Я сразу не понравилась этой толстухе. Телеса облегала нарядная просторная рубаха, а лицо лоснилось от жира. Она, не выходя из карьера, набросилась на меня.
-Почему ничего не разложено? Где коробки?
-В подсобке.
Я старалась сохранить присутствие духа, но выкрики действовали на мою нервную систему, как кнут на скотину.
-Давай сюда ключ!
-У меня его нет.
Ситуация была забавная, этого я не могла не отметить. Ключей у меня действительно не было, а те, у кого у они были, изволили отсутствовать. Но я ненавижу, когда на меня кричат, просто до позеленения. Первый раз, когда в мою сторону раззявили рот, я была готова совершить харакири. Тогда я повела разговор очень сухо и через некоторое время конфликт был исчерпан. Но еще долго я дрожала крупной дрожью, как нервная кобылка. Времена, когда публичная порка могла довести меня до обморока, остались далеко позади, но тот факт, что ситуация повторилась со мной через десять лет, немыслимо раздражал меня.
-Где Андрей? - бесновалась баба. Она ерзала толстыми в ямочках руках по стойке и сверкала красным лаком. На запястье звякали золотые часы.
- Андрей повел детей на спектакль.
- Каких детей, отводить детей в зал это не его работа!
Я не стала уточнять, что Андрей повел на спектакль своих детей. Еще вчера эта толстая дама, пребывая в благодушном настроении, предложила парню, чтобы тот привел девчонок на "Алису в Стране Чудес".
-Звони ему, - велела она. Я видела, как красная краска расползается по ее щекам и шее. У меня мелькнула мысль, что вот так люди и зарабатывают апоплексический удар.
-У меня нет его телефона, - выдерживая ровный тон, отвечала я. Чем больше она надрывалась, тем дольше я хотела сохранять спокойствие.
Я чувствовала себя беспомощной, но знала, что правда за мной, поэтому стояла как вкопанная, стараясь не тараторить и не суетиться. Перед праздниками я решила заработать пару тысяч, чтобы украсить свой новогодний стол. В мои обязанности входила раздача подарков после новогоднего спектакля. Кажется, проще ничего не придумаешь. Главное, не ошибиться с количеством, когда учителя забирают подарки в расчете на класс. А у меня такое было (не все билеты предусматривали подарок), пришлось потом подарок отжимать и извиняться. В день всего три спектакля. Переживешь три осады детей и свободен. Но если жизнь меня чему и научила, так это тому, что если легко, значит жди подвоха.
Баба, которая налетела на меня, как коршун на бедную овечку, поставила спектакль. Менее одухотворенной физиономии в жизни не видела, а я ведь училась в зоотехническом (скотском) вузе. В коробках, предназначенных в подарок, лежал путеводитель по музею и грамм 150 конфет. Никаких вам трюфелей, рафаэлок, полосочек Мерси, все больше суровые батончики, "Москвичка", "Мишки на севере". Красивой была только коробка. И вот за это пиршество родители отстегнули пару тысяч. Представляю их негодование, когда чада приволокли добычу домой.
Пока баба разорялась, я врастала в пол и изучала (надеюсь со всем доступным мне бесчувствием) покрасневшее лицо моей погонщицы. Дама выругалась совсем не как интеллигентная, рванула за вывеской, где в зелени новогоднего венка терялось название спектакля. Рама была деревянной, тяжелой и ростом с даму, но я не сдвинулась с места, чтобы ей помочь. Пока она отдувалась, нарисовался Андрей. Она на высоких частотах придала ему ускорение.
Парень со всех ног бросился в подсобку, выволок коробки, я с не меньшим энтузиазмом принялась их распаковывать. Меня и саму злило, как быстро я это делала. Через пять минут коробки были красиво расставлены, появился второй менеджер и все пошло своим чередом.
После первого спектакля толстуха появилась снова. Ей нравилось стоять у стойки, пока мы раздавали коробки. Она держалась Наполеоном, в те времена, когда он давил корольков в Европе, как тараканов. Я смотрела куда угодно, но только не на нее. В моем взгляде должен был читаться вызов. Я ненавидела ее за то, что она заставила меня чувствовать себя рабой на галерах. А вот она не сводила с меня своих маленьких, заплывших жиром глаз. Я терялась в догадках. Хотела ли она, чтобы я обратила дерзость против нее или же мечтала еще как-то унизить. Может, мне все-таки удалось задеть ее за живое? Баба воинственно обратилась ко второму менеджеру:
-Почему на девочке нет колпака?
Сейчас поясню. На Андрее был колпак Деда Мороза в виде спирали, который смешно пружинил при ходьбе. Против колпаков и клоунов я ничего не имела. Дети обожали Андрея за этот колпак. Но меня ужалило нехорошее предчувствие. Я содрогнулась. Вот он способ унизить меня, вот она месть.
Но мне повезло. Второй колпак утащил прежний работник, очень уж он ему понравилось. Стаскивать с Андрея колпак баба не стала. Она что-то проворчала про бездельников, а потом удалилась с поля боя.
На этом наше противостояние закончилось. Это было 30 декабря, мой последний рабочий день, и никогда больше в жизни я не видела эту вздорную женщину. Деньги мне заплатили честь по чести, на моем столе выросла пирамида фруктов. Старый год я проводила, Новый встретила без больших сюрпризов. Прошло время, но я так и не смогла понять, зачем женщине, что поставила успешный спектакль, заработала кучу денег, было так уж необходимо унизить меня. В чем доблесть победы на человеком, который на тебя работает? Но еще больше меня мучил вопрос, чтобы произошло, если бы подарочные коробки выстроились на стойке чуть позже обычного, ведь дети разбирали их только после спектакля.
Терпению под силу сделать мир добрее, но как же мало его адептов.