И вместо до свидания...
…как того и следовало ожидать, руки–ноги Ивана срослись, костыли были заброшены так далеко, чтобы забыть где они лежат и больше никогда ими не пользоваться.
Но лучше, когда всё по порядку. Жизнь в деревне продолжалась и продолжается. Иван поправился и стал на все сто соответствовать высокому званию жениха. Не для красного словца, а действительно, диву даёшься как может измениться, нет, слово измениться не подходит. Каким, на самом деле, может оказаться человек, это про Ивана.
После того растреклятого джипа, он, как бы это поточнее и повыразительнее сказать, он находился в положении кота попавшего в бочку со сметаной – красота да и только! А что, даже если и утонешь, то не в чём–нибудь, а в сметане, о таком даже не все и мечтают. Это если ну совсем не шевелиться, тогда утонешь, и то далеко не сразу, потому что сметана, она густая. А если шевелиться, и дело не совсем в супружеском долге, хотя и его никто еще не додумался отменить, шевелиться, элементарно, от удовольствия, тогда из сметаны может масло получиться, а кошаки масло тоже ой как любят, да и шансов утонуть тогда никаких.
Конечно же, в первую очередь Иван не переставал удивлять многострадальную деревенскую общественность. Да и как ей было не удивляться, если он пить бросил?! Конечно не так чтобы наглухо, наглухо человек пить не бросает, даже тогда когда, ну, совсем нельзя и все врачи против. Наглухо пить не бросают, а не начинают, вот тогда это вполне возможно. А Иван просто к спиртному начал относиться совсем по другому. Ну бывает, что выпьет стопку–другую и всё на этом. И не потому что Марья заругается, а потому что вовсе и не хочется пить её, проклятую.
Часто, но много, человек пьет тогда, когда душа у него не на месте, когда рядом не тот и вокруг всё не то и не те, а сделать так, чтобы и рядом был тот и вокруг то и те кто быть должен сил не хватает, а бывает что и желания никакого. Тогда да, тогда человек и ныряет в стакан. Бывает, что и выныривает, вот Иван, например, вынырнул. Кстати, только что само–собой в голове появилось, поэтому предлагаю в качестве тоста тем, кто собрался в очередной раз в этот стакан нырнуть. Попробуйте нырнуть, в смысле выпить, не за все хорошее, а за то чтобы вынырнуть…
Так что Иван барахтался в сметане, кстати, Марья тоже. Она перестала гнать самогонку, чем несколько расстроила почитателей этого «сказочного» напитка. Правда народ расстраивался недолго, потому как место пустым не бывает и вскорости оно было занято другой женщиной. Наверное она, может прослышала, а может сама догадалась и принялась за дело в ожидании своего Ивана, всё может быть.
И ещё Иван удивил Марью тем, что настоял на том, чтобы свадьба была настоящая, а не просто поцеловались–выпили–закусили. Вот ведь что с человеком делается, ярый противник свадеб вообще стал их ярым сторонником, во всяком случае своей свадьбы. Марья если и противилась, то для вида, а на самом деле была рада–радёшенька. Наверное женщина думает, что если свадьба, ну такая, какая должна быть, тогда все по настоящему, а если без неё, то неизвестно как получится.
Съездили в ЗАГС, расписались. Правда поехали без оравы всю дорогу пьющих шампанское и радостно что–то орущих гостей, а вчетвером: Иван, Марья, дядя Саша который не избежал участи свидетеля, а свидетельницей Марья соседку попросила побыть. Кстати, та была женщиной одинокой, так что вполне возможно что и на неё силы и власть Колобка распространятся и закончится её одиночество. Но это разве что в будущем, и это будет уже совсем другая история.
А вот свадьба, в смысле пир, так тот был действительно, горой. Гостей было не так уж и много, может человек тридцать, но это тех которые пришли и уходить не хотели. А так, почитай, что все жители деревни зашли, поздравили, выпили за счастье и здоровье молодых. Даже как в старину, в окна смотрели.
Интересно кто же был инициатором смотрин в окно? И не забыли же, что есть такой старинный обычай, на свадьбе в окна смотреть. Неужели всё та же деревенская контрразведка? Оказывается что и от бойцов невидимого фронта польза бывает.
