Реакция властей.
9 апреля заседание Думы началось тихо. Председатель М.В. Родзянко начал с сообщения о смерти одного из думских депутатов, потом рассказал о кончине главы французского парламента Анри Бриссона, затем упомянул о гибели «Титаника» ("...дружественную и союзную нам английскую нацию постигло тяжкое несчастье"), но ни словом не обмолвился о жертвах ленской бойни, хотя иркутский генерал-губернатор отправил семь (!) телеграмм в адрес премьер-министра, выражая свою озабоченность о царивших в это время волнениях в обществе. Затем Дума вернулась к обычной повестке дня, и продолжила обсуждать государственный бюджет.
Однако после обеда произошел прорыв: сразу три фракции (октябристов, кадетов и социал-демократов) представили официальные запросы правительству о ленских событиях.
Обсуждение было прервано поздно вечером, так как уже не имелось кворума для принятия решения. Дискуссия по запросам, адресованным премьер-министру и министрам внутренних дел и торговли и промышленности, продолжилась на следующий день. На этот раз все углубились в содержание документов.
Уже 11 апреля оба министра, к которым были обращены запросы, выступили в Думе с подробными разъяснениями. Министр внутренних дел Макаров выразил "искреннюю печаль" и "желание во что бы то ни стало найти виновных". (Государственная Дума. Стенографические отчеты).
Согласно его распоряжению, иркутскому генерал-губернатору надлежало лично посетить место происшествия и провести расследование, которые были допущены со стороны должностных лиц, причем министр ставил под сомнение правомерность стачки.
Но вместо того, чтобы содействовать им же объявленному "полному расследованию" и дождаться результатов, министр тут же доверился первому же телеграфному сообщению старшего полицмейстера из Бодайбо. В его изложении, «возбуждаемая преступными агитаторами масса рабочих все более угрожающе надвигалась на солдат, охранявших здание центральной администрации компании, причем толпу не могли остановить ни устные команды, ни предупреждающие сигналы. После первого залпа рабочие якобы вновь поднялись из-за укрытий и с криком "Ура!" бросились на солдат».
Затем министр подвел итоги: "Когда потерявшая рассудок, под влиянием злостных агитаторов, толпа набрасывается на войско, тогда войску ничего другого не остается делать, как стрелять. Так было и так будет впредь".
Последняя фраза, которую потом начнут цитировать все, была воспринята в Думе как циничный и жестокий ответ властей на трагедию, что подогрело и без того кипящее негодование общества.
"Эти слова, - вспоминал премьер Коковцов, произвели на Думу и газеты незабываемое впечатление. Забыли всё – и Распутина и текущие вопросы, и работу комиссий. Теперь всех стали волновать только события на приисках».
Совместно с Родзянко Коковцов предложил поручить подробный анализ событий независимому и компетентному лицу. Этим лицом стал бывший министр юстиции С.С. Манухин.
Почти одновременно с комиссией Манухина возник независимый комитет присяжных поверенных, который вел на месте происшествия свое расследование. Обе комиссии оказались на месте происшествия одновременно. Разница была только в том, что Манухин о ходе расследования докладывал непосредственно министру и царю, а независимый комитет отправлял свои отчеты телеграфом в Думу и для прессы.
Комиссия Манухина, хоть и провела действительно тщательное расследование, длилась непозволительно долго – в течение многих месяцев, в отличие от прессы, которая тут же публиковала новости в газетах. Таким образом, действия правительства произвели на общественность негативное впечатление из-за своей медлительности.
К тому же пресса ярко высветила одну из самых неприглядных сторон русской действительности. Невыносимые условия жизни и работы в сибирской тайге, прозябание рабочих в бараках, недостаток медицинского и санитарного обслуживания, система штрафов за мелкие проступки и нарушения, принуждение приобретать продуктовые карточки , массовая коррупция чиновников, подкупленных компанией, ее необъяснимо высокие прибыли в последнее время и наконец, указания на высокопоставленных акционеров «Лензото», имевших свои каналы влияния, - все эти сообщения прессы теперь практически звучали как обвинение в адрес правительства.
