Эта парочка, Бенджи и Тутси, появились в нашем доме перед самым карантином.
Мы планировали забрать их из приюта в понедельник, в выходной мужа, но вдруг подумалось – а чего им там сидеть выходные, если уж мы все равно решили забирать? Мы с дочкой сидели в приемной приюта и оформляли бумаги, а на экране в углу крутилось обращение премьер-министра: с понедельника все закрывается. КА-РАН-ТИН. КА-РАН-ТИН.
Под эту так себе музычку мы заплатили 170 фунтов за двоих и получили их в свежекупленной переноске, с целой пачкой бумаг, подтверждающей, что эти кот и кошка – чипированные чайл-фри с полной историей прививок, полностью регистрированным прошлым и даже с месячной ветеринарной гарантией. Ой.
Дин-дон, ка-ран-тин, все-ум-рем, трезвонили СМИ, им мерещились горы трупов и зомбиапокалипсис. А у нас появилась новая жизнь – коты.
Вообще мы уже давно обсуждали, что хорошо бы завести кого-нибудь. Но собака (мечта дочки) и коза (моя альтернатива) были невозможны, потому что мы не семья, а цыганча какая-то с работой на колесах, и наши животные могли быть только 1) самозанятыми 2) неприхотливыми 3) здорово-дворовыми. И чтобы уж не устраивать гендерных баттлов, решили завести сразу кота и кошку.
Когда парочка таких годовасов после смерти хозяйки появилась в нашем деревенском приюте, нам сразу позвонили и пригласили познакомиться. Они сидели в большом плексиглазовом вольере с отдельным домиком – оттуда из угла сверкали два круглых глаза Тутси. Зато Бенджи сразу пошел общаться, мурлыкал, ластился, старался за двоих, как будто уговаривал: она тоже хорошая... вы нас только возьмите...
А чего нас уговаривать-то, если с первого взгляда понятно было, что коты – наши? Мы принесли их домой и Тутси сразу нырнула под диван, откуда первую неделю выбегала украдкой к миске. И стрелой неслась обратно при первом же подозрительном движении в соседней комнате.
Пара недель понадобилась, чтобы и она оттаяла, и когда они на пару разодрали коробку кошачьего корма и сожрали семь пакетов, вместе с фольгой, стало понятно: наконец-то они признали дом своим.
В нашей семье настало время полного шотландского кюри, то бишь датского хюгге. Впервые в нашей семейной жизни никому из нас никуда не надо было ехать. Это был не карантин, а санаторий. Мы катались на великах, ели трехступенчатый завтрак, смеялись за столом по вечерам... Появилось и новое занятие: сеансы котоглажки.
Как все животные, коты повторили характеры своих хозяев. Бенджи оказался суперобщительным и ласковым, как мой муж. Он помогал дочке делать уроки: лежал у нее на коленях, чтобы она не могла убежать из-за стола, и мурчал, когда она слишком нервничала из-за сложных задачек. Он сидел возле стола за ужином и смотрел с мужем передачи о моторах.
Тутси же жила своей жизнью, мявкала и контролировала, прямо как я, ходила возле меня во время готовки еды и явно давала советы. Как только им было разрешено выходить на улицу, тут же унеслась в поля, пришла поздно, но принесла дохлого кротенка – по ее мнению, мы недостаточно хорошо питались.
Они с Бенджи сидели на крыше чужого сарая, дразня собак в окне, дружно какали в огород соседки и гонялись за хвостами в саду. У них явно тоже было кюри,оно же хюгге.
И вдруг, несколько дней назад, Тутси пропала. Мы не беспокоились в первый день: эта авантюристка могла уйти далеко. Но вот ночь... вторая ночь... мы бегали по поселку, соседи проверяли гаражи и подвалы, мы искали ее по старому адресу... Нету.
Двое суток Бенджи ходил вокруг нас, ласкался, уговаривал и успокаивал. Мы нервничали.
И вдруг на третий день мы услышали знакомый тонкий писк у двери. Пошатываясь, вошла Тутси. Но в каком виде! Если бы она была человеком, я бы сказала: пьяная-помятая. С драным ухом. С нахальными и сытыми глазами. Пришла и свалилась посреди комнаты.
Мы кинулись ее кормить, ласкать, уговаривать... А Бенджи смотрел на нас глазами, полными ревности и разочарования: как? Вот этой dirty stop over, гулящей бабе, теперь еда и внимание? А я, который тут сидел уроки делал с вашим дурным дитем, - уже не нужен? Он отвернулся и ушел наверх, отвергнув всякие объяснения. Он постигал жестокие человеческие отношения: оказывается, приходящих любят больше остающихся. Верность – так себе товар.
Но дальше было уже совсем человеческое.
Бенджи лежал, обиженный, свернувшись на большой подушке. Тутси подошла к нему, и ткнулась ему в нос. Он отодвинулся, не открывая глаз. Она вздохнула и прилегла сзади, обняв его лапой. Он приоткрыл недобрый глаз и отодвинулся. А она начала нежно вылизывать его затылок.
Они так и уснули, свернувшись двойным бубликом, завернувшись хвостами.
Кюри в доме было восстановлено.
