«Можно уподобить всякое землетрясение фонарю, который зажигается на короткое время и освещает нам внутренность Земли, позволяя рассмотреть то, что там происходит» — это образное сравнение принадлежит русскому ученому-физику и геофизику, основателю отечественной сейсмологии и одному из ведущих сейсмологов начала XX века — академику Петербургской Академии наук князю Борису Борисовичу Голицыну.
Род князей Голицыных дал немало интересных людей. Человек, знакомый с политической историей, сразу назовет дипломатов Голицыных. Социолог вспомнит Голицыных — вольнодумцев-вольтерьянцев. Искусству Голицыны дали немало писателей и музыкантов. Военные историки приведут примеры множества полководцев. Голицыны, наконец, были просто губернаторами, придворными, видными общественными деятелями. Но я хочу напомнить читателю о том Голицыне, которого у нас высоко оценивают специалисты, хотя в обыденной жизни имя его встречается редко. А ведь при СССР об этом удивительном человеке и его научных заслугах появилось много литературы.
Борис Борисович Голицын родился 18 февраля 1862 года в Санкт-Петербурге. Его отец — князь Борис Николаевич Голицын — окончил математический факультет Харьковского университета. Так уж сложилось, что европейская аристократия охотно занимала физические кафедры университетов, а вот русских аристократов физика не прельщала. Эта область науки, как правило, пополнялась у нас выходцами из разночинной среды. Князь Борис Борисович Голицын, благодаря отцу, был чуть ли не единственным в России физиком-аристократом. До двенадцатилетнего возраста Борис Борисович воспитывался дома с учителями; в 1874 году поступил в частную школу, устроенную графом Апраксиным у себя на дому по программе мужской классической гимназии. В 1876 году юноша поступил в Морской кадетский корпус, который он окончил первым по наукам: его имя было занесено золотыми буквами на мраморную доску. Став гардемарином, юный Голицын уже тогда поражал товарищей пытливостью ума, удивительной доброжелательностью к людям и, это подчеркивают все современники, благородством характера.
Практическое плавание в Средиземном море на фрегате «Герцог Эдинбургский» научило молодого мичмана многому. Впоследствии, когда требовалось энергичное вмешательство в научную рутину, Голицын в мгновение ока схватывал суть дела, моментально отметая прочь все лишнее, и стремительно двигался к главной цели, на ходу исправляя допущенные ошибки. В 1887 году Голицын оставляет морскую службу и всецело посвящает себя науке – любимой им физике.
На рубеже ХХ века новая наука – геофизика – открывала возможности изучения физических свойств земных недр. Голицын занял пост главы сейсмической комиссии при Академии наук. При нем сейсмология из науки, строившейся на догадках и гипотезах, стала превращаться в точную науку. Голицын дал решение важнейшей задачи сейсмологии — определению очага землетрясения по данным одной сейсмической станции. Главной заслугой его явилось создание инструментальной базы сейсмологических наблюдений, без которой развитие сейсмологии невозможно. В 1902 году он разработал гальванометрический метод регистрации сейсмических колебаний и спроектировал специальную платформу для исследования и калибровки сейсмографов. В 1906 году в подвале Пулковской обсерватории Голицын установил созданные им сейсмографы, и за первый месяц наблюдений приборы зафиксировали 14 землетрясений! При этом, возникла полная картина — от зарождения катаклизма до его затухания. Ученый распознавал не только расстояние до очага землетрясения, но даже направление, в котором очаг был расположен. Сидя в подвале обсерватории, Борис Борисович как бы заглянул в глубины планеты, он узнал тайны тех дьявольских преисподен Земли, достичь которых не удавалось еще никому. Голицынские сейсмографы нарасхват покупали обсерватории всего мира. В 1911 г. Голицын был избран президентом Международной сейсмологической ассоциации.
Судьба складывалась так, что Голицыну приходилось заново создавать физические кабинеты, не уступавшие лучшим европейским, и в этом тонком деле он стал превосходным мастером. Князь сам мастерил столь сложные приборы, сделать которые отказывались самые опытные ювелиры столицы. «Наша планета Земля, —уже сама по себе является гигантской физической лабораторией, и надо смелее поднять ту загадочную вуаль, под которой скрываются тайны физических свойств земных недр» — говорил Голицын.
Как подлинный ученый, Голицын был пристально любопытен и жаден – от освоения Арктики до вопросов космографии. Однажды в конференц-зале Академии наук, выступая перед грозным синклитом сановников империи, князь Голицын обрушил на их головы жестокие обвинения за отставание России в деле воздухоплавания, назвав их косными бюрократами, губящими на корню важнейшее дело обороны страны. И когда это не помогло, он сам поехал на вагоностроительный завод, где и налаживал выпуск аэропланов. Наконец, мало кто знает, что Голицын помогал Игорю Сикорскому в создании многомоторного великана небес — «Ильи Муромца»
Жизнь выдающегося ученого оборвалась 16 мая 1916 года, до потрясений и смуты он не дожил. Он скончался на 55 году от воспаления легких в Новом Петергофе. Последние его слова, которые он кричал в бреду, были: «Пустите меня работать! Я так мало сделал!». Академик Голицын похоронен в Санкт-Петербурге в Александро-Невской лавре.
Очень трудно найти последние слова для описания триумфа этого человека.
В справочнике «Люди русской науки», изданном в СССР, — статья о князе Голицыне заканчивается словами: «Таков был Борис Борисович Голицын — создатель новой науки сейсмологии, горячий патриот, человек несокрушимой воли и неукротимой энергии, одаренный высокими качествами душевного благородства».
И к этому нам и добавить нечего!