Только 15 мая 1913 г. (больше, чем через год) император одобрил доклад, и спустя еще 3 недели в правительственном органе был опубликован не сам доклад, а значительно сокращенное официальное "сообщение".
У читателя, впрочем, уже начало этого отчета вызвало подозрение, потому что в нем шла речь история процветания «Лензото», которому удалось "сосредоточить в своих руках почти всю золотопромышленность Приленского края", в нем же упоминалась щедрая помощь, оказанная компании Госбанком, чрезвычайно большое расширение масштабов предприятия и громадные прибыли, полученные фирмой с 1909 г.
В довольно кратком изложении самого события Совет министров присоединился к выводу Манухина об исключительно экономическом характере стачки, но затем замечал, что:
"как на Западе Европы, так и у нас, ...стачки и забастовки обыкновенно протекают под воздействием центральных или местных рабочих организаций, находящихся в более или менее тесном соприкосновении с общим социалистическим движением в стране. Руководители этого движения всегда находят в рабочей среде подготовленную почву, ...особенно восприимчивую ко всякого рода разрушительным учениям".
Реакция прессы на сообщение почти у всех газет была критической. Московская газета "Утро России",в тот же день поместила статью под заголовком "Виновных не оказалось". Особенно делался акцент на том, что после всех расследований Совет министров опубликовал заявление о необходимости продолжить "следствие о скопищах рабочих, учинивших 4 апреля 1912 г. нападение на войска". Тем самым правительственный кабинет стал явно на сторону местных властей. "Виновных пока нет, - подводила итог газета, - их надо найти... Какие результаты дадут «следствие» и «рассмотрение», - дело далекого будущего, так как и то, и другое затянется, несомненно, на неопределенное время».
Удивительным во всех этих событиях стало вот что. События на «Ленских приисках» показали, что телеграф и телефон - новые средства массовой коммуникации, в считанные часы теперь могут донести вести из самых удаленных мест. И если раньше властям часто удавалось утаивать подобные столкновения, с возникновением средств прогресса о подобных трагедиях теперь стали узнавать практически сразу. Что показало неспособность власти быстро реагировать на назревающие в обществе проблемы.
Правительственный кабинет год спустя был фактически объявлен совиновником происшедшего, тогда как оппозиция заполучила сильный козырь, и ленские события стали самой актуальной темой предвыборной кампании в IV Думу.
Общественный резонанс и расследования привели к некоторым конкретным переменам. «Лензото» уволило немало служащих, реорганизовало управление предприятием и покончило с некоторыми злоупотреблениями на приисках. Правительство и причастные к делу министры теперь стремились оправдаться перед Думой. Что при других условиях могло привести к оздоровлению общества. Впрочем, в январе 1914 г. премьер был отправлен в отставку, и в правительстве опять началось затягивание рассмотрения любых новых дел. А начавшаяся первая мировая война и вовсе избавила ротмистра Трещенкова от судебного процесса.
Дальнейшая судьба приисков.
Несмотря на расстрел рабочих, стачка на приисках продолжалась до 12 августа, после чего свыше 80 % рабочих покинули прииски. На их место были наняты новые рабочие. Владельцы приисков в результате забастовки понесли убытки размером около 6 миллионов рублей.
В 1925 году компания «Лена голдфилдс» вновь получила право производить работы на сибирских золотых месторождениях сроком на 30 лет. Компании также были переданы Ревдинский, Биссердский, Северский металлургический заводы, Дегтярское, Зюзельское, Егоршинские угольные копи. При том, что доля советской власти была всего 7 %, а доля «Лена Голдфилдс» — 93 %. В 1929 году компания была вынуждена прекратить свою деятельность. В 1930 году арбитраж признал иск компании «Лена голдфилдс» к советскому правительству на сумму 65 млн. долларов США. В 1968 году советское правительство признало иск.
Итоги.
Подводя итоги этой истории можно увидеть одну любопытную деталь. Таких историй, возможно, в России было множество, но именно широкий общественный резонанс , огласка, запустил те самые винтики, которые в конечном итоге привели к революции в стране. А уж последующая власть выводы сделала - общественным мнением можно и нужно манипулировать. До какого-то времени.