Многие поклонники группы "КИНО" относятся с особым пиететом к матери Виктора Цоя, считая, что это именно она взрастила таланты их кумира, что она лучше всех понимала своего сына и «сделала» его как личность. Многие считают, что именно благодаря матери и первой жене Цой состоялся как музыкант. И когда Цоя не стало, многие убитые горем поклонники пошли именно к его матери за утешением и общением, в котором она им никогда не отказывала, как не отказывала представителям СМИ в интервью и комментариях. Из всех близких Виктору людей она была самой общительной. И если Марьяна давала интервью скорее по необходимости и, как правило, знакомым, то Валентина Васильевна была открыта всем.
Что же о своей матери и вообще родителях говорил сам Цой? А вот сам Виктор о роли матери в своей жизни никогда не говорил. Поэтому все, что известно о близости матери и сына, известно с ее слов.
Считается, что Валентина Васильевна искала в ребенке способности и стремилась раскрыть их, старалась воспитывать Витю сама и ограждала его от влияний со стороны. По ее словам, она любила читать ему книги из серии «Жизнь замечательных людей», хотела заинтересовать Виктора тем, как формируются талантливые люди и таким образом помочь сыну раскрыться. Как известно, именно Валентина Васильевна заметила у сына талант к рисованию и отдала его в художественную школу, где и началось увлечение Цоя рок-музыкой.
Как видно из многочисленных интервью, родители Цоя ему полностью доверяли. Семейных сцен не было, все жили мирно. (А если и были, то не выносились на публику, и знать об этом может лишь ограниченное количество людей). Однако родители Виктора отнюдь не предполагали, что их сын пойдет по тому пути, который выбрал в итоге.
Из интервью с Робертом Максимовичем Цоем:
— Кем вы хотели видеть сына?
— Мать была уверена, что Виктор станет художником, он ведь с детства — лет с шести, наверное, — очень хорошо рисовал.
— Поначалу вы не приняли его увлечение музыкой?
— Не то чтобы не приняли, просто не верили, что это у него серьезно. Думали, очередное увлечение, которое скоро пройдет. А уж того, что у него, помимо музыкального, еще и поэтический талант проявится, даже представить себе не могли.
— От последнего места работы вы, наверное, в особый восторг не пришли?
— Меня больше расстраивало, когда он вообще не работал. В те времена ведь как было: не трудишься где-то, значит, тунеядец, а за это могли и посадить. А Виктор, когда его из Художественного училища имени Серова выгнали «за неуспеваемость», поначалу устроился на завод штамповщиком, но долго там не продержался, а потом два года вообще не работал — лежал на диване. Его знаменитая песня «Бездельник» посвящена именно тому времени. Я тогда очень переживал, а мать как-то спокойно к этому отнеслась, ни разу его не попрекнула. Сказала: «Не хочешь — не работай. Делай то, к чему душа лежит». А душа у него всегда лежала к музыке. Думаю, ей материнская интуиция подсказала, что из него будет толк. Виктор вообще был ближе к матери, чем ко мне. Во-первых, она проводила с ним больше времени, я-то постоянно пропадал на работе. Во-вторых, не секрет, что я один раз уходил из семьи, — так сказать, грехи молодости. В общем, Валюша оказалась права: я думал, что Виктор два года бездельничал, а оказалось, что все это время он творил.
Хотели ли родители, чтобы их единственный сын посвятил всю свою жизнь песням? В интервью рижской газете «Советская молодежь» в 1989 году Цой сам коротко ответил на этот вопрос: «Сейчас они считают, что я занимаюсь своим делом. Наверное, они так считали не всегда».
Инна Николаевна Голубева, мама Марьяны Цой:
Баталии были по поводу его работ и вообще... С Валентиной Васильевной. Валентина Васильевна — педагог. Не учитель с большой буквы, а педагог. Она окончила институт Лесгафта и заочно отучилась на учителя биологии. И вот, значит, они доставали его. Хотя, скорее, они доставали, конечно, всегда меня, потому что они мне все говорили: Витя должен что-то сделать, Витя должен позвонить, Витя должен работать, Витя должен еще что-то делать. И вот как-то она звонит нам и говорит: «Ну что, Витька работает?» А они с отцом его звали не Витей, не Виктором, а Витькой. И вот, значит, говорит: «Ну что, Витька работает?» Я говорю: «Ну, как-то так...» Она мне: «Ну что же вы, Инна Николаевна, не можете ему обьяснить, раз ты женился, у тебя семья, значит, должен содержать себя и семью? А что это он не работает-то? Он же ведь женатый, у него ребенок родился. Он должен работать и хлеб, значит, в дом приносить». Я ей отвечаю: «Валентина Васильевна, вы ничего не путаете? По-моему, родители должны учить этому своих детей». Я, правда, ничего ему не говорила никогда. Я могу биться за что угодно врукопашную, а про это ничего...Конечно, подобными звонками и требованиями Валентина Васильевна все больше отдаляла себя от Виктора. Он часто повторял фразу, что «у всех родители как родители, а у меня черт знает что»... А потом уже, когда все это произошло и Вити не стало, Валентина Васильевна мне говорила: «Благодаря моему воспитанию, Инна Николаевна, он таким стал, гениальным. Если бы кто-то другой был — ничего не получилось бы, а вот у меня получилось. Удивительно все получилось — у вас девочка такая, у меня мальчик...».
