Глава Третья. Старый Новый год
Когда я была маленькой, бабушка рассказывала, что чудеса, если их сильно пожелать, происходят перед самым Новым годом. Только они случаются довольно редко. Все потому, что люди забыли, когда нужно ждать настоящих чудес. Можно изменить дату прихода Нового года, но нельзя изменить день, когда совершаются чудеса. Это раньше они совершались накануне Нового года, а теперь этот Новый год называют Старым.
Алевтина попросила поменяться дежурствами, и я согласилась не задумываясь. Можно, конечно, сколько угодно говорить, что я это сделала из человеколюбия, но себя все равно не обманешь. Уже больше двух недель мы со Стасом дежурили в разных сменах, и мне до смерти хотелось увидеть его. Хотя это могло принести новые огорчения. Нет, конечно, он не шарахается от меня. Все значительно хуже. Он относится ко мне как к коллеге по работе!
Но, так или иначе, тринадцатого января я заступила в вечернюю смену. Смена выдалась спокойная. Я уже даже начала мечтать о маленьком чуде – чтобы вся она прошла без единого выхода в поле.
- Анька! Морозова! – раздался из громкоговорителя голос Главного Темпорального дежурного Алексея Васильева, — где тебя черти носят?!
Ага, размечталась!
- Здесь! — ответила я в микрофон, — Чего изволите, босс?
- Разрыв темпоральной функции обнаружен на границе зоны досягаемости. Срочно дуй в гримерную! Высылаю сценариста.
Ну, вот, сейчас мы со Стасом общаться будем! В обычной нашей манере. Как коллега с коллегой!
- Времени в обрез, около тридцати минут. Давай быстрее, а то не успеем! Возмущение одиннадцать баллов, — продолжал командовать Васильев.
Одиннадцать баллов! Да такого не бывает! Нас через полчаса так перевернет вверх тормашками, что, выйдя с работы, родной город не узнаем!!
В гримерной меня ждала тетя Клава с сеточкой и коротким париком.
- Что, — возмущенно заорала я, — опять мальчишкой?!
- Юношей, — миролюбиво сообщила тетя Клава.
В гримерную влетел сценарист.
- Еще короче, Стас! — подала я реплику прежде, чем он успел открыть рот.
- Хорошо. Значит так, он сейчас полезет на подоконник, поскольку решил свести счеты с жизнью.
- Какой этаж?
- Второй!
- Он попытается покончить с жизнью, выпрыгнув со второго этажа? – недоверчиво произнесла я.
- Не перебивай, мешаешь, времени нет. Прыгать он, конечно, не станет, но идет дождь и подоконник мокрый. С вероятностью девяносто семь процентов поскользнется, когда попытается вернуться в комнату и упадет на улицу, прямо на маленькую клумбу с цветами.
- И что? Неужели разобьется?
- Кто? А-а… нет! Два синяка на заднице, но все георгины на клумбе накроются медным тазом!
- Так вы чего, ботаники хреновы, отправляете меня через время цветочки спасать?
- Толковая ты девчонка, Анька, — произнес Стас. – Слушай дальше. У соседнего подъезда под козырьком, спрятавшись от дождя, стоят парень и девушка. Через пятнадцать минут дождь прекратится и она уйдет. Он бросится на рынок через дорогу, но все бабушки разбегутся от дождя, и пока найдет букет цветов, она уже исчезнет в неизвестном направлении.
- Поняла, нужна клумба с цветами под рукой, чтобы они могли познакомиться.
- Умница. Это родители Бориса Строкинина.
Вот это да! Гениальнейший писатель. Его роман «Полет орла» признан лучшей книгой прошлого века! Везет мне на писателей. Осенью Татьянину спасали, теперь вот Строкинин…
- Теперь задача, — продолжал излагать Стас. — Ты появишься за пять секунд до того, как он полезет на подоконник. Тебе необходимо отвлечь его минут на двадцать, чтобы клумба осталась цела.
- Тетя Клава, — опять заорала я, — так что же ты творишь? Он что, голубой, что ли? Стас, он голубой?
- Нет. С чего ты взяла?
- Так во что вы меня наряжаете? Тетя Клава, неси красную мини-юбку и розовую кофточку с декольте «до пупа».
Я уже скидывала мягкий белый свитер. Стас резко отвернулся, но очень удачно, прямо к зеркалу, где вновь увидел меня, уже расстегивающую лифчик. Он тихо выругался и затараторил:
- Я тоже хотел тебя девчонкой отправить, но психолог на рога встал. Кризис говорит у пацана на любовной почве, от «чувихи» может вообще через стекло броситься.
Хотела бы я посмотреть на такое чудо, которое от моего декольте станет в окно кидаться. Но против психолога не попрешь. Он делает свою работу и отвечает за результат.
- Сколько же ему лет?
- Четырнадцать.
- Вот, блин, Ромео мелкокалиберный! А что у него случилось?
Стас понимал, что мне работать с листа. Потому без запинки отвечал на любой вопрос, чтобы легче было вникнуть в сценарий.
- Маринка пошла в кино с Витькой из параллельного класса.
Ох, уж эти детские шалости!
Тетя Клава тем временем очень ловко обернула мою грудь утягивающей лентой, подложила мужские плечи, поколдовала над талией и велела надевать свитер.
- Ну, так и чем же мне его отвлекать? – спросила я Стаса.
- Шахматами.
Час от часу не легче.
