Лиза Лихтенфельс
Гениальная американская художница Лиза Лихтенфельс, работающая в технике текстильной скульптуры, не нуждается в представлении. Ее работы настолько одухотворены и реалистичны, что порой, даже подойдя вплотную к кукле, выполненной в масштабе Life-size (размеры приближены к пропорциям реального человеческого тела), просто отказываешься верить в то, что перед тобой – не живой человек…
В конце 2005 года, в помещении Художественного музея Джорджа Уолтера Смита (г. Массачусетс, США), прошла персональная выставка художницы под названием «Реализм в текстиле: скульптуры Лизы Лихтенфельс». Экспозиция представляла собой яркую инсталляцию с использованием фотографий и живописных полотен. В частности, воспроизведена и дополнена новыми работами знаменитая диорама «Сумасшедший Лошадиный Салон», которая объединяет более двадцати юмористических персонажей. Кроме того, Лиза Лихтенфельс продемонстрировала зрителям ретроспективу своих лучших работ – кукольные шедевры из текстиля, созданные ею за последние 20 лет. На протяжении всего времени работы выставки в зале транслировалась запись мастер-классов художницы. Лиза Лихтенфельс любезно согласилась ответить на вопросы журнала «Кукольный Мастер».
– Как давно Вы стали заниматься куклами?
Лиза: Это случилось давным-давно, в Пенсильвании. Мне было пять лет; наш сосед продавал свою ферму с аукциона, и мать взяла меня с собой. Пока она осматривала выставленную на продажу мебель, я прошмыгнула в заднюю комнату. Все вещи оттуда уже были распроданы, оставался лишь один двустворчатый шкафчик с меня ростом, похожий на маленькую усыпальницу. Дверцы были раскрыты, и я увидела внутри большую куклу. Хозяин дома сидел рядом и, не отрываясь, смотрел на нее.
Тогда я услышала удивительную историю. Много лет назад умерла маленькая дочь фермера. Не желая навсегда расстаться с дорогим существом, он вырезал из дерева ее точную копию и окружил разными вещичками, принадлежавшими ребенку. Хозяин дома – немец по происхождению – рассказал мне, что у него на родине такие куклы называются Puppe и считаются «ловцами душ». Он делал эту куклу, чтобы удержать возле себя душу ушедшей дочери!
Этот рассказ невероятно взволновал меня. Я тотчас же начала пытаться мастерить кукол: конечно, поначалу очень грубо и неумело, пользуясь всем, что могла найти вокруг.
Да, эта история произошла очень давно, но именно она научила меня относиться к куклам как к магическим объектам.
– Кто Вы по образованию, где учились?
Лиза: Я закончила Колледж искусств в Филадельфии, где изучала иллюстрирование и фильмопроизводство, и поступила на работу в студию Уолта Диснея — аниматором. В ходе работы над фильмами «Лис и Пес» и «Черный котел» у нас, аниматоров, образовался долгий период вынужденного безделья, и меня привлекли в отдел аниматроники, где делали подвижных кукол-персонажей для мультфильмов. Там я приобрела опыт изготовления проволочных скелетов для кукол. Но к тому времени идея работы с мягкой скульптурой настолько захватила меня, что я ушла на «вольные хлеба».
– А как Вы пришли к идее использовать нейлон в качестве материала для своих кукол?
Лиза: Учась в колледже, я познакомилась с художницей Джуди Джемпел, которая делала иллюстрации с использованием нейлона. Её работы имели необыкновенно красивый «фасад», но с обратной стороны в них были видны проволока, хлопковые нити и прочее. Мне всегда хотелось как-то преобразовать эти плоские изображения в настоящие трехмерные фигуры. И вот еще в колледже я стала пытаться это делать. А потом, когда уже работала в аниматронике Диснея, предложила компании использовать нейлон в качестве «кожи» для движущихся фигур. Жаль, что им не приглянулась эта идея!
– Насколько Вас интересует творчество других кукольников? Повлиял ли кто-либо из них на Ваши работы или, может быть, вдохновил на новые идеи?
Лиза: В 80-е годы мы были хорошими друзьями с Бобом МакКинли – он повлиял на умы многих кукольников (в основном, в Нью-Йорке). До него был еще Джей Тейлор, с которым мы дружны и сегодня. В конце 70-х он сделал знаменитое «окно Тиффани», в котором разместил своих кукол. Эта работа стала «точкой отсчета» для кукольных карьер и Ван Крэгга, и Боба МакКинли. Я знала этих мастеров и, несомненно, они повлияли на меня.