Алексей Вишня:
Возможно, замкнутость — следствие того, что жизнь Цоя не жалела. Прежде всего его постоянно «пилили» родители: «Иди руками работай, чего бренькаешь на гитаре?!» Они были далеки от искусства: мама Валентина Васильевна — учитель физкультуры, отец Роберт Максимович — инженер. Творчество сына они не воспринимали. После свадьбы с Марьяной молодоженам было негде жить: свекровь невестку невзлюбила, приходилось снимать углы. К тому же Виктору доставалось и от совершенно посторонних людей — какими только обидными прозвищами не награждали у пивнушек! «Узкоглазый» — из них самое мягкое. Наверное поэтому Виктор страстно увлекался фильмами с Брюсом Ли. Всегда хотел быть героем и считал, что одной крови с актером. Мог смотреть боевики с единоборствами по десять, двадцать раз. Помню, наступит перерыв в работе, ребята бегут на балкон курить, а Цой машет руками и ногами рядом со звукооператорским пультом, отрабатывая очередной приемчик. Конечно, на улице свои навыки не применял: скорее, они были нужны для уверенности, что в случае чего сможет за себя постоять.
Говоря о родителях Цоя, действительно нельзя забывать о культурной пропасти, которая отделяла Виктора от его отца с матерью. Это была проблема многих советских семей того времени. Виктор был человеком с другими ценностями и часто повторял, что ему трудно найти общий язык с людьми старшего возраста, так как они мыслят совершенно иначе. Как бы то ни было, вырос будущий властитель дум молодежи в совершенно обыкновенной советской семье, и ценности его родителей были ценностями обыкновенного советского человека. Его мать (как и многие нормальные родители), хотя и не попрекала его, но не была в восторге оттого, что сын бросил учебу и вместо этого начал заниматься какой-то непонятной рок-музыкой, которая мало того, что была запретной, так еще и не давала стабильного дохода. Родители вряд ли могли предполагать, что увлечение сына может принести ему материальное благополучие и успех в обществе, поэтому их крайне беспокоило, что он живет какой-то странной жизнью. Только потом, когда они увидели, что Виктор добился успеха, они немного поменяли свое отношение к нему. Но все равно, согласно воспоминаниям многочисленных свидетелей, ни мать, ни отец не воспринимали его как состоявшегося в жизни человека, музыканта, как гения. Валентина Васильевна говорила, что героем его сделали поклонники.
Вот как о встрече с мамой Цоя рассказывает Юрий Айзеншпис:
Если у Наташи дома я бывал часто, то питерский «дом со шпилем» на углу Московского и Бассейной посетил буквально пару раз. Квартира, помнится, достаточно большая, но обстановка средняя или даже ниже средней: громоздкие комоды, старомодные платяные шкафы. Мы сидели на слегка колченогих стульях, слушали западную музыку и пили крепкий сладкий чай с вареньем, которым нас угощала Витина мама. Отношения между ними оставались достаточно натянутыми — образ «блудного сына» навсегда приклеился к нему. Да он особо и не стремился его изменить.
А слова Марины Смирновой и вовсе противоречат тому, что мы слышим от родителей Виктора:
У Витьки поначалу были какие-то комплексы, пока он еще не осознал себя тем, кем стал. То ли это были отголоски детских комплексов, то ли он вырос в семье, в которой было трудно вырасти уверенным в себе. Мне тогда не приходило в голову анализировать ситуацию, как сейчас, однако я уверена, что у него не было счастливого детства.
Алексей Рыбин считает наоборот:
У него были прекрасные отношения с родителями. С мамой, с отцом. Некоторое время они с Марьяшей жили у Витьки, с родителями. Все было хорошо.
Разумеется, никто не сомневается, что мать любила своего сына и хотела ему лучшего. Но лучшего не с его точки зрения, а с точки зрения человека другого поколения, с другим жизненным опытом и ценностями. Это и составляет основной конфликт «отцов и детей».
