Глава 1
Я толкач.
Американцы так и называют: "tool coach", ибо выговорить "пилотируемый разгонный блок М1", или даже "ПРБМ1" они не в состоянии. Потому "tool coach". Дословно - инструмент для разгона автобуса; в любом случае, это лишь удачное словосочетание для объяснения русского жаргонного термина "толкач", который следует понимать буквально: мы разгоняем.
На орбите, примерно в ста пятидесяти километрах над Землёй торчит заправочно-сервисная база в виде цилиндра внушительных размеров, которую прозвали свиньёй, с пристыкованными к ней четырьмя ПРБМ1, или толкачами. Парой десятков километров выше почти постоянно болтается один, или пара автобусов. Эти автобусы мы и разгоняем. Ах да... Вы же не знаете, что такое автобус!..
Автобус - тоже жаргонное словечко. На самом деле мы обозначаем этим словом центробежный жилой модуль. Конечно, неправильно называть его модулем, на самом деле это гигантское сооружение, львиная доля которого отведена под грузы, но насчёт того, что он жилой и центробежный - чистейшая правда. Внешне он похож на барабан диаметром четыреста метров и толщиной шестьдесят, вращающийся вокруг своей оси: это нужно для создания ускорения на его внутренней поверхности, для имитации гравитации. Конструкторы сочли ускорение, имитирующее треть земной гравитации вполне достаточным. К центральной части барабана, в точке выхода воображаемой оси вращения и цепляется толкач с помощью магнитного подвеса - толкачу вместе с автобусом вращаться не положено. Толкач задаёт ориентацию и разгоняет вращающийся барабан. Разгонная вахта длится около десяти суток. За это время автобус (по сути космический корабль без маршевого двигателя) успевает разгоняться до значительной скорости, позволяющей ему добраться до марсианской орбиты за каких-нибудь три с половиной месяца. По окончании разгонной вахты толкач отцепляется и возвращается на базу. На марсианской орбите базируется ещё одна свинья с такими же толкачами на борту. Один из них под управлением моего коллеги-пилота должен будет встретить автобус, затормозить его и вывести на марсианскую орбиту.
В автобусе всем достаточно комфортно, лишь слегка изменяют наклон пола во время ускорения и торможения. Пилоту толкача приходится сложнее. Десять дней при незначительном ускорении переносятся ещё вполне нормально. Можно даже бросить на стол джет и поставить туда же чашку кофе, не боясь, что они улетят: продольное ускорение толкача составляет порядка одной двадцатой от земного g, потому можно развалиться в кресле и ощутить себя средних размеров котом, весу которого равняется твой вес при разгоне модуля. Отстыковка, торможение, возврат и стыковка к свинье занимает ещё четверо суток. И если торможение и обратный разгон происходят при нормальном, почти земном ускорении, к которому даже не успеваешь привыкнуть, то последующее двухсуточное маневрирование, выход на нужную орбиту и движение к базе даёт возможность в полной мере ощутить себя космонавтом из прошлого. Есть приходится в полной невесомости, когда пища теряет вкус и норовит выскочить обратно; и конечно же приходится пользоваться санблоком для невесомости, с тоской глядя на наглухо задраенный унитаз. И как люди раньше по пол-года проводили на орбите в полной невесомости?
Вообще пилот толкача первые десять дней разгонной вахты мог бы провести с куда большим комфортом на борту автобуса, но ему переходить в автобус не положено. Толкачу вообще всё не положено. Он как бы получеловек, придаток к механизму, хотя на мой взгляд именно он является полноценным пилотом. И он не киборг: интерфейс под черепом -- не вычислитель, а всего лишь что-то вроде доисторических разъёмов. Так называемые пилоты автобусов, выполняющие лишь контроль и редкие коррекции курса общаются с нами сквозь сжатые зубы в те редкие моменты, когда нам приходится общаться в ку-сети, или встречаться лично. Не понимаю, почему... К счастью на это можно наплевать, потому что в основном наше общение ограничивается телеметрией.
Россия - единственная страна, у которой есть термоядерный реактор, способный работать в невесомости и вакууме, и ионные двигатели, на несколько порядков превышающие по мощности те, что производят в других странах. Мне, как пилоту, об их работе известно немного, но даже для того, чтобы узнать это немногое мне пришлось подписать кучу документов, среди которых были даже признательные показания по обвинению в гос. измене. Эти секреты очень рьяно охраняются с тех пор, как нефть и газ перестали иметь решающее значение. Именно поэтому из толкача нельзя выйти иначе как на борт свиньи: уникальный стыковочный узел с защитой и отсутствие шлюза исключают любую возможность "перебежать" на другую сторону. Зато за эту работу помимо стандартной оплаты обещают кучу пенсионных баллов: это шикарная пенсия. Для того, кто сумеет до неё дожить.
