Владимир Дмитриевич Набоков, в своих мемуарах «Временное правительство и большевистский переворот», описывая положение большевиков:
Теперешние хозяева положения (час которых, впрочем, уже пробил)
И, пожалуй, это было очень популярным мнением среди очень многих «белых». И действительно, большевики в кольце врагов, без союзников, практически без армии, без поддержки из-за рубежа. Сам Ленин в январе 1918-го года хвастался, что советская власть продержалась на 5 дней дольше, чем Парижская Коммуна, что являлось достижением. Кажется, что эта новая власть вот-вот рухнет, но этого не произошло. Почему? Попробуем ответить.
Дисклеймер: В формате одной статьи невозможно всецело рассмотреть все аспекты такого процесса, как гражданская война. Нам неизбежно придётся прибегать ко всякого рода упрощениям, которые создадут у читателя общую картину происходящих событий, но не позволят ему во всех деталях понять ситуацию. В статье мы попытались опустить субъективные факторы событий гражданской войны, такие как провал наступления Деникина, отдельные личностные факторы, отдельные решения, принимаемые военным руководством. В статье о Гражданской войне будет удивительно мало написано об особенностях ведения боевых действий и боевых операциях противоборствующих сил. Эта тема заслуживает ряда отдельных работ. Мы же сделаем акцент на объективных различиях политики «красных» и «белых» сил, которые, на наш взгляд, явились решающими факторами, определившими исход конфликта.
Чтобы мы не говорили, февральская революция по своей сути являлась верхушечным переворотом и имела вполне конкретных выгодополучателей. Дав населению политические свободы, но не предоставив социальной или экономической программы, Временное правительство отвергло возможные симпатии в отношении себя. А после именно деятели буржуазной революции будут пытаться составить политическое ядро белого движения. Эти люди даже в условиях гражданской войны не могли сформулировать внятную программу (известная история про то, как Милюков пытался убедить Корнилова и Ко опубликовать хоть какую-то политическую программу, но ничего из этого не вышло). При этом белое движение было настолько разнородно, что сложно сказать, кого они больше не любили: большевиков или друг друга. Так, единственную «белую» политическую силу (эсеров и меньшевиков), которая реально представляла значительную часть населения, ненавидело всё военное руководство белого движения. В итоге А. В. Колчак просто взял и арестовал всю эсеро-меньшевистскую братию, хотя, казалось бы, их легитимность (как депутатов учредительного собрания) гораздо выше легитимности Колчака. Но в условиях гражданской войны легитимность дают штыки, а не представительские полномочия.
Успехи белых на первых порах Гражданской войны были обусловлены антипатией к большевикам среди определённых социальных групп (казачество, офицерства), иностранной поддержкой, мятежом чехословаков, а также удачными действиями генерала Каппеля в Казани, в результате которых в руки белых попала значительная часть золотого запаса России.
Большевики же с первых своих дней развивают бурную деятельность. Эсеры нахваливали свой проект земельной реформы, сидя во Временном правительстве. А большевики просто взяли и реализовали его, издав Декрет о земле. В ответ на претензии эсеров о присвоении интеллектуальной собственности возникал логичный вопрос: «А вы сами-то почему свою реформу не провели? У вас глава партии вообще-то министром земледелия был». Заключение мира с Германией толкнуло симпатии демобилизованных солдат в сторону большевиков. Введение восьмичасового рабочего дня и рабочего самоуправления оправдали надежды рабочей массы в крупных городах. Нужно понимать, что все эти популярные меры большевики принимают, как только приходят к власти. Непопулярные меры начинаются после относительного укрепления советской власти. И, опять же, даже непопулярные меры большевики проводить умели. В Гражданской войне, например, всем приходилось грабить крестьян. Как это делали белые? Восстанавливали помещичье землевладение, обещая, что всё это временно, «сейчас большевиков победим и заживём». Как это делали большевики? Играли на противоречиях внутри деревни, позволяя беднякам обогатиться за счёт ограбления зажиточных слоёв крестьянства. Так, с опорой на одну часть крестьянства, было гораздо легче грабить остальных. Большевики выстраивали реальную систему управления, у которой была единая цель – выиграть в Гражданской войне. Многие критики военного коммунизма не понимают, что единственная цель этой экономической политики – имея ограниченное количество ресурсов, распределить их так, чтобы в Москве всё ещё развевался красный флаг. Это не политика созидания, а политика перераспределения. Для понимания, к январю 1918-го года (когда белые