Появился на Руси человек новый – две руки, две ноги, без рогов-хвоста; язык, вроде, наш; но говорит не по-нашему. Что о России ни скажи – в ответ всё грязью обольёт. В исступленьи бледнеет, бес видимым образом рвётся наружу. И объясняет мудрёно – не поймёшь конца и начал, кроме слов «не было, нет, и не будет».
Раньше таких не видал. Знать, завезли. Свои для него – чужие, а чужие – свои. Лицо каменное, улыбка – недобрая. Не любит никого, озирается – о руках чужих всё думает. А те к нему – тянутся: короткие – из неподалёку, длинные – из-за самого океана. Раз с руки возьмёшь по пьянке-гулянке, два, и она намертво липнет; гладит или щипает до смерти. Однако, судьба. Хочешь – не хочешь, служи.
Про руки вообще страшное бают – кто с ладоней поест, меняется: глаза будут пусты; сердце холодеет, и спасти его может только тихий шёпот про выслугу лет и домик с лужайкой для гольфа – подальше от России.
Укрепляется дух в спасении, в пустых глазницах включаются счётчики приближения к мечте. Скоро уже, скоро. Обещали эвакуацию. А пока... Что о России ни скажи – всё грязью обольёт.
Служивый.