В последнее время в интернете определенную популярность набрали попытки обосновать про-лайф со светских позиций. Если кратко, то аргумент выглядит примерно так:
Человек — существо, обладающее совокупностью биологических признаков Х.
Эмбрион имеет признаки Х.
Следовательно, эмбрион — это человек.
Убивать людей плохо.
Эмбрион — человек.
Следовательно, убивать эмбриона плохо.
Хотя такое обоснование выглядит рациональным, в действительности оно строится на софизме. В его основе находится смешение двух категорий:
(а) человек в биологии
(б) человек в неком ценностном смысле
Категория (а) не содержит ничего, что с необходимостью предполагало бы (б). Это довольно очевидно, ведь биология говорит о вещах вроде генома и морфологии, а не о ценностях. Поэтому без дополнительных аргументов мы можем говорить лишь о пересечении этих категорий, но никак не о совпадении.
Зададим вопрос: придаем ли мы жизни человека ценность только и исключительно потому что у него есть некий геном или набор морфологических признаков? Это очевидно не так. Например, на войне оценка ценности человека производится явно не на основании категории (а), иначе нельзя было бы различить ценность жизни врага и союзника. Следовательно, оценка производится на основании иной категории.
Предполагаю, что некоторые люди зацепятся за мой пример, поэтому сразу уточню, что здесь доказывается несовпадение двух категорий, а не то, что эмбрион является агрессором. Для моего рассуждения это просто не нужно.
Вернемся к категориям. Мне кажется, что, как минимум, некоторые из светских про-лайферов осознают проблемность своей позиции. Если бы речь действительно шла только и исключительно о биологической принадлежности, то было бы довольно сложно придать своим словам хотя бы риторическую убедительность. Каким образом в этом случае можно было бы обосновать большую ценность человека в сравнении с любым другим живым организмом? Пришлось бы утверждать, что человек ценнее лишь в силу иного генома, хотя совершенно не понятно, где тут связь.
По этой причине светские про-лайферы указывают на потенциальное состояние, т.е. эмбрион ценен потому, что он может стать полноценным человеком. Важно зафиксировать, что здесь смешение понятий (а) и (б) становится более очевидным. Геном эмбриона не изменится по мере взросления, поэтому дело явно в чем-то другом.
Таким образом, если придать позиции светского про-лайфера более корректную формулировку, то она будет выглядеть так:
Эмбрион имеет ценность, так как за счет того, что он относится к (а), он при определенных условиях может стать (б).
Однако это уже совершенно иная позиция. Ценность придается уже не эмбриону самому по себе, а тому факту, что он является необходимым (но недостаточным) условием для появления человека в смысле (б). Однако яйцеклетка тоже является необходимым условием для появления человека в смысле (б). Указание на то, что она не обладает полным геномом человека не имеет смысла, поскольку позиция была модифицирована. В противном случае мы опять пытаемся вывести ценность человека исключительно из наличия у него некого генома.
Можно сказать, что эмбрион с большей вероятностью, чем яйцеклетка, может стать (б). Это справедливое замечание. Но так же справедливо и то, что сформировавшийся человек с большей вероятностью, чем эмбрион, может стать (б). Поэтому зародыш человека не может быть приравнен к полноценному человеку на этом основании.
Возможно, я не рассмотрел какие-то другие модификации исходного тезиса, но я сомневаюсь, что они помогут преодолеть изначальную проблему смешения двух понятий. Желание поставить свою позицию на более рациональный и современный фундамент вполне понятно, но на данный момент я вижу только придание видимости строгости и обоснованности с помощью отсылок к научности.
С чего же начинается человек?
Этот вопрос не совсем корректен. На первый взгляд это покажется сомнительным тезисом, но понятие «человек» даже в биологии является довольно абстрактным. Причина тому — эволюция.
Например, Homo erectus считается непосредственным предком Homo sapiens. Они так близки, что даже могли скрещиваться. Если рассматривать представителей двух видов вне эволюционного процесса, то легко установить даже визуальные различия между ними. Однако если один вид произошел от другого, то выходит, что в какой-то момент самка Homo erectus родила первых Homo sapiens?
Это выглядит не особенно правдоподобно. В эволюции обычно речь идет о постепенных изменениях, поэтому, имея перед глазами всю последовательность поколений, мы бы увидели постепенный переход от одного вида к другому. Если взять представителей двух поколений, далеко отстоящих друг от друга, то мы можем заметить большие различия. Но мы не можем указать конкретную точку, где Homo erectus внезапно переходит в Homo sapiens.
Поэтому понятие «вид» является удобной абстракцией для классификации разнородных объектов, но оно не обладает некой метафизической значимостью. Аналогично понятие «человек» в биологии не говорит о людях что-то большее, чем «это живые организмы, с такими-то и такими-то свойствами». Это не высказывание о сущности человека, а простое выделение критериев для классификации. Выбор тех или иных критериев более-менее произволен.