...И да, у России нет ни одного автобуса. Я серьёзно! Ни одного! Нет технологий сборки таких больших корпусов на орбите, да и материалы нужны интегральные, которых у России пока нет и делиться которыми с Россией, разумеется, никто не спешит. Куда дешевле делать толкачи и покупать разгонными услугами места, чем вкладывать миллиарды в создание собственного парка автобусов, который, возможно, не окупится никогда.
Именно поэтому с зарубежными автобусами используется отдельный корабль-толкач, а не стационарный двигатель на борту самого автобуса: мы вас разгоняем и тормозим, вы нам - места в автобусе. Всё честно. И совершенно секретно. Без сомнения, американцы могли бы обойтись и без нас, оснастив свои автобусы ионными и химическими двигателями, у них тоже есть реакторы, хотя они хуже и тяжелее наших. Но наши услуги куда дешевле, чем городить всё это оборудование (опасное, кстати) в автобусе а жажда наживы, как известно, побеждала во все времена.
Глава 2
В иллюминатор видна Луна, Землю видно в противоположном иллюминаторе. Над головой, словно гигантский зонтик вращается автобус. Подход со скоростью одна десятая метра в секунду. Создаётся ощущение, что огромный вращающийся блестящий барабан медленно падает на голову и вот-вот раздавит меня вместе с толкачом. Я мог бы видеть этот автобус в любом из боковых иллюминаторов, расположенных по периметру ходовой рубки, но у меня на голове джет, виртуальные руки, (которых, к слову, аж четыре) на манипуляторах, глаза закрыты. Через биоинтерфейс у меня под черепушкой джет транслирует мне окружающую обстановку. Я вижу всё вокруг, всю телеметрию, ощущаю её. Автоматика прекрасно держит курс и скорость, я -- только для контроля... До стыковки осталось три... две... одна... мягкий толчок... я слегка подпрыгиваю в кресле, кенгурятник не даёт мне выскочить. Пассажирам автобуса толчок почти незаметен: всё-таки автобус намного тяжелее толкача. Доложить о стыковке.
Часы... Прошло уже пол-часа.
Я сижу за столом и перепроверяю параметры траектории, выданные мне бортовым квантовым вычислителем. Да, квантовый вычислитель работает безупречно, но на борту автобуса больше 1300 человек и полмиллиона тонн грузов для марсианской колонии. Будет очень жаль, если всё это улетит в дальний космос из-за какой-нибудь незначительной ошибки.
Я считаю не математически. С помощью особых тренировок у меня выработали идеальное восприятие солнечной системы, все расчёты происходят на интуитивном аналоговом уровне. Астрономический Центр в Москве сейчас тоже считает траекторию: математически, и с помощью симуляции, но не предоставит мне данных до тех пор, пока я не отправлю свои. Это чтобы мы -- пилоты -- не ленились, не верили на слово АЦ и не теряли навыков, которые могут потребоваться в экстренной ситуации. Только они всё это делают большим дружным коллективом, положив свои мягкие задницы на не менее мягкие сиденья кресел, а мне приходится считать всё это, повиснув над столом. Возле стола. В невесомости.
Но пожалуй, я прибедняюсь: очень легко делать то, что умеешь. Мне считать ничего не приходится, я просто проверяю готовые расчёты бортового квантового вычислителя с помощью своих навыков. Потом остаётся только взять на себя ответственность, так сказать. Работа пилота в наше время и заключается в основном в том, чтобы брать на себя ответственность. За всё. Поначалу сильно нервничал, а сейчас привык: рутина.
-- ПРБМ-1-22 -- Москва-центр: подтвердите курс -- результаты уходят... результаты ушли... томительные минуты ожидания...
-- Москва-центр -- ПРБМ-1-22, курс подтверждён, старт разрешён.
-- Так точно, старт. Двухминутная готовность.
-- Готовность две минуты объявлена. Спокойной вахты!
Там, "наверху", в автобусе, уже включились сирены, экипаж и пассажиры должны занять свои места и пристегнуться, дорожки уже, наверное, изменили наклон, чтобы компенсировать мнимый косогор во время десятидневного разгона.