***
Дядя Саша, по словам Ивана, подложил ему и Марье свинью, причём в прямом смысле этого слова – подарил Октябренка. Бедняга Октябренок, при содействии деревенских мужиков, не избежал того, что было ему на роду написано и превратился: в котлеты, колбасу и прочие вкусные вещи на свадебном столе пользующиеся большой популярностью.
А вот со спиртным, и опять к удивлению деревенской общественности, Марья поступила совсем не так, как от неё этого ожидали. Никакой самогонки не было, вот так! Все что пьётся в торжественных случаях было куплено в магазине и довольно–таки в большом количестве. Хозяин магазина от такого чуть было не прослезился и чуть было сдуру скидку не сделал, но вовремя опомнился, бизнес он и есть бизнес, ничего личного, а значит лишнего, но на свадьбу пришёл, и подарок подарил.
Это в каких–то заморских странах сколько гостей за столом, столько котлет на столе и количество гостей оговаривается заранее, ну, чтобы знать сколько котлет надо будет жарить. Но это там, за морем, там где культура с цивилизацией. В этом отношении деревня где живут молодожены и их гости была напрочь дикой и некультурной. В отличии от культурной, некультурная деревенская хозяйка даже помыслить побоится, потому как грех страшнейший, рассчитывать угощение для гостей так, чтобы хватило всем, но именно хватило, а не лопай сколько сможешь.
Марья, да и не только она, а и любая другая некультурная хозяйка, наготовит столько, что и за год не съесть. А вдруг ещё кто зайдет, а стол пустой, тогда что? Тогда только позор на веки вечные! Пусть уж лучше всё пропадет, в смысле испортится, чем чего–то вдруг не хватит, это же пострашнее конца света будет!
Так думают наши женщины. А ты попробуй, той же Марье, хотя бы намекнуть насчёт какой–то порционности, ещё прибьёт, чего доброго. Поэтому готовили много и долго. Конечно же одна Марья не справилась бы, соседки помогали. Да и мужикам дело нашлось, тот же Октябренок напоследок столько хлопот доставил покуда не превратился во всё те же котлеты.
В старой сказке говорится про волшебные дела: жили были три сестрицы… Нет не то, это из другой сказки. А в той, о которой вспомнил, говорится: не пей из копытца, козленочком станешь. Так и с Октябренком: не родись свиньей, в котлету превратишься, так то.
Ну и конечно же сама свадьба пела, плясала и делала все то, что ей и положено делать в таких случаях. А вот дядя Саша опять подложил, на этот раз уже гостям, неизвестно что – пришёл на свадьбу с Ольгой.
Деревенские Те, Кому Всё Надо, в смысле, контрразведка с общественностью, увидев Ольгу дружно грохнулись в обморок, не приходя в сознание выпили–закусили и уж только после этого принялись её разглядывать и строить хитросплетения версий и прочей фантастики в свете вновь открывшихся обстоятельств. Самые отважные даже заговаривали с Ольгой, но быстро разочаровывались, потому как отвечала Ольга хоть и доброжелательно, но, и это было сразу видно, без какой–либо охоты продолжать разговор. Да и Марья, хоть и была невестой, следила за тем, чтобы никто из гостей не ударился с Ольгой в задушевные допросы–разговоры. Дядя Саша конечно же был рядом и никому не позволил бы Ольгу обидеть или ещё что–то такое, но в таких делах мужик – сплошная бездарь, ни на что не способная.
Вот сижу, пишу всё это, а самому подумалось: а может быть эта свадьба была не только свадьбой Ивана с Марьей, но и дяди Саши с Ольгой, как думаете? Скорее всего так оно и есть, но об этом знали только Ольга и дядя Саша, а Иван, Марья и я только догадываемся.
Так что свадьба гуляла–веселилась, и не по злобе, как в той песне, никто не дрался. А на утро гости пришли снова: кто опохмелиться, а кто просто за жизнь поговорить да и посуду грязную помыть надо. Когда в доме счастье, то и разговоры ему соответствуют, и нет в них места ни сплетням, ни пересудам, ни зависти и прочим проявлениям грешной силы, вернее, её темной стороны.