Что было важно для Цоя? Вспомните песни «Битник», «Закрой за мной дверь» — сколько в них стремления к свободе и романтизма и сколько в них отрицания ценностей социума. «Взрослые» часто называют такие настроения «подростковым максимализмом», и в интервью Цой неоднократно подтверждал ту позицию, которую он выражал в своем творчестве. Ему было важно в первую очередь сохранить себя, свою внутреннюю гармонию, было важно быть честным перед собой, делать то, что нравится, даже если это приносит определенные материальные трудности.
Что обычно важно для родителей? Стабильность и внешний комфорт, одним из элементов которого является образование. И для Валентины Васильевны, как для педагога, и для всей корейской родни Цоя было важно именно это.
Валентина Васильевна Цой:
Я всегда берегла нервную систему сына и делала все возможное, чтобы он рос в любви. Ребенку нужны защищенность и вера в счастливое будущее. Мои родители были лимитчиками, с одним классом образования. Они жили в бараке и всю жизнь работали, чтобы не умереть с голоду. Я хотела жить иначе. Боролась за жизнь как могла и этому учила своего сына…Я сама построила свою жизнь. Поэтому, когда Виктора выгнали из Серовского училища, настояла на его поступлении в вечернюю школу. Он ее окончил.
Как видим - для Валентины Васильевны было крайне важно, чтобы сын «социализировался». Она считала, что именно шлифовка под стандарт и есть проявление любви, поэтому старалась дать ему то, чего недополучила от жизни. Однако Виктор не особо стремился к показной образованности, поэтому его часто называли «пэтэушником», не учитывая, что он постоянно учился, но сам. Так что не было между Виктором и его матерью полного взаимопонимания, поскольку их точки зрения на жизнь были диаметрально противоположны. Совершенно разные они были и по характеру. На первый взгляд, создается впечатление, что Цой — человек мягкий, компромиссный, но на самом деле он был независим и очень свободолюбив. Просто вел себя спокойно. Поэтому Валентина Васильевна сама вспоминала, что старалась говорить с сыном полушепотом, чувствуя его независимый нрав. Но далеко не всегда им удавалось не ссориться. Причем иногда доходило до рукоприкладства, о чем известно со слов самой Валентины Васильевны.
Валентина Васильевна Цой:
Из-за Наташи Разлоговой мы с сыном рассорились. Не потому, что она была мне несимпатична. Совсем даже наоборот: Наташа прекрасная женщина, очень красивая, похожа на молодую Джину Лоллобриджиду. Я не удивилась, что Виктор в нее влюбился. Но мне не нравилось, как он выстраивает свои отношения с Марьяной и сыном Александром. Я вложила Вите записку в пальто, которое он попросил меня отремонтировать и отослать ему на съемочную площадку в Алма-Ату. В записке я сделала ему втык по поводу Наташи, Марьяны и Саши. После этого на целый год сын вычеркнул меня из своей жизни — не звонил, не приезжал. Я тогда разозлилась и решила: не буду напоминать о себе, а заодно узнаю, кого я вырастила!
Как Вы уже наверное поняли, дорогие читатели, Валентина Васильевна была строгим человеком. Порой весьма резким. Но при этом она честно рассказывает, что Цой с ней целый год не разговаривал, потому что она после его ухода от Марьяны неправильно с ним поговорила. Как известно, Виктор провел с родителями только юность, а потом ушел от них и стал жить самостоятельной жизнью.
Кстати, свое отношение к родительскому воспитанию в то время Цой высказал довольно откровенно в беседе с корреспондентом газеты «Комсомольская знамя» в Киеве, где группа выступала во Дворце спорта в 1990 году:
— А твои родители были строгие, они тебя часто наказывали, если да, то за что?
— Достаточно строгие, да. Но за что наказывали, честно говоря, не помню. За что обычно наказывают детей? За детские проступки.
— Хорошо, а у тебя нет к ним претензий, допустим, того не показали, тому не научили?
— А я вообще не считаю, что родители могут чему-то научить. Ребенок — это человек с собственной судьбой, и, мне кажется, мы слишком много значения придаем, так сказать, формированию личности родителями (последнюю фразу произносит с издевкой). Родители могут дать образование там, что угодно, а личность формируется сама, под влиянием окружающей среды. Но на одних одна и та же среда влияет так, на других иначе...
Если вспомнить ранние песни Цоя, то в них можно найти отражение того непонимания, которое царит между «взрослыми» и «детьми» вообще. В них ощущается какая-то неприкаянность, ненужность обществу, явное сильное сопротивление ценностям «взрослых».