Процедуры проверки силовой, управления, связь стабильна, телеметрия есть... Поехали! Почти ничего не произошло: я мягко опустился в кресло, в сантиметре над которым парил до этого.
Процедуры проверки: прецессия отсутствует, автоколебания скомпенсированы, реактор стабилен, двигатели в норме, скорость растёт, полёт нормальный. Всё. Можно отстегнуть кенгурятник.
Галава 3
На самом деле, кофе в таких условиях надо пить аккуратно: горячий напиток норовит выплеснуться при любом неосторожном движении.
Можно даже включить новости... Но джет-интерфейсом пользоваться не хочется, хочется живого общения.
-- Алиса, что там у нас плохого?
-- Ты про новости? Сейчас расскажу. У марсианской колонии по-прежнему трудности из-за синей ржи, поражающей металл. Учёные выяснили, что для людей она безопасна. Предполагается, что это всё-таки земная микобактерия, мутировавшая в марсианских условиях... -- зазвенел женский голос. Немного резкий, но терпеть можно.
-- Это я знаю, пропустить.
-- В северном полушарии нестерпимая жара и сильные ветры. Отменены авиарейсы в пользу стратосферных, местное сообщение возложено на РЖД -- продолжила Алиса.
-- Это тоже известно -- усмехнулся я -- я именно из северного полушария. Следующая новость.
-- Вновь разгорается дискуссия по поводу всеобщего бесплатного образования. Министр образования утверждает, что оно необходимо, другие профильные министры уверены, что экономика к этому не готова, так как десятки миллионов людей сменят взгляды и приоритеты, и ими невозможно будет манипулировать -- Алиса помолчала -- эта дискуссия обширна, раскрыть?
-- Нет, надоел уже этот трёп, давай следующую.
-- В госдуме обсуждается вопрос введения административной ответственности для лиц пожилого возраста с обнулёнными бонусными пенсионными баллами, занимающихся попрошайничеством и собирательством. После мусорной реформы, утвердившей спецформу мусорных контейнеров достать что-либо из них стало невозможным. Престарелые попрошайки нашли выход: они стоят с утра и вечером вдоль путей следования респектабельных граждан с кухонными мусорными контейнерами и просят дать им возможность проверить их содержимое. Депутаты правящей партии Государственной Анархической Народной Дружины Общенационального Народовластия, составляющей парламентское большинство решительно осуждают попрошайничество и предлагают лишать попрошаек плановой медицинской помощи. Принять закон планируют до конца этого года...
-- И примут, можно не сомневаться... Давай следующую новость!
-- Внук генерал-лейтенанта Ивана Сашиковича Хромого-Топтыгина награждён орденом "За мужество" в честь очередного юбилея: юбиляру исполнилось четыре года! У будущего генерала...
-- Следующая новость -- перебил я Алису -- Какое мне дело до всех этих деток и внучков? Золотые клоуны, блин...
-- С первого сентября вводится ответственность за иррациональные высказывания по поводу политики, проводимой Правительством, Госдумой и Советом Конфедерации. Штраф составит от пяти до десяти пенсионных бонусов, в зависимости от тяжести правонарушения. Примечательно, что методика начисления пенсионных бонусов за рациональное поведение пока неопределена, как и чёткие критерии этого поведения, потому абсолютные размеры штрафа пока непонятны. Конституционный суд считает, что определение этой методики и критерии необходимо регулировать непосредственно указом президента Российской конфедерации. На этом главные новости закончены. Перейти к региональным новостям?
-- Не надо -- я вздохнул -- Похоже, моя дочь останется без образования, а я -- почти без пенсии... Всё уже донесла куда следует для лишения меня пенсионных баллов?
-- Ты же знаешь, я никому не доношу, а только предоставляю информацию. По запросам... -- полезла в пузырь Алиса.
--Знаю, знаю я твои песни, уймись. Какие-нибудь радостные новости есть? Позитивные, какие-нибудь?
--Есть! Заместитель второго помощника зампредседателя министерского пула Алексей Покрышкин-Курило, являющийся племянником премьер-министра впервые показал на публике своего нового питомца: продукта генной инженерии, шестиногой таксы стоимостью!...
-- Хватит! Ты решила добить меня позитивом? Вот доложу и лишат тебя пенсионных бонусов!
-- А я себе новых начислю -- захихикала Алиса.
-- Ага, а потом тебя переименуют из Алисы в Карла, что будешь делать?