***
Но не одними Иваном и Марьей жива эта история. В ней есть ещё, например, такая незаурядная личность как Ботаник. После того как дядя Саша, спеша в лес к Ольге, в прямом смысле этого слова, махнул на него рукой Ботаник, если следовать жаргонной терминологии, оборзел. Но слово оборзел более применимо к собакам, потому что только среди них бывают, как борзые щенки, так и борзые собаки, а среди козьего роду–племени такого не замечено.
Если уж говорить в таком ключе, то гораздо уместнее будет сказать, что после того как дядя Саша, спеша в лес к Ольге, в прямом смысле этого слова, махнул на него рукой, Ботаник окозлел, так будет вернее. А вот что это слово обозначает на самом деле, неизвестно также, как и слово оборзел.
Все очень просто, Ботаник зачастил в лес к своим друзьям в их лесную школу. Ради этого он даже оставил свои ежедневные шараханья по деревне чем вполне возможно даже кого–то из деревенских и удивил. Но ему было на это наплевать, так что Ботаник был вправе рассчитывать на то, что любопытствующим наплевать тоже.
Ученье же в школе продолжалось и перло вперёд даже не семимильными, а по меньшей мере, четырнадцатимильными шагами. Вот если бы люди–человеки с таким же желанием и усердием относились к своим делам с каким к постижению грамоты относились: Заяц, Мишка и Ворона, то тогда уж точно сбылись бы слова известного сатирика, и на заборах вместо готовых упасть в голодный обморок голубей, точно, индюки бы уселись.
Ну и конечно же в деле преодоления безграмотности Ворона оказалась впереди планеты всей. Она–то и в неграмотном виде была сама из себя – вся из себя, а теперь так уж и подавно. Быстро сообразив, что на бумаге которая приклеена к столбам и заборам тоже что–то написано Ворона принялась все это читать. Дальше, больше.
Поскольку этого «добра» в деревне было не так чтобы уж очень она смекнула и повадилась летать в ближайший город, а уж там всяких объявлений да рекламы видимо–невидимо.
Кстати, она уже подумывала слетать в по–настоящему большой город, этот казался ей уже маленьким. Ворона всё это, насколько позволяли уже известные ей буквы, читала, а потом пересказывала прочитанное Зайцу и Мишке.
Конечно же врала при этом, настолько, насколько ей позволяла её собственная фантазия. Совесть при этом была не востребована и если присутствовала, то стояла в сторонке насупившись, с обиженным видом.
Правда фантазия у Вороны была однобокой, всё во славу себя и подаренного ей Ботаником мифического предка. Так что в большинстве случаев была выводима на чистую воду, допрашиваема под дружный хохот и каверзные вопросы в городах никогда не бывавших.
Но это её нисколечко не смущало, впрочем дело не в этом. У зверей лесных появился тот, кто оказался вхож в мир людей, да ещё в грамотном состоянии, а это, поверьте, немало. А то что Ворона, по большому счёту, была дурой набитой, так это ерунда. Самое главное была она дурой не злой, а всё остальное – мелочи.
Так что великие дела в Лесу начались, продолжались и грозили продолжится в будущем. Да что там, все были довольны, а это главное.
***
Народ же служивый догуливал свои отпуска и уже собирался возвращаться к местам постоянной дислокации своих частей, или что там у них…
После того как Ольга сходила в деревню к дяде Саше Соловей и Змейка так вообще оказались предоставленными самим себе, потому как теперь Ольга день–деньской где–то пропадала, да и ночевать приходила домой далеко не всегда.
Не сказать чтобы это расстроило друзей закадычных, они прекрасно понимали что всё это означает и только радовались за Ольгу и за пока ещё незнакомого им Сашу. А сами, не будь дураки, конечно же воспользовались вдруг свалившейся на них свободой, в смысле, отсутствием догляда со стороны Ольги, ну и всё такое. Зачастили они к русалкам, только Ольга за порог и Соловей со Змейкой туда же, только в другом направлении.
И что греха таить, пару раз, вечером, разжигали костер, пили наливку, пели песни, иногда срамные, для женских ушей не предназначенные и Змейка летал над деревьями, садился на них и раскачивал их как хотел и сколько хотел. Ольги рядом не было, она участвовала в другом мероприятии.