Ну, а сейчас я встречаю интересных художников в основном на страницах кукольных журналов, которые стараюсь покупать везде, где только могу. Честно говоря, пристрастие специализированных изданий к слащавым существам меня огорчает. Иной раз кажется, что, разглядывая иллюстрации, можно заработать диабет: настолько эти куклы переслащены! И, тем не менее, время от времени мне удается встретить работы, отмеченные высочайшим талантом.
– Каково Ваше отношение к традиционной американской кукле?
Лиза: Отношение очень простое – я нахожусь в прямой оппозиции к ней! Во-первых, я не согласна с ее основной идеей, трактующей детство, как беззаботную пору, которой неведомы никакие переживания и стрессы. Когда я смотрю на живых детей, то вижу в них реальных людей, со своими заботами и тревогами, полных индивидуальности; традиционная же американская кукла не несет этой нагрузки – она пуста и неиндивидуальна! Во-вторых, традиционная американская кукла порождена процессом массового производства, и, возможно, корни ее лежат еще в викторианских традициях кукольного ширпотреба. Меня категорически не устраивают господствующие в ней стандарты: увеличенные головы, маленькие ручки, как правило, изготовленные из фарфора, одежда с подростковой атрибутикой. Все это просто не имеет никакого отношения к тому, чем я занимаюсь!
– Что Вас вдохновляет? Откуда берутся Ваши персонажи?
Лиза: У каждой скульптуры – своя история. Вот, например, «Принцесса Арсинуи, скачущая на страусе». Идея для этой работы зародилась давно, когда я увлекалась древнеегипетской иероглификой. В одной из книг я наткнулась на рисунок, возраст которого составлял почти четыре тысячи лет! Он изображал женщину, участвующую в страусовых скачках. Уже тогда я подумала: «О, интересная идея – древняя принцесса верхом на страусе!» А несколько лет назад я увидела документальный фильм о небольших увеселительных парках 30-40-х годов. В те годы люди уже начали обзаводиться машинами и по выходным все чаще выбирались отдохнуть за город. Многие сельские жители стали переоборудовать свои фермы в маленькие «парки отдыха». На одной из таких ферм разводили страусов: их перья в то время пользовались немалым спросом. Попутно хозяева стали предлагать гостям оригинальное развлечение: клиенты могли прокатиться на страусе верхом, а потом еще и купить киноленту с записью своего «подвига». Похоже, что не все пленки были выкуплены; они довольно долго скапливались в амбаре, служившем офисом, пока кто-то не нашел их и не использовал в документальном фильме. Это очень забавные кадры: люди из сороковых годов, непривычно одетые, неуклюже пытающиеся управлять страусами. Так встретились две совсем разные идеи – древнеегипетская принцесса и нелепость попыток проскакать на страусе. Вместе они сотворили скульптуру. Это всего лишь один из примеров. У каждой фигуры — своя история.
– Откуда берутся лица Ваших персонажей?
Лиза: У меня фотографическая память. Если я вижу заинтересовавшего меня человека – считайте, что включилась видеозапись. Позже я могу забыть имя, но никогда — лицо. Порой образ, подходящий для воплощения той или иной идеи, всплывает у меня в памяти из глубины десятилетий и включается в игру. Иногда он рождается из комбинации характерных черт двух или трех разных людей. Я набрасываю его на бумаге – и оно постепенно проявляет индивидуальность. Это непросто объяснить. Для меня мои куклы – не плод воображения, они – настоящие. Когда я работаю над ними, они абсолютно реальны.
Другое дело, что иногда я занимаюсь исследованием конкретной личности. Вот, например, танцовщица Джозефина Бейкер. Я тщательно изучила не один десяток ее фотографий, сделанных в 20-30-х годах, прежде чем вылепить трехмерный образ.
– Вы принимаете заказы на портреты?
Лиза: Да, иногда. Вот, например, портрет Деми Мур из Vanity Fair. Она прислала мне фотографии со съёмок, которые и послужили основой для этой работы. Но я делаю портреты только в том случае, если меня заинтересовала личность. Я не портретист, которого можно нанять, чтобы запечатлеть дядюшку или тетушку! За человеком должна стоять какая-нибудь интересная история, которая могла бы меня увлечь.
– Вы преподаете? Есть ли у Вас ученики, последователи?
