Бывают дни, когда просто не можешь выбрать, о чем написать. Вот, например, 26 мая. Можно рассказать про то, как половцы нас разгромили и чуть не утопили владельца самой известной русской шапки - Владимира Мономаха. Можно - про то, как карабахцы России присягали. Можно - про то, как войска Николая Первого гнали польских сепаратистов к Варшаве...
Но есть событие, которое просто ну обязательно нужно рассказать. Простите, но оно снова про флот.
Итак, 26 мая 1829 года бриг "Меркурий" сразился с двумя линейными турецкими кораблями и победил их. Этому событию посвящено не менее десяти картин, а капитану "Меркурия" Казарскому поставили памятник в Севастополе.
Начнем с самого начала: в 1820 году в Севастополе был построен бриг Меркурий - легкий корабль для дозора, разведки и борьбы с контрабандистами. Длина корабля - чуть менее 30 метров, экипаж - 115 человек,;помимо парусного вооружения, имел также весла. Артиллерия - 18 каронад (короткоствольных облегченных пушек, предназначавшихся для стрельбы на небольшую дистанцию) и 2 переносные пушки, которые можно было использовать как для погонного огня (стрельбы прямо вперед), так и для ретирадного (стрельбы прямо назад). С 1826 по 1828 год бригом командовал капитан-лейтенант Семен Михайлович Стройников; в 1828 году его повысили до капитана второго ранга и перевели командовать новеньким 44-пушечным фрегатом "Рафаил". А вместо Стройникова на "Меркурий" пришел капитан-лейтенант Александр Иванович Казарский.
Вернемся ненадолго к Стройникову. Шла очередная русско-турецкая война, фрегат "Рафаил" участвовал в блокаде Босфора. В ночь на 23 мая (датирую все по григорианскому календарю) "Рафаил" дошел до блокирующей Босфор русской эскадры и присоединился к ней; наутро изумленные моряки обнаружили себя в центре турецкой эскадры - три линейных корабля, три фрегата и 5 корветов. Стройников на офицерском совете сообщил, что собирается драться до последнего, а потом взорвать корабль; команда через посредство старшего офицера сообщила капитану, что хочет жить. В итоге капитан второго ранга Стройников поддался на уговоры команды и спустил флаг без боя. Фрегат "Рафаил" достался туркам (отмечу, что есть распространенная байка про то, что позже, в Синопском сражении, русские кораблю сожгли "Рафаил". Этой ошибке уже полтораста с хвостиком лет - на самом деле "Рафаил" к моменту Синопской битвы давно был турками списан по причине ветхости).
Турецкая эскадра, перегрузив пленных на линейный корабль "Реал-бей" пошла обратно в Константинополь - еще бы, такая победа, не каждый день захватываешь русские корабли! - но тут у них произошла неожиданная встреча...
Ранним утром 26 мая 1829 года разведотряд русского флота под командованием Сахновского патрулировал окрестности Босфора. В отряд входили три корабля - 44-пушечный фрегат "Штандарт", 20-пушечный бриг "Орфей" и 20-пушечный бриг "Меркурий". В рассветной дымке наблюдатели заметили какие-то корабли, и "Штандарт" с "Орфеем" отправились посмотреть на них поближе. "Меркурию" как самому тихоходному члену отряда, был отдан приказ встать на якорь и подождать в тылу. Приблизившись к неизвестным кораблям, Сахновский обнаружил, что это турецкая эскадра - 3 линейных корабля, 4 фрегата, 5 корветов (один фрегат был плененный "Рафаил", но Сахновский этого не знал). Русские развернулись и помчались обратно; турки, воодушевленные предыдущей победой, решили, что еще пара кораблей им во флоте точно не повредит - и бросились в погоню.
Казарский, увидев спешно возвращающиеся русские корабли. приказал сниматься с якоря и поднимать паруса. Со "Штандарта" пришел приказ - выбрать курс, позволяющий набрать максимальную скорость, и отрываться от турок. "Штандарт" и "Орфей" вскоре исчезли за горизонтом, а вот с неторопливого "Меркурия" за кормой начали наблюдать лес турецких мачт. Турки шли "курсом норд", прямо на север, и постепенно нагоняли русский корабль. Вскоре турецкая эскадра легла в дрейф, за исключением двух наиболее быстроходных кораблей - флагманского "Селимие" (110 орудий) и "Реал-бея" (74 орудия). Итого 184 орудия против 20, причем эти 184 были мощнее и дальнобойнее. Два более быстрых корабля, каждый из которых был раз в пять сильнее №Меркурия" - вроде бы в итоге боя сомневаться причин не было...