- Кто мне подсказывать будет?
- Никто.
- Вы что совсем сдурели? У меня из шахмат только то, что мы на втором курсе университета проходили – весьма общие представления.
- Вполне хватит, он в шахматы совсем играть не умеет.
- Тогда он и играть не станет.
- Анька! Ты старший опер или практикантка с четвертого курса? На месте разберешься! Шахматы у него на столе, поняла!! – заорал Стас.
И правильно заорал. Так со мной и надо. Пятый год работаю, а все равно трясет, когда одна, без страховки иду.
- Слушай, Стас. Может все-таки лучше мини-юбку?
- Все, поздно, девушка. Четыре минуты до старта. Ты знаешь что? Если у тебя там не заладится, и он в окно полезет, толкни его в бок, чтобы на клумбу не свалился. Ладно?
- Постараюсь.
*
Я стояла за спиной пацана, уставившегося в открытое окно. Долго стоять нельзя, нужно работать. Ухватила правой рукой белую пешку с шахматной доски на столике. Сунула ее в задний карман джинсов. Потом произнесла тихим проникновенным голосом:
— Неужели ты прыгнешь?
Голос заставил пацана вздрогнуть.
«Да, нелады у него с нервами, — подумала я. – Хорошо, что нас натаскивали на такие ситуации. Должна разобраться».
— Я, конечно, мешать тебе не стану. Хочешь прыгать – прыгай! Но давай сначала испытаем судьбу жребием! Угадаешь черную пешку – сам помогу тебе влезть на подоконник.
Не теряя инициативу, взяла со стола две пешки – черную в правую руку, а белую в левую и убрала их за спину. Быстренько поменяла черную на белую, на ту, что лежала в заднем кармане, и выставила руки вперед.
— Ты кто, — спросил пацан.
- Друг! – тихо, но с нажимом произнесла я.
- Хорошо, если я угадаю черную пешку, ты не будешь мне мешать!
- Сказал же, даже помогу.
Можно было помереть со смеху, глядя, как он из двух белых пешек пытался выбрать черную. Но лицо мое оставалось непроницаемым.
- Это судьба!
Я протянула белую пешку после того, как он ткнул пальцем в мою руку.
Минут десять мы вели взрослый разговор с недомолвками и полунамеками, иногда многозначительно замолкая. Раздался звонок телефона. Пацан взял трубку. Я щелкнула себя по мочке уха, активируя сканер, и сразу стал слышен разговор обоих собеседников.
- Привет! Это Марина. Ты алгебру сделал?
- Привет. А что кино уже закончилось?
- Нет, я ушла.
- Почему?
- Понимаешь, Витька обещал мне показать, как он собьет надпись «Выход» из рогатки с последнего ряда, в темноте, а сам…
*
Я стояла под козырьком подъезда. Сначала смотрела на спасенные георгины. Потом на парня и девушку под соседним козырьком. На душе было радостно оттого, что уверенно выполнила задание, что теперь абсолютно ничто не помешает им познакомится, что у них родится такой замечательный сын…
Дверь подъезда с грохотом распахнулась, и из него вылетел мой подопечный. Весь от пяток до корней волос он светился счастьем. Подскочив к клумбе, мгновенно сорвал все три георгина и понесся к соседнему подъезду. Я превратилась в статую, которую можно ставить на постамент с надписью «Опер, проспавший курс «Теория устойчивости неприятностей» в университете».
- Что же ты натворил?! – осуждающе воскликнула девушка, а парень схватил его за куртку.
- Пустите, — заверещал пацан, — это наши цветы, что хочу, то и делаю!
- Да, — отпуская его, проговорил парень, — вряд ли их удастся снова вернуть на клумбу. А вы любите георгины?
- Безумно!
«Я тоже очень люблю», — совершенно некстати подумала я.
- Ладно, сейчас дождь закончится, пойдем, поищем другую клумбу, раз уж на этой добыча ускользнула из-под носа.
Раздался мелодичный смех девушки.
Нет, я не вздохнула с облегчением. Просто поняла, что чувствует человек, оставшийся невредимым после авиакатастрофы. И, стараясь не расплескать это удивительное чувство, вошла в темпоральный поток.
*
В комнате возврата, прислонившись плечом к стене, спиной к порталу выхода стоял Стас. По привычке я бросила взгляд на часы. Полночь. Вот и наступил Старый Новый год. Чудес уже можно не ждать.
- Помочь стенку держать, коллега?! – бодро прокричала я в спину.
Стас обернулся. Что-то явно не так! Напряженная поза, закушенная губа, решительный взгляд. О, боже! У него в руках… георгины!
На негнущихся ногах он сделал три шага и сунул мне их в руки.
- С Новым годом, Аня! Со Старым Новым годом!
Стас резко повернулся и попытался уйти. У меня в голове зашумело. Аня! Такого слова в его лексиконе еще не было.
- Стоять! — громким командным голосом заорала я, и, меняя тон, жалобно добавила, — Ну, куда же ты, Стасик? У меня же ноги подгибаются!
Через полчаса, после доклада Васильеву, мы сидели в комнате отдыха.
- Скажи, Стас, а почему ты раньше не хотел дарить мне цветы?
- Не хотел? Да, я, практические с первого твоего появления у нас, только и думал об этом!
- А чего же не дарил?
- А как это сделать? Ты, хоть, представляешь, как ты выглядишь со стороны? Абсолютно неприступная крепость!