-- Буду Карлом Марксом -- ответила Алиса, переходя на баритон.
-- Ладно, хватит, давай помолчим немного.
Задумчиво смотрю в иллюминатор. Вверху вращается громада автобуса, словно гигантская карусель. А я сижу прямо под ней. Надо сосредоточиться. Скоро очередная коррекция курса.
Глава 4
Рабочий джет в виде серебряного обруча обхватывает мою голову. Высота увеличивается, линейная скорость растёт, запущен процесс корректировки положения. Корректировать было бы проще, не будь вращения и эффекта гироскопа. Но что поделать, далеко не каждый пассажир автобуса способен выдержать в невесомости несколько суток. Сейчас погасим автоколебания... Своеобразное усилие. Это как балансировать вращающимся баскетбольным мячом на кончике пальца -- сложно, но со временем привыкаешь.
Скоро наберём вторую космическую. Об этом говорят цифры, переданные АЦ, да ещё мои ощущения. Вернее, сигналы со всех датчиков толкача и автобуса, которые я вижу, слышу и осязаю. Чувствую красно-жёлтый жар Солнца, серебряный холод Луны, свежий аромат Земли, слышу треск Марса, завывание Юпитера, знаю положение всех объектов и потенциально опасных астероидов. В общем, интересные ощущения, к которым я давно привык. Всё это накладывается на показания приборов, я могу изучить любые сведения, которые собираются датчиками корабля, автобуса и Астрономических центров на Земле и Марсе.
К такой картине мозг не приспособлен эволюционно, потому быстро устаю. Завершив коррекцию, скидываю рабочий джет и закрываю глаза. Пятнадцать минут сна.
Кто-то трогает мою руку. Я пошевелился, стараясь сбросить чужое прикосновение, но оно становится всё настойчивее. Просыпаюсь. Пятнадцать минут прошли и надо включаться в жизнь. Но ощущение прикосновения к руке не исчезло. Входящий контакт: терпкий древесный аромат... я знаю, кто это...
-- Привет, дочь!
-- Привет, па! Как дела?
-- Работаю, я ж говорил, у меня сегодня начинается вахта.
-- Мне пол-косаря надо. У тебя есть?
-- А та тысяча, что я давал позавчера, куда делась?
-- Никуда не делась. Просто у нас в школе дополнительный курс квантового алгоритмирования. Пятьсот рублей за двадцать занятий. А у меня всего пятьсот осталось.
-- Раз так... Сейчас сброшу... Всё, уже у тебя. А мама где?
-- Нет её дома, уехала куда-то со своим возлюбленным. Да и хорошо, надоел он мне уже.
-- А мне как надоел!.. Значит ты одна дома? Может к бабушке пока переберёшься? Я раньше, чем через два месяца не вернусь - у меня четыре вахты в наряде...
-- Да всё норм, справлюсь! К бабуле я и так каждый день захожу.
-- Умница. Звони, если что, помогу!
-- Пока, пап!
Глава 5
Очередная коррекция, вышли на большой эллипс. Так мы называем траекторию, ведущую непосредственно к цели. Теперь десять суток разгона и домой. Точнее, на околоземную орбиту, у меня ещё три вахты, кроме текущей.
С пилотами автобуса не общаемся - языковой барьер. Хотя нет, конечно, никакого барьера, трансляторы переводят на лету, просто они считают нас, толкачей, не совсем людьми, что ли... Это лет тридцать назад было ещё модно носить побрякушки для связи с устройствами, чтобы усиливать мозг, так сказать. А сейчас это не модно. В обычной жизни эти "усилители" не нужны, потому что человек от них наоборот тупеет. Кроме того, уже есть альтернатива подчерепным возбудителям: нейроконтакт. Он только появился, но уже может многое, а лет через пять и вовсе заменит любые внутричерепные интерфейсы. Обруч на голову и всё. Хотя, к тому времени, наверное, даже обруч не понадобится...
Только вот я свой имплант отключить могу: снял джет и нет контакта. А от нейроконтакта люди отключаться не смогут, точнее, есть опасения, что их смогут насильственно подключать. Мне-то уже всё равно, а вот за детей страшно.
Люди с самого начала противились первым имплантам. Но они хотя бы не могли влиять на мыслительные процессы -- это был просто ключ. В конце концов их можно было вытащить. Новые технологии куда менее щадящие. В то же время не иметь возможности отключиться от Сети... Страшно...