Лиза: Раньше я много преподавала, но потом от этого пришлось отказаться. Дело в том, что преподавание и работа над куклой психологически противоречат друг другу: когда учишь, все твое существо обращается наружу, на отдачу, а когда создаешь куклу, наоборот – приглядываешься, прислушиваешься, впитываешь. Я оказалась не настолько гибка, чтобы, закончив вести семинар, продолжать свою работу — мне требовалось не менее двух недель, чтобы полностью переключиться. Чтобы не загонять себя в угол с преподаванием, я записала свои авторские курсы на видео и продаю их желающим изучить мою технологию.
Что же касается последователей, я не могу сказать, что их много. Да и те, что есть, как правило, не живут только за счет мягкой скульптуры. Это и неудивительно! С одной стороны, процесс производства отнимает чрезвычайно много времени, с другой – материал, с которым я работаю, в представлении клиентов еще не достиг статуса стандарта, чтобы автор мог запрашивать за свои произведения адекватную цену. Работай я, скажем, с бронзой или фарфором, таких проблем не возникало бы. А платить большие деньги за фигуру, исполненную в ткани, люди пока не готовы. Галереи, музеи, даже коллекционеры кукол нередко не решаются приобретать мои работы именно из-за их материала! Конечно, у меня есть «свои» коллекционеры, однако их не так уж и много. Ведь около 90% рынка коллекционных кукол – это все те же «сладенькие», традиционные куклы. Я представляю лишь крошечный сегмент рынка, который находится в фокусе внимания небольшого количества коллекционеров. И, кстати, они покупают мои работы скорее как арт-объекты, нежели как куклы.
– Не могли бы вы подробнее пояснить разницу между этими двумя понятиями?
Лиза: Она определяется разницей между ремеслом и искусством. Можно сделать куклу в традиционном материале, традиционно выглядящую (вы уже видели такую же раньше), можно выполнить ее изумительно точно, — но все это будет лишь техническим совершенством, не более того. Когда я работаю над фигурой, то ощущаю в этом процессе нечто мистическое, потому что вижу перед собой реальную, почти живую персону. Я снова напомню вам о «ловцах души», с которых начала свою историю: если вам удается ее поймать, это будет искусством! Тогда вы увидите в своей работе не куклу и даже не арт-объект, а индивидуальность.
Для меня это принципиально. Слово, которое я считаю наиболее уместным для обозначения своих работ, Puppe – древнего протогерманского происхождения. Когда-то оно означало «отражение в глазах того, на кого ты смотришь», а в современном немецком языке стало наименованием куклы. Обратите внимание, что по-английски «зрачок», часть глаза собеседника, в которой ты видишь себя, называется Pupil. И ученик, — то есть тот, кто отражен в глазу своего учителя, — тоже Pupil. Это очень символично. Кукла как отражение человека (чрезвычайно близкое к оригиналу отражение!)— очень древняя традиция.
– Как часто вы устраиваете выставки своих работ?
Лиза: Предыдущая выставка была в конце 90-х. А чтобы подготовить экспозицию, которую вы сейчас видите, ушло два с половиной года. Я занималась только этим и больше ничем. Ведь эта выставка отражает около 20 лет моей кукольной практики (учитывая работы, представленные на фотографиях). А «Сумасшедшему Лошадиному Салону» уже 22 года…
– Каков Ваш опыт участия в кукольных салонах за пределами Соединенных Штатов?
Лиза: Я посылала свои работы на различные выставки, но никогда не ездила сама, потому что, к сожалению, не могу себе этого позволить. Для меня это всегда немалый стресс: ведь нейлон требует очень осторожного обращения – стоит его слегка зацепить, поцарапать, и уже побежала «дорожка», а это, увы, необратимо! Бывали случаи, когда персонал выставки не сохранял мой упаковочный материал и, высылая экспонаты обратно, просто укладывал их в коробки. В итоге одна из работ вернулась ко мне испорченной. Многие работы других мастеров, выезжающие из мастерских за границу, имеют «подстраховку» в тираже, так что если такая кукла пострадает при транспортировке, беда не столь велика. Мои же работы существуют только в единственном экземпляре, поэтому мне приходится быть очень осторожной, когда речь заходит о путешествии моих творений.
– Знакомы ли Вы с кем-то из российских художников-кукольников, видели ли их работы?
Лиза: Я встречала нескольких русских мастеров на выставках, но не могу сказать, что знакома с ними. Я — член организации NIADA (National Institute of American Doll Makers), в которой также состоят несколько человек из России. Они приезжают на шоу, устраиваемые этой организацией, продают свои работы, и, кажется, дела у них идут неплохо. Многие их работы просто замечательны!
Интервью брала Анна Ремизова-Грановская
"Кукольный Мастер" 2005 г.