, это угроза потери специфики той или иной культуры, утраты ценностей и т.д. Хотя, любовь зла, как говорят. Если люди любят друг друга, то никто не будет мешать им».
В целом, подводя итог, стоит отметить достаточно благоприятный уровень межнациональных отношений на уровне проявления идентификационных стратегий диаспорных и земляческих групп на территории Краснодарского края. Вместе с тем, существующие противоречия могут быть сведены к двум проблемам: не знание и нежелание принимать культурные особенности. Проведенный опрос показал, что обозначенные проблемы хоть и ситуативно проявляются на индивидуальном уровне, но не проявлены на групповом.
Литература:
- Кубякин Е.О., Плотников В.В. Особенности идентификационных стратегий представителей различных диаспор/землячеств на территории Краснодарского края по результатам фокус-группового исследования (на примере опроса представителей адыгского, татарского, лезгинского и узбекского этноса). // Сборник статей. Москва, 2016.
- Маркин В.В., Кубякин Е.О., Плотников В.В. Дискурс феномена этнорегиональной идентификации в модельном Южнороссийском регионе (аналитический обзор социологических исследований в Краснодарском крае) // Диаспоры и землячества: опыт регионального измерения // Сборник статей. Москва, 2016. С. 85-103.
- Плотников В.В., Кубякин Е.О. Противодействие социальной деструктивности в условиях глобальной трансформации общества: управленческий аспект. // Человек. Общество. Инклюзия. 2016. № 2-часть 1 (26). С. 35-40.
- Плотников В.В., Стригуненко И.К., Стригуненко Ю.В. К вопросу об этнических связях и самоделинквентности: от родовых ценностей к личным. // Этнос. Религия. Общество. Краснодар, 2016.