Она смотрелась восхитительно, потому что точно знала, как ей идет черное. Высокая, стройная она расчесывала у зеркала такие же черные, как июльская ночь волосы. Игорь, который, кажется, знал на этой тусовке всех, подскочил к ней, таща за собой Стаса. Я немного замешкалась и активировала сканер не с начала разговора.
— … вот мы вместе и есть Варвара, а один я Владимир, — стрекотал Стас. На секунду я опешила. Да, конечно. Соавтора Барского зовут Владимир, а вместе они пишут под псевдонимом Варвара.
— Надо же! – Тома смеялась очень весело, так что не улыбнуться было невозможно. – А я— то думала, что отвечаю на письма совсем еще юной девушки.
— То есть, мы можем считать, что образ юной девушки создали на достаточном уровне?
— О, да! У вас она как живая получилась…
Как же освоился Стас за эти шесть часов! Хотя сейчас он явно перебарщивал в борьбе за внимание Татьяновой, как профессионал я ему аплодировала.
*
Электроника существует в природе уже несколько веков. Сначала были просто лампы. Затем транзисторы. Потом настал черед микроэлектроники. Далее последовательно нано-, пико-, фемтоэлектроника. Но все устройства, сделанные с помощью этих технологий, объединяло одно общее свойство. Они ломались.
Сканер вышел из строя в самый неподходящий момент, минут за пятнадцать до «точки кризиса». Я оглохла, в смысле перестала слышать разговор Стаса и Татьяновой. Конечно, был запасной сканер, но мне никогда не удавалось сменить сережку в ухе без зеркала, а значит, для восстановления связи нужно было бежать через огромный зал в полутемный холл. Роскошь непозволительная, мало ли что может произойти за эти пять-семь минут. Поднимаясь из-за стола, я окинула взглядом банкетный зал. После трех часов застолья средний градус публики приближался к отметке «ты меня уважаешь?». Маневрирующие в проходах между столами писатели, поэты и критики, сбивались в небольшие группы для обсуждения стихийно возникающих тем. Чаще всего говорили о том, что Леонидов зажрался. Продвигаясь к нужному столу, мне пришлось услышать об этом трижды.
Татьянова и Уседальский сидели напротив друг друга за большим столом у окна. Рядом с Томой сидели еще два джентльмена, возраст которых позволял отнести их к разряду матерых писателей, и мирно беседовали между собой. Барский куда-то исчез.
Стоя за спиной у Татьяновой не было слышно, что она говорит. Не особенно раздумывая, я протиснулась между стульями и рухнула на колени тому из джентльменов, что сидел подальше от Томы.
— Привет! – выдохнула я винный запах и скосилась на бейджик с именем. На всякий случай, вдруг придется прикидываться старой, но забытой знакомой.
Но обошлось, джентльмен не возражал. Интересно, есть в природе мужики возражающие, когда им на колени садится, пусть невысокая, но с идеальной формой ног женщина в коротком платье?
Стас токовал, как тетерев. Он делал все правильно, но было обидно. Вокруг меня никогда так не прыгал, даже когда приходилось уходить на очень сложные задания. Ответы писательницы все равно доносились неразборчиво, и пришлось пересесть с одних колен на другие. Теперь я сидела спиной к Татьяновой и все отлично слышала. Правда они замолчали. Был слышен звук наливаемого в бокалы вина. Второй писатель оказался менее заторможенный и положил руку мне на талию. Нормально. Пусть Стас увидит, что для меня можно не только сценарии писать. Я несла пьяную чушь, иногда прерывая ее негромким смехом, одновременно пытаясь не пропустить ни одного звука за спиной.
— Ничто человеческое писателем не чуждо, — с иронией произнес Уседальский, и я догадалась, что Тома смотрит мне в спину. Ну, погоди! Вот дойдет дело до разбора! От злости даже не сразу сообразила, что никакого разбора не будет.
— Мне пора, — раздался голос Татьяновой, — мой поезд уходит завтра рано.
— Хорошо, конечно, как вам удобно Тома, — засуетился Стас, — только может мы допьем вино, и я провожу вас. А вы мне по пути расскажете, как у вас родилась идея рассказа «Правила пересечения дорог». Хорошо?