В два часа дня море вроде бы дало русским шанс на спасение - ветер стих, и Казарский погнал матросов на весла, надеясь оторваться от турок во время штиля. Увы, затишье продлилось всего полчаса - ветер подул снова, и увенчанные белоснежными громадами парусов турки снова начали приближаться к бригу. Примерно в три часа пополудни турецкие корабли открыли огонь из погонных пушек.
Меж тем на "Меркурии" состоялся офицерский совет - надо было решать, что же делать в такой ситуации. Первым, по традиции, говорил младший по званию (и старший по возрасту - так уж тут получилось), поручик-штурман Прокофьев (кстати, любопытнейшая личность - выслужился из низов, яркий пример возможности социального лифта даже в те времена). Предложение Прокофьева оказалось очень простым и было принято единогласно - "уйти мы не сможем, мы медленнее. Победить тоже вряд ли получится, мы гораздо слабее. Значит, деремся до конца, последний выживший должен взорвать корабль".
Сам Казарский писал об этом в своем донесении адмиралу Грейгу так:
Мы единодушно решили драться до последней крайности, и если будет сбит рангоут или в трюме вода прибудет до невозможности откачиваться, то, свалившись с каким нибудь кораблем, тот, кто еще в живых из офицеров, выстрелом из пистолета должен зажечь крюйткамеру.
По завершении совета капитан обратился с речью к команде, где призвал моряков не посрамить в бою чести Андреевского флага и что шансы на победу есть всегда (в общем - мы русские, с нами Бог). Команда ответила капитану "ура!".
Таким образов, приготовления к бою выглядели в том числе и так - флаг был прибит к флагштоку, чтобы он уж точно упал только вместе с мачтой, а в пороховой погреб корабля был положен заряженный тульский пистолет.
И грянул бой.
Сперва огонь вели только турки; матросы, заметив это, начали роптать "а что же не стреляем мы?!" Казарский, успокаивая их, заметил "Не волнуйтесь, ребята, они нам везут Георгия"; сам капитан корабля при этом находился на корме, наблюдая за противником. Наконец турки приблизились достаточно для того. чтобы две легкие пушки русских (напомню - переносные!) могли стрелять по турецким линкорам - и стрельба пошла уже в обе стороны.
"Селимие" попытался зайти с кормы "Меркурия" и расстрелять его в упор; в процессе этого маневра турки предложили русским сдаваться. Русские ответили огнем из всего, что только нашлось на борту. Через несколько минут к избиению "Меркурия" присоединился и "Реал-бей"...
А Казарский маневрировал. По большому счету, это было единственным шансом на спасение - переиграть противника в маневре, чтобы по "Меркурию" било не 180 пушек. а хотя бы 40-50 ( а лучше -15-20), и надеяться на меткость собственных канониров, которым было приказано бить по мачтам турецких кораблей.
За время боя на "Меркурии" трижды возникал пожар, пару раз ядра турецких пушек пробивали борт брига ниже ватерлинии - но русский корабль все не умирал. И вот, наконец, в пять часов дня (через 2 часа после начала боя) "Селимие" потерял несколько парусов после пары удачных выстрелов с "Меркурия и был вынужден выйти из боя. Впрочем, для "Меркурия" должно было хватить и одного "Реал-бея", благо поврежденный бриг уже не мог маневрировать и с дистанции в пару десятков метров принимал полновесные залпы турецких пушек всем своим корпусом... но к шести часам вечера сбитые паруса заставили лечь в дрейф и этот турецкий корабль. "Меркурий", избитый, дотлевающий, но непобежденный, медленно уходил в море, и за этим ошарашенно наблюдали совершенно не ожидавшие такого исхода турки.
Собственно, дадим слово штурману корабля "Реал-бей":
Во вторник, с рассветом, приближаясь к Босфору, мы приметили три русских судна, фрегат и два брига; мы погнались за ними, но только догнать могли один бриг в 3 часа пополудни. Корабль капудан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал путь. Бриг сей должен был потерять, без сомнения, половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел, и он, конечно, ещё более был бы повреждён, если бы капудан-паша не прекратил огня часом ранее нас.