уже достигли предела собственных мобилизационных возможностей) численность РККА оценивается в 380 тысяч человек, а в тылу в различных комбедах, чрезвычайных комиссиях и прочих структурах управления служит почти миллион человек. Разумеется, среди образованной за год миллионной «тыловой армии» было огромное количество полукриминальных и криминальных элементов. Что вызвало логичное недовольство крестьян, вот только пока крестьяне на белых территориях были недовольны самим фактом власти белых, крестьяне на территориях красных оказались недовольны, скорее, «перегибами на местах». Так, в воззвании одного из крупнейших крестьянских восстаний Гражданской войны на территории большевиков (чапанное восстание) говорилось:
- «Мы объявляем, что Советская власть остается на местах, советы не уничтожаются, но в советах должны быть выборные лица, известные народу — честные, а не те присосавшиеся тираны, которые избивали население плетями, отбирали последнее, выбрасывали иконы и т. п… Да здравствует Советская власть на платформе Октябрьской революции»
Это свидетельствует о том, что декларируемая большевиками политика была популярна, непопулярными были лишь методы её проведения. А самые крупные восстание крестьян начинаются тогда, когда антипод большевикам в виде белых пропадает. Иными словами, многие крестьяне были готовы терпеть политику большевиков только ради того, чтобы на их место не пришли бравые белогвардейцы.
При этом культурно управленческие кадры большевиков на местах — плоть от плоти народа. Подавляющее большинство управленцев были известны местным крестьянам, и это также снижало градус напряжения в крестьянской среде, в то время как белое движение культурно было гораздо дальше от крестьянских масс. В деле агитации и пропаганды белые всегда были догоняющими, что неудивительно. Для наглядной иллюстрации можно предоставить слово тем органам, которые были ответственны за пропаганду у белых.
Так, кадетская «Сибирская речь», оценивая работу большевиков, писала:
«В смысле умения разлагать социалистический враг почти гениален, если к его сообразительности и настойчивости прибавить нашу собственную свободу от мысли, рассеянность и наш разброд управления»
Позже, та же газета напишет статью «Будем учиться у наших врагов», где среди прочего будет сказано:
«Большевики в деле пропаганды своих сумасбродных идей достигли высокого совершенства, и нам не мешает у них усердно учиться, подобно тому, как великий Петр учился у шведов… Каждая, даже самая незначительная, воинская часть получает аккуратно и, главное, своевременно, газету, написанную простым, понятным солдату языком. Между тем у нас бойцы часто целыми неделями не видят печатного слова»
О несовершенствах собственной пропаганды красноречиво высказался колчаковский премьер-министр П.В. Вологодский:
«В армии обнаружилось полное незнакомство с тем, что представляет из себя правительство в Омске, каковы его задачи и планы. О законах этого правительства весьма смутное представление»
Кроме того, большевики выгодно отличались от белых в отношении национальных меньшинств. В то время как белые заявляли о «единой и неделимой», большевики были готовы отпустить те страны, которые были не в состоянии удержать (пример – Финляндия). На тех территориях, которые большевики были способны контролировать, создавались различные национальные формы самоуправления (пример – УССР, литовско-белорусская ССР), которые, конечно, во многом выполняли сугубо формальные функции, но даже подобного у белых не было.
Наконец, нужно сказать о географии. Большевики, которые опирались на широкие рабочие массы и были наиболее популярны в Москве и Петрограде, заняли промышленный центр страны. Несмотря на то, что такое положение заключило их в кольцо фронтов, оно имело неоспоримые преимущества. У них банально было больше мобилизационного ресурса, больше промышленных мощностей (что нивелировалось поддержкой белых вооружением иностранных государств). И, что очень важно, у большевиков была развитая сеть железных дорог с хорошей (относительно жд под контролем белых) пропускной способностью.
Это позволяло перебрасывать значительные военные силы с одного фронта на другой, нанося концентрированные удары. Кроме того, развитая сеть железных дорог сильно облегчала снабжение армии. Тут мы снова вспоминаем крестьян, которых все грабят. Белые армии, идущие в наступление, не могут получить достаточного снабжения по железным дорогам и вынуждены фуражироваться самостоятельно, грабя отдельные деревни. Но это не выход из ситуации, ведь если найти еду в деревне не составит труда, отыскать патроны и снаряды, которые в товарных количествах тратятся на войне, вряд ли получится. Большевики, в свою очередь, способны более равномерно распределить нагрузку среди подчинённых им крестьян.