Татьянова помедлила секунду, и в этот момент мелькнула язвительная мысль: « Вот сейчас откажется, и будешь знать как…»
— Хорошо. Допиваем и вы меня провожаете. А вам нетрудно будет дотянуться до сыра?
Вставая, я небрежно потрепала по волосам джентльмена, который последние минуты служил мне стулом, и отправилась в холл менять сережку.
*
Выход на «точку кризиса» один из самых ответственных в нашей работе. Здесь тоже основной закон – устойчивость ключевых неприятностей. Кажется, что проще – провести Тому на минуту позже и встреча не состоится. Нет! В этом случае у него обязательно развяжется шнурок или остановится по дороге перекинуться с кем-нибудь парой фраз. Потому общее правило – работать в «точке кризиса», а не пытаться ее ликвидировать.
Итак, что для нас опасно? Она выходит из банкетного зала, и каблук ее туфли застревает в маленькой, непонятно откуда взявшейся щели в полу. Он в это время заходит с улицы, идет мимо, но, заметив ее, резко поворачивает, берет за локоть, помогает вытащить туфлю и …они не расстаются до утра. На поезд она даже не пытается попасть. А через два месяца…
Мраморная колонна, которая холодила мою спину, являлась лучшим наблюдательным пунктом. Через открытую дверь банкетного зала были видны выходящие. Чуть повернув голову можно увидеть вход с улицы. До «точки кризиса» метра четыре, можно и вмешаться.
Стас шел в метре позади Томы.
Хлопнула входная дверь, и в холл стремительно вошел высокий шатен. Даже при беглом взгляде его нельзя было отнести к «рядовым мужчинкам» потому, что на мой женский взгляд он был безумно хорош.
— Стас, ближе! Слева!
Команду он выполнил быстро, но без суеты. Черт! Может, из него и вправду мог бы выйти толковый опер?!
Каблук Татьяновой застрял в щели.
Стас остановился, взял Тому под локоть одной рукой, наклонился и другой аккуратно вытащил туфлю, из которой писательница уже вынула ногу.
Пролетающий мимо красавец затормозил на полной скорости, наткнувшись взглядом на Татьянову.
Я отклеилась от колонны, приготовившись повиснуть у него на шее.
Помедлив лишь долю секунды, подчинившись непонятным мне правилам мужской конкуренции, шатен также стремительно двинулся дальше и вошел в банкетный зал.
Стас помог надеть туфлю. Ни он, ни Татьянова шатена не заметили.
*
— Спасибо вам Тома за прекрасный вечер! Было так интересно. До свиданья!
Если Стаса не пнуть, то он будет еще час рассыпаться в любезностях. А вероятность появления здесь шатена, хоть и мала, но все-таки есть.
— Немедленно закругляйся и мотай отсюда! – лучшей команды он не заслуживал. Посмотрел бы на себя, ловелас предпенсионный.
— Вам тоже спасибо! До свиданья!
Стас шел по дорожке от четвертого корпуса, бормоча: « Надо же! Сама Татьянова!».
— Она старше тебя на триста пятьдесят лет! – язвительно заметила я.
— Меньше, намного.
— Неважно!
— Слушай! Может, я подежурю вместе с тобой у корпуса?
— Ага! Два раза! – огрызнулась я, настраивая дистанционно темпоральный поток. – Привет Васильеву!
Я должна убедиться, что утром Татьянова уедет одна. И у меня есть еще две красные таблетки.
*
На рабочем столе, на базе, коммуникатор горел ровным рубиновым светом.
— Анька! Ты все-таки хрюша! Мне сегодня вечером книгу отдавать! — прочитала я послание от Валентины. Ах, да! Книжка! Где же я ее бросила?
Книга нашлась в гримерной. Раскрытая на середине она покоилась в руках мирно спящей в углу дивана тети Клавы. Славно! Хоть не совсем провалялась без дела. Хорошая вещь, наверное. Наша славная гримерша даже после смены осталась ее читать.
Аккуратно, чтобы не разбудить, я вынула из рук тети Клавы томик. Жаль, не удалось узнать, что же там случилось с этими стульями. Ладно, может в следующий раз повезет больше. Положив книжку в зев пневмодоставщика, я набрала Валькин код.