Мнение о том, что мать всегда лучше всех знает сына, ошибочно. Бывает, что меньше всего о человеке знают именно родители, одноклассники, однокурсники, потому что их не выбирают, и очень часто человек (особенно человек избирательный в общении) не раскрывается перед ними полностью. В случае с Цоем ясно - родители знают Виктора только как своего ребенка, но они почти не видели его настоящего — такого, каким он раскрывался в общении с единомышленниками. Именно поэтому они ВООБЩЕ не относились серьезно к его пению в ванной и бренчанию на гитаре — для них это было детской шалостью, тогда как для Виктора это было делом жизни. И особенно это касается Роберта Максимовича.
Валентина Васильевна Цой:
Художественного образования у него не получилось... А музыка? Думаю — поиграет и бросит. Но вышло по-другому...
Алексей Вишня:
Родители хотели, чтобы он шел учиться, работать, а он — сухое вино, гитары и компании панков. Что тут говорить — конечно, по мнению родителей, это все полное говно. Мой папа серьезно посмотрел на мою музыку лишь тогда, когда взял в руки пластинку фирмы «Мелодия». Вот тогда да. Сразу пошли преференции, а до этого он только и делал, что затыкал уши, чтобы не слышать мой писк.
Ирина Легкодух:
Я не помню, чтобы он хоть когда-нибудь что-то говорил о маме или папе.
Георгий Гурьянов:
Мы ни разу эту тему не поднимали. Цой никогда о родителях не говорил. Но и никакого неуважительного отношения или чего-то иного я не видел.
Антон Галин:
Никогда Цой о родителях не рассказывал. И вообще мне кажется, что он их их стеснялся. Стеснялся, что они у него обычные «совки». У всех там, типа, папы академики, или какие-то деятели.. У «Свина» мать балерина, у «Скандала» папа академик.. А у Витьки отец инженер, мать в школе. Фигня какая-то. Еще и ограничивали его. Хотя, я помню, как его мать нас пирожками угощала…
Рашид Нугманов:
Никогда, ни единым словом или жестом Виктор не высказал мне своего презрения к родителям. Правда, я с ними при жизни Виктора не встречался никогда, и повода говорить о них у нас не было. Виктор очень тепло относился к моей маме, и я как-то автоматом проецировал такое отношение к его собственным родителям. Надо сказать, что я не раз был свидетелем критического отношения к ним со стороны Марьяши и ее мамы Инны Николаевны, но пропускал все это мимо ушей, так как не мое это дело было, тем более что Виктор никак на такие разговоры не реагировал. Сохранял молчание.
Люди со временем меняются, особенно потеряв ребенка. Да и вообще, когда теряешь человека, то всегда чувствуешь вину, возникает ощущение, что поступал с ним в чем-то неправильно. Вкус родители Виктору, безусловно, привили, но «приняли» они сына, по сути, только после смерти. Его смерти. Которая очень их обоих изменила...
Андрей Тропилло:
Родители узнали, что их сын герой и гений, только после его смерти...
Первое время после гибели Виктора дома у его родителей действительно был проходной двор, дверь не закрывалась — толпы фанатов шли к ним, чтобы выразить свое сочувствие, посидеть-поговорить... Приходили и такие, которые были на грани суицида, готовые вот-вот отправиться за своим кумиром, и Валентина Васильевна с каждым сидела — разговаривала, убеждала в абсурдности самоубийства... Вот это поражало больше всего, ведь ей самой было нелегко в тот период, после потери единственного сына, а она еще других умудрялась поддерживать.
Только post factum Валентина Васильевна поняла, что ее сын добился в жизни многого — недаром ее родство с Виктором и фамилия «Цой» часто помогали ей, например, когда она сталкивалась с наплевательским отношением врачей в поликлиниках.
Инна Николаевна Голубева:
Сегодня Роберт Максимович у нас с журналистами общается. И смотрит он на это со своей позиции. Еще Марьяша была жива — как только где-то что-то надо — у нас представители есть: сначала Валентина Васильевна, теперь вот Роберт Максимович. Его в жюри сажают. А у него по-прежнему все Витька да Витька... Только сейчас он понял — что такое Витя. А то все: «Что он там делает? Что он там на гитаре своей умеет?» Зато потом Валентина Васильевна говаривала, что это ее воспитание...
Инна Николаевна говорила правду. Сегодня своей фамилией и именем сына активно пользуется Роберт Максимович, специально заказавший себе визитные карточки с фотографией сына на обороте и указанием под собственным именем гордого слова - "ОТЕЦ"...
Очень хочется надеяться на то, что указанный отец все-таки, спустя тридцать лет после гибели сына, оценил его по достоинству и заслугам...