Сегодня от мужчин не приходиться ждать любовных писем или серенад под окнами. Но любовь открывает для нас новые грани - Великие мужчины были способны не просто на записки, а целые поэмы, посвящённые любимым женщинам.
Лев Толстой - Софии Бернс:
"София Андреевна, мне становиться невыносимо. Три недели я каждый день говорю: нынче все скажу, и ухожу с той же тоской, раскаянием, страхом и счастьем в душе. И каждую ночь, как и теперь, я перебираю прошлое, мучаюсь и говорю: зачем я не сказал, и как, и чтобы я сказал. Я беру это письмо, чтобы отдать его вам, ежели опять мне нельзя, или недостанет духу сказать вам все. Ложный взгляд вашего семейства на меня, состоит в том, как мне кажется, что я влюблен в вашу сестру Лизу. Это не справедливо. Повесть ваша засела у меня в голове, оттого, что, прочтя её, я убедился в том, что мне, Дублицкому, не пристало мечтать о счастье, что ваши отличные поэтические требования любви... что я не завидую и не буду завидовать тому, кого вы полюбите. Мне казалось что я могу радоваться на вас, как на детей...
Скажите как честный человек, хотите ли вы быть моей женой? Только ежели от всей души, смело вы можете сказать: да, то лучше скажите: нет, ежели в вас есть тень сомнения к себе. Ради Бога, спросите себя хорошо. Мне страшно будет услышать: нет, но я его предвижу и найду в себе силы снести. Но ежели никогда мужем я не буду любимым так, как я люблю, это будет ужасно!"
Наполеон Бонапарт - Жозефине:
"Не было дня, чтобы я не любил тебя; не было ночи, чтобы я не сжимал тебя в своих объятьях. Я не выпью и чашки чая, чтобы не проклинать свою гордость и амбиции, которые вынуждают меня оставаться в далеке от тебя, душа моя. В самом разгаре службы, стоя во главе армии или проверяя лагеря, я чувствую, что мое сердце занято только возлюбленной Жозефиной. Она лишает меня разума, заполняет собой мои мысли. Если я удаляюсь от тебя со скоростью течения Роны, это означает только то, что я, возможно, вскоре увижу тебя. Если я встаю среди ночи, чтобы сесть за работу, это потому, что так можно приблизить момент возвращения к тебе, любовь моя. В своем письме от 23 и 26 вантоза ты обращаешься ко мне на "Вы". "Вы"? А, черт! Как ты могла написать такое? Как это холодно!..
Жозефина! Жозефина! Помнишь ли ты что я тебе сказал когда-то: природа наградила меня силой, непоколебимой душой. А тебя она вылепила из кружев и воздуха. Ты перестала любить меня? Прости меня, любовь всей моей жизни, моя душа разрывается. Сердце мое, принадлежащее тебе, полно страха и тоски... Мне больно от того что ты не называешь меня по имени. Я буду ждать когда ты напишешь его. Ах, если ты разлюбила меня, значит, ты меня никогда не любила."
Альфред де Мюссе - Жорж Санд:
"Моя дорогая Жорж, мне нужно сказать Вам кое-что глупое и смешное. Я по-дурацки пишу Вам, сам не знаю почему, вместо того чтобы сказать Вас все это, вернувшись с прогулки. Вечером же впаду из-за этого в отчаяние. Вы будите смеяться мне в лицо, сочтёте меня фразёром. Вы укажите мне на дверь и станете думать что я лгу.
Я влюблён в Вас. Я влюбился в Вас с первого дня, когда был у Вас. Я думал что исцелюсь от этого очень просто, видясь с Вами на правах друга. В Вашем характере полно черт, способных исцелить меня; я изо всех сил старался убедить себя в этом. Но минуты, которые я провожу с Вами, слишком дорого мне обходятся. Лучше уж об этом сказать - я буду меньше страдать, если Вы укажите мне на дверь прямо сейчас... Но я не хочу ни загадывать загадок, ни создавать видимость беспричинной ссоры. Теперь, Жорж, Вы как обычно, скажите: "Еще один докучный воздыхатель!". Если я для вас не совсем первый встречный, то скажите мне, как Вы сказали бы это мне вчера в разговоре о ком-то еще, - что мне делать. Но умоляю, - если Вы собираетесь сказать мне, что сомневаетесь в искренности того, что я Вам пишу, то лучше не отвечайте вовсе. Я знаю, что вы обо мне думаете: говоря это, я ни на что не надеюсь. Я могу только потерять друга, и те единственно приятные часы, что провёл в течении последнего месяца. Но я знаю, что Вы добры, что Вы любили, и я вверяюь Вам, не как возлюбленной, а как искренниму и верному товарищу. Жорж, я поступаю как безумец, лишая себя удовольствия видеть Вас в течение того короткого времени, которое вам осталось провести в Париже до отъезда в Италию. Там мы могли бы провести восхитительные ночи, если бы у меня было больше решимости. Но истина в том что я страдаю и мне не хватает решительности."
Джон Китс - Фанни Браун:
"Милая моя девочка! Ничто в мире не могло одарить меня большим наслаждением, чем твоё письмо, разве что ты сама. Я почти уже устал поражаться тому, что мои чувства блаженно повинуются того существа, которое находиться сейчас так далеко от меня. Даже не думая о тебе, я ощущаю твоё присутствие, и волна нежности охватывает меня. Все мои мысли, все мои безрадостные дни и бессонные ночи не излечат меня от любви к Красоте. Наоборот, эта любовь стала такой сильной, что я в отчаяние от того, что тебя нет рядом, и вынужден в унылом терпении превозмогать существование, которое называется Жизнью. Никогда прежде я не знал, что есть такая любовь, которую ты подарила мне. Я не верил в нее; боялся сгореть в её пламени. Но если ты будешь любить меня, огонь не может опалить нас - он будет не больше, чем мы, окроплённые росой Наслаждения, сможем вынести. Ты упоминаешь "ужасных людей" и спрашиваешь, не помешают ли они нам увидеться вновь. Любовь моя, пойми только одно: ты так переполняешь мое сердце, что я готов превратиться в Ментора, едва заметив опасность, угрожающую тебе. В твоих глазах я хочу видеть только радость, на твоих губах - только любовь, в твоей походке - только счастье...
Всегда твой, моя любимая! Джон Китс"
Спасибо за внимание.