... В продолжение сражения командир русского фрегата (имеется в виду капитан второго ранга Стойников с плененного "Рафаила") говорил мне, что капитан сего брига никогда не сдастся, и если он потеряет всю надежду, то тогда взорвёт бриг свой на воздух. Ежели в великих деяниях древних и наших времён находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг — «Меркурий». С двадцатью пушками, не более, он дрался против двухсот двадцати в виду неприятельского флота, бывшего у него на ветре.
Потери - у русских 4 убитых и 6 раненых матросов, плюс сам Казарский получил ранение головы. У турок потерь нет - не то классическое "потерь_нет" современной нам реальности, не то и правда раненых не было - ведь русские вели стрельбу по мачтам, пытаясь не утопить противника, а сбить ему ход. В корпусе "Меркурия" обнаружилось 22 пробоины, в парусах - более сотни. Но вот так он и дошел до основных сил русского флота - избитый, но непобежденный.
Отмечу, что хотя те же англичане до 20 века говорили, что "совершенно невозможно допустить, чтобы такое маленькое судно, как „Меркурий“, вывело из строя два линейных корабля", причины победы достаточно просты - Казарский просто хорошо знал свой корабль и действовал либо идеально, либо близко к тому.
Каронады, бесполезные на дальней дистанции, при стрельбе в упор часто бывали предпочтительнее обычных пушек - быстрее перезаряжались и наводились. Благодаря искусному маневрированию Казарский почти весь бой не давал противнику возможность произвести бортовой залп, плюс из-за малой дистанции турки могли эффективно стрелять только из пушек нижней палубы (верхние просто не могли прицелиться), плюс Казарский обратил на пользу численное превосходство противника - поскольку враг был и справа, и слева, "Меркурий мог стрелять сразу на оба борта, задействовав всю артиллерию... Есть отличная книга Рафаэля Сабатини "Одиссея капитана Блада", так вот там есть сцена боя "Арабеллы" против двух испанских кораблей. Внешне весьма похоже, надо сказать.
Ну и, конечно, русским повезло. Удача покровительствует смелым.
Сразу после боя на всю команду обрушился шквал наград и почестей - внеочередные звания, пожизненная двойная выплата жалования, ордена...
Все участвовавшие в бою дворяне в качестве модификации герба получили тульский пистолет - в память о том самом пистолете, который лежал в крюйт-камере "Меркурия".
Очень по-разному сложилась судьба пяти офицеров этого корабля - например, лейтенант Новосильский, который в описанном бою командовал артиллерией брига, умер в в 1892 году в чине полного адмирала. Штурман Прокофьев вышел в отставку в 1860 году, лейтенант Скарятин ушел с флота в 1842 в чине капитана первого ранга, мичман Притупов вышел в отставку в 1837 "по болезни", но уже лейтенантом.
"Меркурий" был награжден георгиевским флагом, и было приказано всегда иметь во флоте корабль с таким названием - как только текущий ветшает, его разбирать, а по той же схеме строить новый.
В общем, всем слава... но, если вы обратили внимание, я не упомянул самого капитана корабля - Казарского.
Карьера Казарского после этого боя взлетала вверх просто как ракета. Звания, новые корабли... В 1830 - поездка в Англию вместе с князем Трубецким с дипломатической миссией, в 1831 - инспекция "Казанского адмиралтейства", дружба с Пушкиным и Вяземским... в общем, было совершенно понятно, что этот офицер свиты Его Императорского величества пойдет очень далеко.
Не пошел. В 1833 году Казарского (ему тогда было всего-то 36 лет) откомандировали в Николаев, расследовать возможные хищения средств на верфях. Казарский прибыл на место и буквально через несколько дней скончался, похоронен в Николаеве. Вот что писала одна из участниц похорон:
...голова, лицо распухли до невозможности, почернели, как уголь; руки распухли, почернели аксельбанты, эполеты, всё почернело… когда стали класть в гроб, то волосы упали на подушку
Основная версия историков - отравление мышьяком. Видимо, своей ревизорской деятельностью капитан первого ранга Казарский кому-то очень сильно мешал...
Тем не менее, память о Казарском, слава Богу, жива по сей день - в его честь названа пара улиц, были в русском флоте и корабли "Казарский".
Надеюсь, так будет и далее.
***серия постов "История Российской армии и русского флота - в датах***