Это же относится и к онтогенезу человека. В биологии выделяются различные этапы формирования человека, но они являются точно такими же абстракциями, нужными исключительно для классификации. Поэтому зигота берется за точку отсчета не потому, что при ее образовании простая органическая материя внезапно обретает новый метафизический статус, а всего лишь потому, что это удобно для целей исследования или даже банального изложения материала.
Представьте, что было бы если биологи не проводили бы границы с помощью подобных классификаций. Каждый биолог был бы обязан изучать все виды живых организмов сразу, ведь они связаны. Когда бы он дошел до простейших, то пришлось бы начать изучать вещества, из которых они состоят, за веществами — атомы, затем элементарные частицы, и вот мы уже переходим к квантовой физике. Проще говоря, пришлось бы изучать буквально все. Это просто невозможно для человека.
Именно поэтому приходится прибегать абстракциям. Но важно помнить, что они всего лишь инструменты, а не метафизические категории.
Ученый, как правило, не пытается решить проблемы, которые волнуют философов (состоятелен ли мереологический нигилизм или как решить парадокс корабля Тесея), а просто опирается на наивный реализм при выделении объектов реальности.
В рамках его дисциплины все работает прекрасно. Было бы даже некорректно требовать от него решения этих вопросов. Но светский про-лайф берет инструментальное понятие конкретной дисциплины и пользуется им так, будто оно имеет самостоятельный смысл за ее пределами. Так, будто высказывание биологии — это высказывание о сущности.
Так что ты предлагаешь?
Лично я считаю, что любые социальные нормы, законы и т.д. конвенциональны. Еще Дэвид Юм доказал, что прескриптивные высказывания логически невыводимы из дескриптивных. Это связано с тем, что для построения импликации (если а, то б) необходимо два высказывания, которые имеют истинностное значение. Проще говоря, нужно два высказывания о фактах. Но моральные высказывания не являются таковыми, они предписывают нечто. А предписание просто не имеет в логике истинностного значения, строго говоря, они бессмысленны для нее. Модальная логика, с помощью которой пытались решить эту проблему, лишь сделала ее более очевидной.
Моральные суждения выводятся скорее из чувств и предпочтений, которые отличаются от человека к человеку. Однако из-за схожести человеческих реакций мы видим, например, что если аборт на раннем сроке поддерживают многие, то аборт на поздних сроках поддерживает гораздо меньше число людей. Оценка производится скорее на основании эмпатии, нежели на основании чего-то иного. Эта ситуация едва ли сильно отличается от споров о правах животных.
Ханс-Херман Хоппе предпринял заслуживающую внимания попытку объективно обосновать мораль, показав, что человек отрицающий, например, право на жизнь приходит к перформативному противоречию, ведь чтобы отрицать право на жизнь нужно самому быть живым. Однако не стоит смешивать право на жизнь вообще и право на свою жизнь. Причем нарушение чужого права на жизнь далеко не всегда ставит под угрозу нарушение права на жизнь нарушителя.
Возможно, это покажется циничным, но ваше право на жизнь заканчивается ровно в тот момент, когда вы не можете его отстоять сами или нет того, кто будет отстаивать его за вас. Гарантом прав эмбриона являются либо его родители, либо государство. А поскольку ни легализация, ни запрет абортов не могут быть рационально обоснованы, то все сводится к предпочтениям.
Достаточно большое число людей хочет иметь право их делать. И пока мы живем в условно-демократических государствах, а не в анкапистанах со своими уникальными нормами, то предпочтительным является компромиссное решение. Если аборты запрещены, то нарушается свобода тех, кто их хочет делать. Разумеется, не обязательно считать чужое право выбора ценностью, но тогда нужно прямо признать, что аборты критикуются не от лица защитника свободы. Но если она все же считается ценностью, то преимущество легализации абортов в том, что если вы против абортов, то они вам никак не угрожают, так как никто не принуждает их делать. Ваше право выбора никак не нарушается.
Кто-то возразит, что так, к примеру, можно обосновывать убийство детей, но это не более чем форма генеалогической ошибки. Сторонники легализации абортов явно не одинаково относятся к эмбрионам и рожденным детям. А в силу конвенциональности любых законов и норм, ничто не обязывает принимать одинаковые законы для эмбрионов и рожденных детей. Как я сказал выше, в реальности это скорее вопрос эмпатии, нежели рациональных аргументов. Если вам тяжело принять мою позицию, то вспомните о том, что с т.з. многих веганов любой, кто ест мясо, должен считаться преступником.
Автор статьи: Игорь Ставровский