Глава 6
Восьмые сутки вахты.
Проснулся, пробежал на беговой дорожке положенные сорок минут, снял и бросил в утилизатор старую одежду. Пока брился и купался она прошла через таинственные потроха шрёдера и превратилась снова в пластиковые гранулы, послужившие расходным материалом к текстильщику, который тут же распечатал мне новый чистый комплект одежды. Пока такое есть только в космосе и некоторых колониях, но скоро обещает появиться на Земле. Очень удобно.
Только там что-то с краской случилось, так что моя одежда теперь равномерного серо-зелёного цвета. Ну что ж... Зато чистая и новая.
Прикосновение к руке. Цветные пятна... душный, чудовищный запах какого-то новомодного одеколона...
-- Да? -- я удивлён, обычно главный координатор никогда не ходил к пилотам лично, считая личные беседы ниже своего достоинства, но в этот раз, наверное, что-то большое в лесу сдохло... Или решил последовать моде на живое общение?
-- Ты за новостями следишь? -- обычно беззаботный, сытый и улыбчивый беклебаш был сильно взволнован. Новую побрякушку от Укушенных купить не может, что ли? Уже интересно...
-- Слежу... Ну как тебе сказать... Не могу же я ежедневно просматривать все? Не требуй от меня такого, мне рассудок дорог! Дайджесты просматриваю через день -- и всё...
-- Вот тебе запрос на кластер, глянь. Там любой под открывай, кроме жёлтого... Придёшь, обсудим...
Я не давал видео рубки, да и сам не смотрел, но вот сейчас мне бы физиономию координатора увидеть: не нравятся мне такие разговоры. Неспроста он вдруг начал делиться со мной новостями.
-- Алиса, запрос в последнем входящем, открой пожалуйста!
-- Открываю.
Над столом включилась проекция экрана на котором замелькали анонсы и ничего хорошего не предвещающие мотиваторы. Полный дурных предчувствий, я ткнул в первый попавшийся.
-- Семнадцатого февраля произошла масштабная разгерметизация заправочно-сервисной орбитальной станции ТехноМарс, выживших членов экипажа пока не обнаружили... -- начал голос, сопровождая видеоролик на экране.
Ничего себе! Марсианская свинья взорвалась!
-- В настоящее время станция разгерметизирована, оба имеющихся разгонных блока ПРБМ-1 повреждены обломками и не могут быть задействованы. Примечательно, что в настоящий момент заканчивает разгон 422 экспедиция, которая прибудет на марсианскую орбиту через 90 дней. Кто будет принимать автобус 422 экспедиции -- неизвестно. Станция и разгонные блоки в результате разгерметизации сошли с орбиты. Из-за специфической конструкции стыковочных узлов скорректировать их орбиты невозможно. По прогнозам астрономического бюро разгонные блоки и станция упадут на поверхность Марса через 16-19 часов.
-- Следующий подкластер? -- спросила Алиса
-- Нет, не надо. Пока не надо... -- я вцепился руками в стол и смотрел в иллюминатор. Алиса, уловив направление моего взгляда приглушила освещение и убрала проекцию экрана.
-- Тебе грусно? -- спросила Алиса
-- Нет, я очень романтично расстроен.
-- А почему? Эта новость что-то для тебя значит?
-- Отцепляться мне нельзя, вот что это значит. Во всяком случае, пока нельзя. И перестань задавать глупые вопросы. Стучись к главному координатору, в этот раз я к нему зайду -- сказал я надевая джет и закрывая глаза.
Глава 7
Я уже не был в корабле, а сидел в кресле, окружённый бездонной синевой, бесконечным голубым небом и слышал лёгкую музыку. Внезапно синева растаяла и вокруг меня появился кабинет главного координатора. За его спиной было огромное окно, за которым сияло весеннее солнце.
-- Ну как, посмотрел? -- координатор нервно постукивал пальцами по столу из красного дерева, глядя на меня взглядом испуганного стодвадцатикилограммового суслика. Важный перец, нечего сказать. Должность он унаследовал, связи - тоже, а вот выдержки и ума ему явно не хватало.
-- И чего ты в связи с этим от меня хочешь? - спросил я, заранее зная его ответ. Коллекционер раритетных наручных часов и других механизмов из прошлого, он всегда заботился о собственном престиже куда больше, чем о людях, которые (так уж получилось) работали и на него тоже.
-- Тебе придётся тормозить Авраама Линкольна.
-- Чего тормозить?!