«Под защитой чехословацких штыков русские военные органы позволяют себе такие дела, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир» «выжигание деревень, убийства мирных русских граждан целыми сотнями»— из меморандума чехословацкого корпуса к союзникам (Англии и Франции) 13-го ноября 1919-го года.
Омская газета «Русь» писала:
«Творимые на местах безобразия дают богатую почву для противоправительственной и большевистской агитации»
Главный начальник Уральского края Постников писал в Совет министров о «расправах без суда, порке даже женщин, смерти арестованных якобы при побеге» и отмечал, что ему «неизвестно ещё ни одного случая привлечения к ответственности военного, виновного в перечисленном»
Отдельно необходимо сказать про отношение к офицерам из противоположного лагеря. В то время как большевики с радостью принимали перебежчиков и бывших царских офицеров в свою армию (правда, под строгим контролем со стороны комиссаров), белые прибегали к подобным мерам куда менее охотно.
В марте был опубликован приказ начальника штаба Верховного главнокомандующего о предании военно-полевому суду «за государственную измену» взятых в плен офицеров и генералов, служивших в Красной армии, за исключением тех, которые добровольно перешли на сторону белых.
Сегодня в публицистике популярен миф о том, что то офицерство, которое поддержало красных, делало это исключительно из страха за свои собственные семьи. Действительно, в Советской России существовал «институт заложничества», который предполагал наказание не только для перебежчиков, но и для членов их семей. Но на самом деле подобные угрозы носили, скорее, декларативный характер и никакими реальными действиями не подкреплялись. Подробно этот миф уже был разобран историком Андреем Ганиным в работе «Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны. Противостояние командных кадров. 1917–1922 гг.», а также в статье на эту тему. Стоит сказать, что на территории, контролируемой большевиками в годы Гражданской войны, спокойно жили и не подвергались серьёзным репрессиям мать барона Врангеля, супруга генерала Каппеля, отец атамана Дутова и многие другие. Да и обеспечить РККА только теми кадрами, семьи которых находились в заложниках, было физически невозможно, даже если бы т. Троцкий этого очень захотел. Нужно также сказать, что к концу 1918-го года военный аппарат большевиков был настолько перегружен, что они были не в состоянии даже вести учёт семей военспецов (не говоря уже о принятии каких-либо мер в их отношении), едва справляясь с учётом их самих. В то же время Троцкий жалуется на то, что никаких арестов семей перебежчиков и предателей не совершается.
Андрей Ганин, разъясняя, почему арестов семей не происходило, пишет:
Требовалось не только установить факт измены, а не простого исчезновения или гибели в сложной боевой обстановке военспеца (что было нелегко). Кроме того, нужно было определить местонахождение его семьи (что в случае заранее подготовленной измены было практически невозможно), завязать переписку с тылом об аресте, осуществить арест, а затем обнародовать сведения о взятии семьи в заложники и, видимо, выдвинуть какие-то требования. В противном случае механизм не работал.
Резюмируя, у победы большевиков был широкий ряд объективных причин. Мысли о том, что победа большевиков была обусловлена исключительно кровожадностью и беспринципностью последних, являются недопустимыми упрощениями. Нужно понимать, что непопулярные меры, которые мы сегодня с уверенностью назвали бы преступными, использовали обе стороны этого конфликта. После победы большевиков такие действия белых сил особенно подчёркивались, благодаря чему шла демонизация представителей белого движения. После 1985-го года конъюнктура изменилась, и теперь наибольший отклик находят работы, которые повествуют о непопулярных мерах большевиков и демонизируют советскую власть. Безусловно, оба подхода являются ошибочными и несправедливыми.
Победа большевиков во многом была обусловлена как раз менее видимой «кровожадностью» и большей логичностью принимаемых мер. В глазах крестьянской массы белый проект казался гораздо менее привлекательным из-за тяготения белых к старым формам власти. В глазах рабочей революционной массы белый проект казался откровенно враждебным и опасным. Идеологические противоречия, которые терзали «белое движение», едва ли были преодолимыми, что серьёзно подрывало способность оказывать сопротивление большевикам. Так, несмотря на те противоречия, что существовали внутри Советского государства, их борьба против «белого дела» оказалась достаточно успешной для безоговорочной победы в Гражданской войне.
Автор - Александр Штефанов
Статья писалась как сценарий для этого видеоролика. Поддержи автора подпиской на его ютуб канал.