Валерий Фрид как-то спросил Высоцкого: что приходит раньше – музыка или слова? Подумав, тот ответил: «Ритм. Сначала приходит ритм, а потом всё остальное». Ритм для него главное. Чувство ритма в песне останется для него ведущим навсегда.
Это началось ещё в пору учёбы в Школе-студии МХАТ. Он вспоминал: «Я услышал Окуджаву. И вдруг понял: такая манера – свои стихи излагать под ритмы гитарные, даже не под мелодию, а под ритмы, – это ещё более усиливает поэзию, которой я в то время занимался. Сделав какой-то маршевый твёрдый ритм, можно придать большую остроту стихотворению…».
Ритму в Школе-студии придавали особое внимание. Допустим, нести стул – не просто его нести, а нести стул в ритме. «Надо чувствовать ритм совершаемого действия…» – учил педагог Михаил Кедров. Так что совпало – ритм сценический и ритм поэтический, ритм представления песни.
Актриса Жанна Прохоренко, знавшая Высоцкого по Школе-студии, приводит такую деталь: он отстукивал ритм по перилам лестницы Людмила Абрамова приводит забавный случай на эту тему: «Он отстукивал ритм ногой. Мы жили в таком «картонном» доме, что эти звуки были слышны не только на этаже под нами, но и на всех других этажах. Работал Володя по ночам, и соседи стучали в свой потолок шваброй. Наш дом был экспериментальным, с воздушным отоплением, батарей не было, так что громко не застучишь. Звонили по телефону, стучали и в дверь...»
Он не раз вспоминал, какое влияние на него оказала Окуджава: «Однажды услышал магнитофон… приятный голос, удивительные по тем временам мелодии и стихи, которые я уже знал, – это был Булат. И вдруг я понял, что впечатление от стихов можно усилить музыкальным инструментом и мелодией. Я попробовал это сделать сразу, тут же брал гитару, когда у меня появлялась строка. И если это не ложилось на этот ритм, я тут же менял ритм и увидел, что даже работать это помогает, то есть сочинять легче с гитарой. Многие люди называют это песнями. Я не называю. Я считаю, что это стихи, исполняемые под гитару, под рояль, под какую-нибудь ритмическую основу… Я играю примитивно, часто слышу упрёки в свой адрес по поводу того, почему такая примитивизация нарочитая. Это не нарочитая примитивизация, это – нарочная. Я специально делаю упрощённые ритмы и мелодии, чтобы это входило сразу моим зрителям не только в уши, но и в души, чтобы мелодия не мешала воспринимать текст, то, что я хотел сказать. Вот из-за чего появилась гитара. А когда? После окончания студии».
Своего товарища по Таганке Шаповалова он раздражал примитивными аккордами – Шаповалов владел гитарой виртуозно. Вспоминал: «Как врежет в «Гамлете» на расстроенной гитаре «Гул затих, я вышел на подмостки», – ну слушать невозможно, уши вянут. Будто меня режут, будто железом по стеклу, бр-р-р!» А Высоцкий так увлекался самим нервом, внутренним пульсом песни, что ему, казалось, не до гитары. Она ему только для поддержки ритма пульсаций, чтобы энергия хлестала как можно мощнее...
Он любил чёткий ритм, в аккомпанементе Шаповалова это его всегда подкупало. Шапену было по силам завести Высоцкого в одну секунду: стоят, ждут выхода на «10 дней...», и Шаповалов вдруг принимается отбивать чёткий двухдольный ритм. Высоцкий начинает дёргаться: «Давай-давай, Шапен! Давай!..» Приплясывает, напевает непонятно что:
В Париж он больше не вернётся,
А-ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля-ля!
Моментально: только начнётся ритм – всё, он уже пошёл жить. Но мы уже знаем: ритм для него всё!
Не только при сочинение и исполнении ритм диктовал ему, что и как петь. И на сцене ритмический рисунок был для него ведущим. Алла Демидова вспоминает: «Он, как никто из знакомых мне актёров, прислушивался к замечаниям. С ним легко было договариваться об игре, о перемене акцентов в роли, смысловой нагрузки. А уж изменение эмоциональной окраски, смену ритма или тембра он схватывал на лету. У него был абсолютный слух. Он мог играть вполсилы, иногда неудачно, но никогда не фальшивил ни в тоне, ни в реакциях».
Высоцкий о процессе рождения звуковысотности, которую так ценил Шнитке: «Когда пишу, всегда это дело живое, – я даже не знаю, какая будет песня: будет ли она смешная или просто ироничная, печальная или трагичная и грустная. И даже мелодия часто ещё не установлена до конца. Поэтому, когда я сделаю песню, я начинаю проверять её на аудитории: выхожу на сцену и только ритм оставляю, и только через 15-20 раз получается, выкристаллизовывается, так сказать, окончательная мелодия. Когда я рассказал об этом композиторам, они были безумно удивлены: «Как же так? Как это может быть?! У тебя есть очень странные ходы, которые профессиональный музыкант никогда не сделает». Я говорю: «Вот, возможно, от этого».
На другом концерте он добавит: «Я часто слышу от музыкантов упрёки, что в моих песнях есть нарочная примитивизация. В одном они правы: это нарочная, но только не примитивизация, а упрощение. Написать сложную мелодию не так сложно, особенно для профессионала, но у меня есть свои ритмы, которыми никто не пользуется. Они очень простые, но, если я даю музыканту-профессионалу гитару и говорю: «Сделай этот ритм», он его повторить не может. Дело в том, что эти ритмы не расплывчаты, я, наоборот, могу их очень спрессовать – в зависимости от той аудитории, в которой работаю».
Что у Высоцкого в стихах ведущее это ритм, отмечают его зарубежные переводчики. Один из них француз Жан-Жак Мари говорит: «Переводить Высоцкого было непросто. С Бродским, например, легче. Потому что его поэзия построена на образах, которым можно более или менее найти эквивалент во французском языке. Поэзия же Высоцкого базирована прежде всего на ритме. По сравнению с русским языком французский имеет звуковую кривую почти плоскую. Русский язык более акцентирован. Почти как итальянский. И более того, Высоцкий писал свои стихи с расчетом на то, что он будет их петь. И я, когда переводил, маршировал - ходил, чтобы проверить, нашел ли я ритм».
Высоцкий скажет приятелю: «Некоторые снисходительно говорят: «песенки». А я ведь их строю. Ритмический рисунок ищу. Я делаю не только конечную рифму, для меня внутренняя интереснее. И – ритм, ритм... Вот как в «Охоте на волков» бьёт ритм и внутренняя рифма: та-та-та-та-та-та-та-та-та-та – вот это та-та-та очень важно».