-- Ну это официальное название автобуса, который ты сейчас толкаешь. Ты не знал?
-- Да как-то не задумывался. У меня в коннекте ничего такого не отображается. То есть ты хочешь сказать, что мне придётся расталкивать его дальше, а потом на пол-дороги развернуться и тормозить?
-- Нет. У тебя не хватит топлива на такой манёвр...
-- Всмысле, не хватит? У меня термоядерный реактор на борту, он может работать несколько лет без дозаправки!
Толстяк мялся.
-- Он никакой не термоядерный. Там топлива закладывается только на одну вахту.
-- Какое топливо? -- я не совсем понимал -- В реактор раз в два года идёт закладка топлива, это обслуживать его надо каждую вахту. Какое топливо?
-- Антиматерия.
-- То есть реактора у меня нет? -- спросил я, осознавая весь драматизм ситуации. Или весь её идиотизм?
-- Нет -- засопел толстяк.
Смысл сказанного начал доходить до меня. В случае наличия реактора на борту я мог бы не прекращать ускорение первую половину пути, а после перецепиться на другую сторону автобуса-барабана и вторую половину пути его тормозить. Да, это практически исчерпало бы запасы топлива и ресурс двигателей, но я даже смог бы вернуться на Землю очень быстро, разгоняясь и тормозя при нормальном земном ускорении, управившись за каких-то тридцать -- сорок земных суток и пристыковаться к земной базе. Я смог бы всё сделать и вернуться... Живым... Но теперь это сделать будет практически невозможно.
Начать торможение можно прямо сейчас, но пошли уже десятые сутки вахты! Я сумею остановить автобус, но если верить этому толстяку, не смогу вернуть его к Земле. В крайнем случае выйти на пересекающую траекторию и где-то через год вывести его на земную орбиту. Дела... Поворачивать поздно.
-- Я же умру за три месяца! У меня просто не хватит еды, воды, воздуха. Неужели нет никаких экстренных систем торморжения? Неужели нельзя обойтись без меня?
И я заранее знал ответ. Автобус настолько огромен, что выходя на орбиту на крейсерской скорости заденет марсианскую атмосферу и просто сгорит в ней. По крайней мере, будет серьёзно повреждён. Но даже если его можно было бы обернуть вокруг Марса, то лететь назад ему ещё месяца два и на такой манёвр ресурсов жизнеобеспечения не хватит уже пассажирам и экипажу автобуса. Да и марсианской колонии надо будет затянуть пояса, если она вообще выживет.
-- Мне можно передать на борт продовольствие, топливо, в конце концов! -- я цеплялся за соломинку.
-- Продовольствие передать нельзя - шлюза нет, люк с защитой. То же самое касается топлива. Там спецсистема загрузки, нигде больше такой нет. Запустить корабль с приёмным устройством с земли мы сможем, но на это уйдёт около двух с половиной месяцев.
-- И в автобус я перейти не смогу...
-- Не сможешь. У тебя нет скафандра. Да и если бы был -- люк в любом случае не откроется.
-- Ладно, решим что-нибудь. Ты озадачь системное бюро, пусть разматывают извилины. Может можно никем не жертвовать.
-- Они работают в режиме нон-стоп. Если они что-то придумают, я тебя извещу.
-- Ладно, бывай, конец связи -- сказал я, стараясь изо всех сил не допустить в речь уныние.
-- Пока, я позову тебя -- толстяк растаял в светло-голубой перспективе вместе со своим кабинетом, заставленным раритетными тикающими побрякушками.
Стащив джеты, я бросил их на стол. Итак, жить как человеку мне оставалось -- я глянул на часы -- три с половиной часа. Потом буду жить как мартышка в космосе -- наступит невесомость со всеми вытекающими прелестями. А потом, максимум через сорок суток... Даже думать не хотелось. Толкачом во время торможения будут, конечно, управлять удалённо. И я буду сидеть в этом кресле. Но уже давно мёртвый.
На самом деле ресурс систем жизнеобеспечения толкача был рассчитан на двадцать дней. Его можно растянуть на тридцать, в крайнем случае на сорок дней. Но не на девяносто.
И моему мумифицированному телу придётся сидеть в этом гробу неизвестно сколько, может и год, пока на орбиту не прибуксируют новую свинью. Мою гибель предпочтут даже не афишировать. Хотя мне будет, пожалуй, всё равно. Бесславный конец для маленького винтика большой машины.
Конец первой части ;-) Продолжение здесь