Но пришло время и Соловей со Змейкой отправились к местам своей службы. С Соловьём то все понятно: сел в автобус и поехал, а вот как Змейка к себе в институт добирался – тайна великая есть. Впрочем ничего удивительного, на то он, Змейка, и весь засекреченный, ему не привыкать.
Прощание, как всегда, было трогательным. Да и прощанием-то это никаким не было, на будущий год Соловей со Змейкой обязательно собирались приехать к Ольге, это уж точно, к бабке не ходи, хоть к одной отдельно взятой, хоть ко всем сразу. Тем более что Ольга обещала познакомить их с Сашей.
Почему только через год? А кто его знает?! Ну уж точно не потому, что вдруг у них там с Ольгой что–то не заладится или что Ольга стесняется Сашу своим друзьям показывать. Там было что–то другое, а что, только и остается гадать, а это, как известно, дело неблагодарное…
Вроде бы никого не забыл, ну разве что бравых парней из джипа. Но здесь вынужден признаться, полная неизвестность. Соловей со Змейкой, даже если им что–то про них известно, всё равно не скажут, а самому идти к русалкам всё–таки страшновато.
А вообще–то в жизни всяко бывает, может быть и объявятся где–то. Но если и объявятся, то уж точно совсем в другом качестве и с другими взглядами на жизнь и на окружающих, и правильно сделают.
***
И надо быть последней сволочью, чтобы не сказать, ну или соврать, на худой конец, что было дальше с Ольгой и дядей Сашей, теперь уже просто Сашей.
Сам толком мало что знаю, одно знаю точно, что исчез из деревни теперь уже Саша и Ботаник, тоже исчез. Колобок тоже исчез, но о нём кроме Саши и Ботаника не знал никто, а значит для них он никуда не исчезал вовсе.
Поначалу было общественность всполошилась: как же так, сам, никому не сказав и ни у кого не спросясь! Но общественность была быстро успокоена Иваном и Марьей. Они–то уж точно знали, куда отправились Саша с Ботаником, но разумеется правды никому не сказали.
А поскольку Иван, точно так же как и Заяц в Лесу, мог придумать обосновать и рассказать всё что угодно, то он этим и воспользовался. Просто–напросто сказал, что Саша уехал жить в другую деревню, к Ольге, а Ботаника с собой взял, потому как в хозяйстве он, Ботаник, животное очень даже полезное.
На резонный вопрос: почему чуть ли не тайком так, что никто об этом не знал, был получен резонный ответ: чай не на войну отправился, чтобы всей деревней провожать. На этом деревенская общественность и успокоилась тем более, что жизнь вокруг продолжалась и каждый день преподносила Тем Кому Всё Надо новые и новые события в которых обязательно надо было разобраться, вникнуть во все детали и тонкости, систематизировать, классифицировать, ну и все такое…
А на самом деле Саша ушёл с Ольгой, ушёл в Лес. Разумеется дело не в том, что у Ольги паспорта не было и без него ей трудно было бы жить в деревне. Уж что, что а паспорт Ольга смогла бы себе организовать, потому как силами чародейными владела такими, которые всем газетно–книжным колдунам и экстрасенсам, всем, вместе взятым, даже и не снились. На худой конец этот самый паспорт и у жуликов можно было купить, но всё это ерунда, даже до мышиной возни не дотягивающая.
Главная, нет, не главная, а одна единственная причина тому – любовь. А любовь, это когда вдвоём и больше никого вокруг. Никаких тебе глаз, ушей, ртов, вообще никого, только Лес, бескрайний Лес. Ведь только в Лесу они смогут любить друг друга без оглядки и до самого донышка, а донышко это не просматривается, потому как не существует его вовсе.
Не знаю как вы, а я пожелаю Ольге и Саше, а вот даже и не знаю чего и пожелать. Ведь у них есть самое главное – любовь, а что еще человеку нужно для счастья, вроде бы как больше и ничего. Так что желаю им того, чего они сами себе желают, и вам тоже…
***
Ну и конечно же, на самый напоследок, возникают два вопроса, без них никак. Первый: кто виноват? И второй: что делать? Отвечаю по порядку. На первый: во всем виноват Колобок! И на второй: понятия не имею!